Злой рок короля Генриха - Лилия Подгайская

Малыш Артур, юный герцог Корнуольский, был очаровательным ребёнком. Он радостно заулыбался и проговорил что-то не совсем понятное, увидев отца. Глаза Генриха потеплели, что случалось с ним очень редко. Ребёнок рос и развивался совершенно нормально, хотя родился на месяц раньше срока, и многие опасались, что он будет слаб и хил, если вообще выживет. Его крестили на четвёртый день после рождения, и это было впечатляющее зрелище. В Винчестерском соборе собрались наиболее доверенные подданные короля. Сам Генрих сиял непривычной для глаза окружающих улыбкой и роскошными одеждами. Крёстными младенца стали самые доверенные лица — Томас Стэнли, граф Дерби, Джон де Вер, граф Оксфорд и Уильям Фицалан, граф Арундел. А женскую половину представляли вдовствующая королева Элизабет Вудвилл и принцесса дома Йорков Сесилия. Событие было необыкновенно торжественным. Звонили колокола. Пел чудный хор. Правда, уже вскоре после этого события Генрих отправил ставшую неугодной тёщу в монастырь Бермондси, откуда ей уже не выйти. Своевольная Элизабет Вудвилл, исконный враг Ричарда Глостера, стала утверждать, что не верит, будто прежний король приказал убить её мальчиков в Тауэре. Официальной причиной для заточения за высокие стены Бермондси с его строгим режимом было, разумеется, утверждение, что вдовствующая королева поддержала самозванца Ламберта Симнела в его притязаниях на трон. А Элизабет-младшая получила наглядный урок того, что ожидает любого человека, какое бы положение он не занимал, в случае, если он не угодит королю. Встать поперёк дороги тихому и спокойному обычно Генриху было смертельно опасно.

Элизабет смотрела на мужа и сына. Как она любила своего мальчика! Но его отец никогда не вызывал в ней тёплых чувств. Она не хотела замуж за этого сухого, недоброго человека. Но разве её кто-нибудь спрашивал? Матушка говорила, что надо любым путём свалить ненавистного Ричарда, только-только взошедшего на трон. Он принёс им много горя. Разве не он велел казнить Ричарда Грея, младшего из сыновей Элизабет Вудвилл от первого брака? Разве не от него пряталась она с детьми в Вестминстерском аббатстве? Он не дал взойти на престол её старшему сыну от короля, который должен был стать Эдуардом У. Это была надежда на безоблачную жизнь и полную власть в стране. Но Ричард не дал этому свершиться. Её имя опорочили и втоптали в грязь, назвав незаконной женой короля. А Эдуард? Её ласковый и любящий Эдуард оставил ей после смерти такой подарочек, что трудно прийти в себя. Ух, так бы и удушила его, жеребца ненасытного, за эту Элеонор Батлер. И теперь неизвестно, были ли у неё дети. И если… Дальше матушка мысль не развивала, но в глазах её загорелся тот особый огонёк, который Элизабет-младшая видела не один раз. Такой блеск глаз красавицы Элизабет Вудвилл грозил большими неприятностями человеку, о котором она в этот момент думала.

Однако потом мнение матушки почему-то изменилось. Спорить не приходится, король Ричард не преследовал их, не лишил достойной жизни. Они были приняты при дворе и чувствовали себя вполне спокойно. А братья… Да, они были в Тауэре, но матушка была уверена, что мальчики живы. И надеялась, что придёт время, и она обнимет их вновь. Потом в глазах бывшей королевы появились неуверенность и тревога. Она как-то сказала дочери, что не желает уже её брака с Тюдором, человеком сомнительного происхождения и не совсем тех качеств, какие хотелось бы ей видеть в муже дочери. Позднее, когда умерла Анна Невилл, и были пущены слухи, что король намерен жениться на своей племяннице, то есть на ней, Элизабет, матушка говорила иное. Она знала, что Ричард, как бы ни любил он свою Анну, вынужден будет жениться для продолжения рода и династии. Ведь сын его тоже умер за год до этого. И взоры Ричарда, как она знала, обратились на далёкую Португалию, где нашлась для него подходящая принцесса. А для Элизабет — для пресечения нежелательных действий со стороны противников — он присмотрел португальского принца. Говорили, что молодой человек хорош собой и приятен в общении. Наверное, был бы куда лучшим мужем, чем этот, холодный и закрытый на все замки мужчина. Но спорить с судьбой не приходилось. И потом Элизабет выросла с пониманием своего долга и необходимости подчиняться.

Она, как могла, укрепила своё положение королевы при человеке, которого в глубине души считала узурпатором. Но что делать? Ей повезло родить сразу и при этом наследника. Это существенно укрепляло её позиции. Элизабет улыбалась про себя, когда все вокруг удивлялись, что родившийся восьмимесячным ребёнок так крепок и здоров, и развивается, как и положено. Ха! Им-то неведомо, что более чем за месяц до свадьбы Генрих явился к ней и потребовал разделить с ним ложе.

— День нашего бракосочетания уже определён, — заявил он. — Сразу после праздников, 18 января мы предстанем перед алтарём. Но время дорого. Мне нужен наследник как можно скорее. Поэтому, мадам, вы сделаете то, чего я желаю.

И она сделала, подчинившись. Но он желал вовсе не её, а только наследника. Тогда впервые она узнала, как ведёт себя в постели мужчина, выполняющий работу. И с этим ей придётся жить всю жизнь. Такова её доля.

Потом была торжественная свадьба. И только через полтора года, когда наследник родился и доказал, что вполне жизнеспособен, её короновали. Опять всё делалось по чужой воле.

Как только она понесла, Генрих перестал посещать её опочивальню. Это не огорчало, напротив, было приятно. Его визиты в её постель радости не приносили никогда, ни ей, ни, как она понимала, ему. Однако он был мужчина, молодой, в самом расцвете. И ей стало любопытно, с кем удовлетворяет он свои мужские потребности. Она внимательно оглядывала своих фрейлин, но не находила признаков, которые помогли бы ей узнать истину. Правда раскрылась случайно, и была совсем неприглядной. Оказывается, Генрих посещал время от времени немолодую и не отличающуюся приятной внешностью женщину, занимавшую при дворе весьма скромное положение. Фи! Променял её на старуху. Впрочем, какое ей до этого дело. Сейчас он регулярно посещает её постель, добросовестно трудясь над зачатием следующего ребёнка. Наследников король Генрих Тюдор желает иметь много.

И почему-то сейчас ей вспомнилась та красивая несчастная девушка, Джейн Вудвилл, которая приходила к ней в надежде получить помощь. Она тогда сослалась на бывшую королеву, которая якобы передала дочери устное послание. Верная и преданная Алиса Грей, дальняя родственница матери, одна из немногих, кому можно было доверять, привела девушку к ней. Приблизившись, та упала на колени и умоляющим голосом тихо попросила выслушать её без посторонних. Она согласилась, полагая, что получит весточку от матери. Но когда они остались в относительном уединении вдали от придворных дам, девушка назвала королеве своё имя и попросила защиты. Элизабет не выразила удовольствия, но согласилась выслушать её историю.

— Мой отец, Ваше Величество, был в дальнем родстве с вашей матушкой, — начала девушка. — Он всегда держал сторону Йорков в этой нескончаемой войне и погиб в последнем сражении при Босуорте, когда пал ваш дядюшка король Ричард. Я осталась на попечении его жены, баронессы Отилии, которая всегда ненавидела мою мать, бывшую в связи с моим отцом, но не ставшую его женой, поскольку не имела богатого приданого. Отцу нужно было поддерживать своё поместье, для этого ему требовались деньги, и он нашёл их в семействе богатого купца, дочь которого вошла хозяйкой в его дом. Моя мать была из рода де Гранвилей, хорошего происхождения, но бедна. Отец очень любил её, и признал меня, когда я родилась. Признал и дал мне своё имя. С этим не могла смириться новая баронесса. Через два года после замужества она отравила мою мать, не стерпев любви к ней отца, о которой проведала. Меня забрали в поместье, и там я росла.

Джейн не смогла сдержать слёз, когда подошла к последней части своего повествования. Она честно рассказала обо всех тяжёлых события своей жизни, как её безуспешно домогался сводный брат, а потом отдала на поругание дворне мачеха, чтобы сломить её сопротивление. Пришлось бежать, спасая свою жизнь.

— Я ничего не утаила от вас, моя повелительница. Рассказала всё, как на исповеди. Мне неоткуда больше ждать помощи, и я прошу у вас приюта и защиты. Я готова выполнять любую работу, какую вы сочтёте нужным мне доверить. Только спасите меня, умоляю, — глаза девушки смотрели с надеждой.

Сердце Элизабет сжалось. Перед ней была молодая девушка, её дальняя родственница, попавшая в беду. И она просила помощи. Но что может сделать для неё та, что сама заключена в золочёной клетке без всяких прав? Глаза её, наверное, выдали сострадание. Но слова пришлось сказать жёсткие, и они ошеломили просительницу.

— Я сочувствую вам, моя милая, — говорили её губы, — однако не могу марать своё имя присутствием среди моих приближённых женщины дворянского происхождения, побывавшей в руках простолюдинов. Это унижает моё королевское достоинство. Супруга короля должна быть безупречна во всём. И её окружение тоже. Единственно чем я могу помочь вам — это дать вам возможность уйти из дворца, не передав вас в руки правосудия. Вы нарушили закон, восстав против своей покровительницы. Она имеет право использовать вас так, как считает нужным. Тем более что вы незаконнорожденная. У вас же нет никаких прав, вы в её власти. По закону, ваш бунт должен быть наказан. Но я не стану вас преследовать. Ступайте.