Журнал «Вокруг Света» №01 за 1967 год - Вокруг Света

Разбиваем палатки. После хорошего обеда ребята принимаются за меня.

«Ну, где же острова, штурман?»

«Их и не было! — и я пытаюсь «убить противника» эрудицией. — Англичанин Джексон наблюдал их в девяносто четвертом или в девяносто шестом издали, со льда. Он мог ошибиться...»

Утром установилась ясная погода. Нам сбросили бензин. Мы поднялись в воздух и снова оказались на траверзе Артура. И по-прежнему двух других островов не было!

«Жаль, но острова придется закрывать», — разочарованно произнес Мазурук.

Через несколько дней мы снова прилетели в это место, обшарили все море Королевы Виктории. Но по-прежнему в воде одиноко торчал лишь остров Артура.

Горькое чувство не покидало меня долгое время. Ведь наше открытие лишило человечество двух островов. Пусть мертвая, оледенелая, с крутыми базальтовыми берегами, но это была земля...

Лишь через пятнадцать лет я смог хоть немного «рассчитаться» за это географическое «злодейство». В 1952 году мы с Черевичным и гидрологом Гордеенко пролетали через глухой, если так можно выразиться сейчас об Арктике, район в полутора сотнях километрах за полюсом.

И тут среди мертвого океана мы увидели землю. Настоящий остров.

Не ледяной — остров был сложен из темных пород. Отчетливо выделялись русла ручьев на его крутых боках. Мы хорошо знали, что здесь на картах не обозначено никаких земель. В первый же миг мы поняли, что это наш остров. Пусть он расположен не в советском секторе Арктики, но открыли-то его мы.

А потом... Потом мы несколько раз бывали еще в том районе, но больше ни разу мне не удалось увидеть этот остров. И никто другой о нем ничего не сообщал. Я-то уверен, что мы с Черевичным в первый раз не ошиблись. Остров есть... Его просто кто-нибудь откроет еще раз. И тоже в каком-нибудь обычном, будничном полярном рейсе...

— Валентин Иванович, — взял слово Георгий Борисович Федоров, — затронул тему будничности открытия, тему чрезвычайно сложную.

И когда редакция пригласила меня принять участие в беседе в Кают-компании, я испытал некоторое смущение.

Кают-компания!.. Одно название чего стоит! В памяти всплывают романтические и грозные видения, картины знаменитых маринистов, со школьных лет любимые стихи:

Вы все, палладины Зеленого Храма,

Над пасмурным морем следившие румб...

А я представитель самой «земной» на свете профессии — археолог. Клянусь черепахами Тэсмана, как говорил один из героев Джека Лондона, положение не из самых легких... Да, конечно, и в нашей работе бывают случайные, неожиданные открытия, бывает свое «вдруг», а только не в нем суть. Момент открытия часто бывает случаен, но вот факт открытия почти всегда закономерен, подготовлен трудом и знаниями. Ведь наша главная задача не в эффектных находках, а в восстановлении жизни ушедших поколений во всем ее многообразии...

...Небольшая статуэтка из обожженной глины с коричневой лощеной поверхностью — подперев лицо ладонями и поставив локти на колени, сидит широкогрудый сильный человек. Резкие грани подчеркивают мощную мускулатуру тела. Голова на высокой стройной шее поднята, внимательный взгляд широко раскрытых странных треугольных глаз устремлен куда-то ввысь и вдаль».

Эта статуэтка, как установил нашедший ее в одной из древних могил мой коллега и друг румынский археолог Думитру Берчу, была сделана еще в конце каменного века, в эпоху неолита, и относится к культуре Хаманджия, распространенной в VI—II тысячелетиях до нашей эры на Нижнем Дунае.»

По выразительности, динамике, мастерству исполнения, лаконизму и точности лепки эта небольшая скульптура может быть смело отнесена к шедеврам мирового искусства, безотносительно ко времени, когда она была сделана. Как ярко и убедительно, как вдохновенно и просто показал неведомый скульптор величие человеческой мысли, ее благородство и глубину!

Неолит... Удивительная эпоха. Впервые человек подошел к овладению металлом — и это было началом того стремительного скачка, который за несколько тысяч лет привел его от каменного топора к космическому кораблю. Человек впервые научился не только пользоваться дарами природы, но и производить их: выращивать злаки и разводить скот, впервые освоил изготовление глиняной посуды... Да, многое из того, что предопределило победоносное и быстрое развитие человечества в последующее время, начиналось в эту неповторимую эпоху.

Не в предчувствии ли этих великих событий, пронизывая взглядом тысячелетия, задумался мыслитель из Хаманджии?

...Я получил в подарок точную копию «Мыслителя», а когда по приезде в Москву показал ее кинорежиссеру Михаилу Ильичу Ромму, он сразу оценил скульптуру по достоинству. Михаил Ильич снял «Мыслителя» в своем фильме «Обыкновенный фашизм», где этот открытый археологами неолитический человек вместе с роденовским творением и с лучшими произведениями искусства нашего времени сражается против темных сил, отстаивая прекрасный и светлый мир гуманизма, добра и справедливости.

Да, конечно, сам «Мыслитель» и его судьба — явления исключительные.

Но ведь до того, как скульптура «Мыслитель» появилась на фотографиях и прошла по экранам мира, ее надо было найти, раскопать, определить время, когда она сделана, культуру, к которой она относится; по давно заброшенным, часто маловыразительным остаткам орудий труда, украшений, посуды, жилищ понять, увидеть людей, которые жили рядом с творцом скульптуры тысячи лет назад, разобраться в том, как и где они жили, работали, ели, отдыхали, что они думали об окружающем мире и друг о друге и многое, многое другое...

А для этого... Для этого надо было перед экспедицией тщательно изучить все древние документы, все архивные данные, опросить местных жителей и суметь профильтровать их рассказы, отобрать среди историй, часто фантастических, те, в которых есть зерно истины... А потом, используя точные приборы, которые все чаще входят в практику разведчика-археолога, и в не меньшей степени опыт, знания и интуицию, открыть столетия уже никому не видимые остатки древних жилищ и могил. Раскопать их, определить их границы и площади, ориентируясь иногда лишь на едва заметную разницу в цвете и плотности грунта.

Только после такого кропотливого, будничного труда под осторожными и умелыми руками, держащими лопату, нож, кисть, медленно начнет выплывать из тьмы и напластований веков древняя дневная поверхность, многие века назад освещенная светом дня и теперь с нашей помощью снова увидевшая этот свет. И вот, еще никому, кроме тебя, не видимые, непонятные, под легкими движениями кисти и скальпеля, снимающих тончайшие частички земли, появляются, как постепенно распускающий лепестки цветок, древние вещи: зеленоватым стеклом блеснет кубок, рыжим лисьим хвостом увидится железный наконечник копья, странным загадочным взглядом посмотрит на тебя еще полускрытая землей статуэтка... Это тот, кто жил когда-то, передал тебе эстафету. Теперь разбирайся: кто он, откуда, как, что, когда, где, почему?..

Но и это еще не все.

Статуэтка «Мыслителя» была разбита на сотни кусков. Сколько же терпения, труда, веры, знания понадобилось, чтобы фрагмент за фрагментом, кусок за куском подобрать, склеить и восстановить эту статуэтку, вернув людям заложенную в ней красоту и мысль, сделав ее полноценным объектом научного исследования! А ведь такую работу археологам приходится делать не только с шедеврами. Многие сотни и сотни тысяч фрагментов древней глиняной посуды, которые со времен неолита находят на поселениях и могильниках, реставрируются с той же целью.

Именно так мы узнаем не только, кто обжигал горшки, но и как и где их обжигали. Именно так встают перед нами судьбы людей, поселений, племен и народов...

Именно в этом — в повседневной, будничной работе — жажда вечная неба коснуться.

А. Алдан-Семенов. Красные и белые

I

Лариса Рейснер шла по знакомым и неузнаваемым улицам и думала с горькой усмешкой: «Боже, как хорош белый режим на третий день своего сотворения... Открытые магазины, разухабистая, почти истерическая яркость кафе — словом, вся минутная и мишурная сыпь, которая мгновенно выступает на теле убитой революции» (Фразы, заключенные в кавычки и приводимые как мысли Л. Рейснер, взяты из ее писем, статей, очерков, написанных в Казани и Свияжске в восемнадцатом году.) .

Отсвечивали ясными стеклами и жирной позолотой вывесок магазины. В витринах, увитые траурными лентами, скорбели портреты императора, с крыши гостиницы кричало полотнище: «Вся власть Учредительному собранию!» Лоснились самодовольством частные банки, торговые фирмы. На стенах и заборах чернели толстые, как пауки, буквы афиш.

Со всех сторон на Рейснер напирали декреты, объявления, воззвания. Союз защиты родины и свободы требует... Союз воинского долга настаивает... Торговая фирма Крестовникова покорнейше просит... Военная лига обращается... Георгиевский союз советует...