Стать богом - Натали Р.

– такой он никогда до тех пор ее не видел. Он был малышом, но сразу понял: чему-то пришел конец. И конец действительно пришел.

– Я ошиблась, – бросила его прекрасная мама, не глядя на него – словно не ему, а куда-то мимо. – Ты не бог. Ты простой смертный ублюдок.

Она схватила его за руку – не ласково коснулась, как прежде, а именно схватила, цепко и слегка брезгливо. Его мир, солнечный, чудесный и любимый, закружился перед глазами и исчез навсегда.

Она оставила его посреди степи, в колючей траве и пыли, и растворилась в воздухе. Тогда ротик малыша непроизвольно искривился, из горла вырвался обиженный стон, и что-то потекло из глаз. Он не понимал, что это: ведь ему никогда еще не приходилось плакать. Он плакал долго и безнадежно – первый раз, но не последний.

Он не умер чудом от голода, палящего дневного жара и холода ночи. И еще – от острого, режущего, не имеющего названия чувства, что поселилось в нем надолго и терзало то яростней, то слабее.

На третьи сутки его подобрали пастухи. Чумазого, обожженного солнцем, икающего от слез ребенка накормили, завернули в большую, не по росту, некрашеную рубаху и привезли в поселок. Так началась его новая жизнь, настолько непохожая на прежнюю, что он думал иногда: а может, он все-таки умер, а то, что происходит теперь – это жизнь какого-то совсем другого мальчика, случайно носящего то же самое имя?

Он не остался без крыши над головой и без куска хлеба. Но он не был никому родным. Его заставили работать: носить воду, бегать с поручениями, пасти птицу и коз, а когда чуть подрос – лошадей. У него не было игрушек и хорошей одежды, и никто не защищал его, когда его били соседские мальчишки. Только что он был богом, а стал никем. И все его наивные представления о мире хозяин выколотил тугим кожаным ремнем. Вначале он много плакал, потом – озлобился. В десять лет он дал сдачи хозяйскому сыну, что был старше его на три года и не уставал издеваться над безответным приемышем, и его вышвырнули из дома.

Теперь он уже был не столь беспомощен. Он многое успел узнать об окружающем его мире. Мир был злым. В лучшие дни – равнодушным, но чаще злым. И, если хочешь жить, с ним следовало бороться. Драться с такими же босоногими нищими за лучшее место на рыночной площади. Драться с пацанвой, претендующей на ту же грязную работу. Врать придирчивым нанимателям, увеличивая свой возраст. Обирать ночных пьяниц и мертвецов. Отбиваться зубами, ногтями и жалким ножиком от извращенцев, охочих до красивых мальчиков, и от потерявших человеческий облик матерых бомжей, видящих в нем кусок свежего мяса.

Когда он бродил босоногим беспризорником от одного города до другого, воровал или ишачил за мелкую монету, ночевал в подворотнях и под открытым небом, ему приснился сон. Совсем новый сон, не о былом, а о грядущем. Во сне была величественная женщина в богатой фиолетовой накидке, с крупными темно-фиолетовыми глазами, с длинными черными волосами и губами, алыми и зовущими. Нет, это была не обычная подростковая греза, после которой просыпаешься мокрый и сконфуженный. У него даже мысли не возникло, что эта гордая незнакомка может быть желанна. Она звала его не для любви – для власти. И снилась ему еще не раз. И однажды во сне он пал перед ней на колени и сказал, что готов вручить ей свою душу и принять власть из ее рук.

А наутро все изменилось. И небо, и земля – все казалось окрашенным в неземные, неведомые цвета, и собственное тело показалось ему незнакомым и чужим. И, когда он увидел свою госпожу наяву, даже не очень удивился.

– Не бойся своей новой силы, – шепнула она. – С ее помощью ты достигнешь всего, чего пожелаешь.

Ему стало везти, и он все реже попадался на кражах. Он начал замечать за собой странные способности: например, насылать сон и зажигать огонь движением руки. Госпожа посещала его все чаще и нашептывала секреты и советы. Он бросил мелкое воровство и, несколько раз сжульничав по-крупному, обзавелся документами и жильем. Он стал следить за своей внешностью, учиться читать и писать, и составлять заклинания, и плести незримые сети…

Госпоже он был обязан всем, что знал и имел. И она не предавала его, как те две женщины.

На самом деле их было две. Золотоволосая «мама» вовсе не приходилась ему матерью, теперь он знал. Родная мать бросила его, новорожденного, на верную смерть, украв всю божественную силу, положенную ему по рождению, и отдав ее другому своему сыну. Он, конечно, не помнил этого – что может помнить младенец, у которого еще пуповина не отпала? Но так сказала госпожа, а он ей верил.

Госпожа всегда поддерживала его. И искренне радовалась, когда он решил восстановить справедливость. Вернуть себе принадлежавшее ему бессмертие. И наказать предательниц. Воздать обеим за каждую слезинку, пролитую невинным ребенком.

Скомпонованное заклинание, настроенное на уничтожение всего живого в радиусе трехсот метров, пустилось в путь по компьютерной сети.

7. Список подозреваемых

Вита не сбавляла скорость. Она двигалась к цели, видимой ей одной – к замку, чьи призрачные очертания уже начали вырисовываться вдали меж деревьев Битцевского парка. Хешшираман, обитель Фаираты Хешшкора Огненный Локон, колдуньи Черного Круга, существовал в ином пространстве, но порой – когда это было нужно его хозяйке или одобренным ею гостям – проявлялся на Земле. Увы, в строго определенном месте, куда не во всякий сезон было удобно и быстро добираться на машине. На то, чтобы материализовать замок в произвольной точке, сил у Фаираты не хватало.

Джип промчался мимо зловеще чернеющей Бетреморогской башни – обиталища Флифа Пожирателя Душ, воплощения Тьмы, чьей Тюремщицей и являлась Вита, – и затормозил у крыльца, едва успевшего окончательно утратить призрачность и окаменеть. Вита выскочила, не озаботившись поставить машину на сигнализацию, и промчалась по ступенькам вверх. Зачарованные двери сами распахнулись перед ней, признав старую добрую знакомую.

Девушка с длинным хвостиком прямых русых волос ойкнула и поспешно отпрянула от хмурого парня с таким же хвостиком, только рыжим и кудрявым.

– Извините, – буркнула Вита и хотела нестись дальше в поисках Фаи, но вовремя подумала, что лучше спросить. – Фёдор, где мать?

– По лесу гуляет, – промолвил рыжик. – Дышит свежим воздухом. Да вы садитесь, тетя Вита, выпейте вина.

Вита плюхнулась в кресло, обитое пурпурной кожей, и взяла бокал, сам собой появившийся на столе.