Клуб «Везувий» - Марк Гэтисс

— Я собираю приглашения на каминной полке, за бюстом покойной Королевы. И, боюсь, вскоре Ее Величество свалится в камин. Но я никогда не пропускал ни один из твоих приемов, Кристофер. Надеюсь, там будет буйство плоти?

— Я на это очень рассчитываю. Может, приглашу парочку барышень из своего класса.

— Класса?

— Я разве тебе не говорил? Я веду уроки для дам в одном из институтов механики в Челси. Еженедельно. От меня не требуется никаких усилий — выгода меж тем наличествует Может, тебе стоит сделать то же самое?

Я откинулся назад и оперся на ладони.

— Выгода, говоришь? Дай угадаю, — задумчиво сказал я. — Во-первых, хм, да, это позволяет тебе регулярно общаться с той породой ленивых богачей, которые могут заказать тебе картины.

— Великолепно.

— Дальнейшее улучшение твоей и без того увенчанной лаврами репутации, — сказал я, глубокомысленно глядя в потолок, под которым клубился пар. — Во-вторых, подобные клиентки бывают весьма привлекательны и представляют собой легкую добычу.

Чудоу расхохотался.

— Да ладно тебе, Бокс.

— В-третьих, это позволяет тебе вернуться в общество, поощряя артистические наклонности тех, у кого нет и доли твоего таланта. — Я широко улыбнулся. — Конечно, все эти преимущества я расставил в соответствии с приоритетами.

— Твоя аргументация просто безупречна, Бокс, — усмехнулся Чудоу. — Я разрешаю одновременно заниматься лишь двенадцати леди, — сказал он. — Возможно, основная причина в том, что тогда это все слегка напоминает шабаш.

— И ты в роли главного демона?

— Именно. Они пьют чай, болтают и млеют от твоего покорного слуги, потом мои ученицы усаживаются за работу, премерзко корябая углем на бумаге все, что я ставлю в центр комнаты. Кажется, мои уроки являются для них единственным светлым пятном в существовании.

Я кивнул банщику, который подошел к нам с латунной чашей, полной холодной воды. Я ополоснул лицо и провел рукой по волосам.

— Да ты просто свет в оконце, Чудоу! — воскликнул я. — Почему же этот балбес Холман Хант[12] так и не сделал твой портрет в этом своем отвратительном стиле? — Чудоу довольно хмыкнул. — Кстати, о картинах, — продолжал я. — Тебе не доводилось писать некого ученого мужа по фамилии Вердигри?

Чудоу на мгновение задумался:

— Кажется, доводилось. Такой огромный толстяк. И глаза слишком широко поставлены, как у камбалы. Припоминаю, говорили, что он пропал. И еще какой-то его приятель, по фамилии Саш.

— Я тоже что-то подобное слышал.

— Но про другого я почти ничего не знаю. Кажется, обоих хватил удар или что-то вроде. А ты пытаешься что-то раскопать?

Я пожал плечами. Из всех моих друзей только Чудоу догадывался о моей «другой жизни», но даже он считал, что это всего лишь хобби чересчур усердного сплетника.

— Геологи, насколько я знаю, — сказал я наконец.

Чудоу кивнул:

— Старые кембриджские приятели. Вердигри умер на следующий день после Саша. Подозрительно это все.

— Жизнь полна совпадений.

— Говорят, да, — рассмеялся Чудоу. — Ты считаешь, что эти события как-то связаны? Посмотрим, что мне удастся разнюхать.

Мы немного посидели в тишине, впав в оцепенение от удушающей жары, царившей в парилке. Со временем пар рассеялся, открыв зеленые с красным мозаичные своды. Бани были наполнены шумом: шипение угля, далекие всплески — это посетители ныряли в бассейн, — тяжелые вздохи тучных красномордых джентльменов в полотенцах, обмотанных вокруг больших животов, как пеленки.

Потом Чудоу улыбнулся, выпятил нижнюю губу, похлопал меня по колену и встал.

— Вернусь через минуту. Зов природы.

Я посмотрел, как он удаляется сквозь клубы пара, — и настолько увлекся тем, как большая тяжелая капля пота стекает у меня по лицу, что почти пропустил момент, когда жилистая рука неожиданно схватила меня за глотку.

Судорожно хватая воздух ртом, я вцепился пальцами в руку нападавшего. Попытался было встать, но противник, обладавший недюжинной силой, потащил меня назад. Я ударился спиной о скользкие мраморные ступени, и на минуту в голове у меня помутилось.

— Подлец! — прошипел голосу меня над ухом. — Мерзавец!

Что ж, меня, бывало, награждали именами и похуже. Я резко повернул голову вбок, пытаясь рассмотреть нападавшего, но сквозь облака пара видел только блестящую плоть и два широко открытых глаза, полных ярости. Его рука все крепче сжимала мое горло.

Я пнул латунный тазик, в отчаянной попытке привлечь внимание других посетителей, но мой противник со скоростью молнии потащил меня к пустующей нише. Полотенце соскользнуло с талии, и я почувствовал, как мои ягодицы скользят по полу.

Я неистово захрипел. Может, хоть один из этих пожилых джентльменов, скрытых от меня пеленой пара, услышит и поднимет тревогу? Но красная рука с волосатыми костяшками уже запечатала мне рот. Я был совершенно беспомощен. Соленый пот щипал мне глаза.

— Вот так-то, злодей! Я до вас добрался! — От него разило табаком.

Я сидел на полу в полном смятении. Но в момент практически полного поражения я таки сумел вырвать себе шанс на победу.

Использовав вес грубияна себе на пользу, я подвинулся к нему и со всей силы заехал локтем в солнечное сплетение.

Он удивленно вскрикнул, обмяк на плитках пола и моментально ослабил свою железную хватку. Именно этого я и ждал.

Вскочив на ноги, я развернулся и ударил его ногой в горло, выполнив батман с грацией танцора — пусть так считаю один я.

Он поднял руки к адамову яблоку, но я не собирался давать ему передышку, и замолотил его кулаками по лицу, а затем, схватив за мокрые волосы, ударил лицом об стену.

— В чем дело? — задыхаясь, спросил я. — Что вам от меня надо?

Теперь я увидел своего обидчика целиком — огромное волосатое существо средних лет с длинными напомаженными усами и красным, как кирпич, лицом. Где же я видел этого волосатого ублюдка? Может, в уголовных архивах венецианской полиции? Или он был одним из братства слепых ассассинов, которые поклялись отомстить мне после Дела о Прусских Мучениках?

Глаза, налитые яростью, неотрывно смотрели на меня. Зарычав, он набычился и бросился вперед. Я быстро отступил в сторону, но он обхватил меня за талию, и мы оба ввалились обратно в главный зал.

К тому моменту нас, разумеется, уже заметили. Пока мы катались, скользя по мокрому полу, я смутно различал белые полотенца, багровые лица и раскрытые от удивления рты. Турок, который принес чай, прыгал вокруг нас, размахивая руками, как рефери на боксерском поединке.

— Мы не можем… обсудить это… как джентльмены? — просипел я.