Первая академия. Том 3 (СИ) - Шеррифф

людей от него отвернулось в последнее время. Род — последний оплот и последняя надежда. Если развалится род, силы не останется, и тогда шакалы налетят и растащат всё.

— Может, и подтверждает… А ваши действия подтверждают то, что вам плевать на тех, кому вы служите. В таком случае стоит ли вам занимать эту должность?

— Прошу прощения, Святослав Николаевич, — Безбородко стушевался. — Ваше предположение ошибочно. Могу заверить, я целиком и полностью предан роду и сделаю всё, чтобы исправить ситуацию.

Святослав лишь усмехнулся мысленно. Он-то прекрасно знал, что Безбородко предан только самому себе и своему кошельку. Вот Палач был предан, только он погиб ни за грош, а этот…

— Нет-нет-нет, к девчонке на версту не подходите. Займитесь лучше другими обязанностями. Но на будущее учтите: когда речь идёт о членах моего рода, действовать надо крайне осторожно.

— Сделаю, как скажете, Святослав Николаевич.

— А что там с другими делами? Есть что-то по третьему отделению и по заговору на тульском заводе?

— Разумеется. В третьем отделении у нас появилось два информатора, один из них имеет доступ к секретным документам. Заговор рабочих на тульском заводе мы тоже раскрыли. След опять ведёт к Бельским.

Святослав знал, что генерал-прокурор Владимир Бельский хочет подвинуть Орлова с его третьим отделением, а точнее, вовсе ликвидировать данную инстанцию, дабы всю полицейскую власть сосредоточить в собственных руках. Но зачем он смуту сеет на Шереметевских предприятиях, это Святослав плохо понимал. Ослабить хочет, сволочь, производство подорвать? Или поднять какое-нибудь мелкое восстание, чтобы подавить его и стать героем в глазах дворян? А может, он на немцев или англичан работает? У него ведь даже родственники за рубежом есть и немало. «Одни враги кругом, — сокрушался Святослав, — и каждый насолить хочет, подгадить. Только за свою дружину и остаётся полагаться. И на собственный род».

— Вот за это хвалю — быстро сработали, — кивнул одобрительно Святослав и положил дымящуюся сигару на подставку. — Ещё б узнать, что ему надо, этому Бельскому. А на юге как дела?

— Неспокойно, Святослав Николаевич. Горцы собираются захватить нефтяные вышки. Надо больше сил туда направить. Кавказ может полыхнуть в любой день. Если племена начнут войну, всем придётся несладко.

— Передам воеводе, пусть разбирается. Ну что могу сказать, работайте дальше по этим направлениям. А к Анастасии больше не приставайте. Просто наблюдайте, что она делает, с кем встречается.

— Как скажете. Мы продолжим вести наблюдение.

— И по поводу Дубровского… Государственные состязания в этот раз состоятся в Измайлово. Дубровский будет в них участвовать, а значит, окажется на несколько дней за пределами этой чёртовой академии. Разберитесь уже, наконец, с ним. Сколько уже можно?

— И это сделаем, Святослав Николаевич.

Святослав отпустил начальника тайной канцелярии и погрузился в раздумья. Всё-таки Безбородко хорошо работает. Человек толковый. Только вот с девчонкой маху дал. Но это нестрашно. Скоро всё закончится. Святослав уже вызвал в Москву двух сильных одарённых, которые решат проблему. Дубровский погибнет и больше не будет отвлекать от дел более важных.

А проблем с каждым днём становилось всё больше. Здесь Бельские вредят исподтишка, на юге горцы затевают очередную войну, что может существенно осложнить ведение дел на Кавказе. Значит, туда придётся дополнительные силы отправлять, и в Москве опять никого не останется. Непорядок. Надо увеличивать дружину, пока всё не полетело в тартарары, пока не стало слишком поздно.

Глава 3

Смотреть летние состязания я не поехал. Зимой их уже видел и решил, что в этот раз торчать на трибуне смысла нет. Лучше отдохнуть лишние три дня. Что и сделал. Получил зачёты по всем предметам и шестнадцатого июня поездом отправился в Ярославль, где навестил Лизу, Нику, Горбатова с семейством и своих стражников, а спустя неделю уже летел на дирижабле в Екатеринбург.

У Оболенских были какие-то проблемы с Демидовыми и Холмскими — старыми княжескими родами с Урала. По словам Петра Петровича, они ему жизни не давали: то диверсию устроят на предприятии, то убьют кого-нибудь из родственников. Оболенские при любом удобном случае, понятное дело, отвечали, но не слишком активно. Так и жили в состоянии вялотекущей войны.

Кто был виновником конфликта, я не знал. По версии Петра Петровича — Демидовы и Холмские, которым не понравилось, что на Урале обосновался новый род, взявшийся развивать горное дело. Местные уже давно хотели вытеснить чужаков, но до войны открыто не нападали, а когда с приходом нового императора центральная власть в Москве ослабла, так уральские князья сразу же начали применять силу.

Возможно, у Димидовых была своя правда. Как известно, в любом конфликте каждый считает правым себя, но проводить расследования не очень-то и хотелось. Я хорошо знал историю и не питал иллюзий по поводу дворянских родов того времени: у всех руки запачканы, чистых тут нет. Но Оболенские являлись моими деловыми партнёрами, и мне было выгодно, чтобы они оставались сильными. А уральцев я в глаза не видел, и интересы их меня не волновали.

Этим летом Пётр Петрович вознамерился раз и навсегда решить свои проблемы на Урале. Для этого он весь год собирал силы и искал союзников, а примерно в конце июня планировал ударить. В прежней версии реальности для него всё сложилось не очень хорошо, но сейчас у меня появился шанс снова изменить ход истории.

За последние месяцы я пару раз гостил у Петра Петровича и всякий раз, когда разговор заходил о грядущей драке, убеждал его собрать как можно больше людей. Разумеется, Пётр Петрович не возражал, он и тысячу бойцов с радостью нанял бы, но всё упиралось в деньги.

Сам я тоже собирался участвовать в операции. Конечно, одно моё присутствие не обеспечит нам победу, но в некоторых обстоятельства одарённый седьмого ранга повлиять на исход сражения мог.

* * *

Был вечер, когда дирижабль стал снижаться. Красный шар солнца катился за горизонт. Внизу, недалеко от посадочной площадки, толпились встречающие — мужчины и женщины в светлых летних нарядах.

Механизмы притянули летательный аппарат к земле стальными канатами, дверь открылась, откинулся трап. Пассажиры по очереди стали покидать воздушное судно. Когда я вышел, сразу же ощутил духоту прогретого за день воздуха. Екатеринбург встретил меня безжалостной уральской жарой.

Меня встречал усатый тип в сером костюме. Он держал в руках бумагу с моим именем. На стоянке возле площадки нас ждал тёмно-зелёный седан «Борей» — большой комфортабельный автомобиль начала тридцатых годов. Я положил чемодан в багажник, устроился на заднем сиденье, и мы поехали. Путь наш лежал в загородный особняк Оболенских.

Ехали долго, наворачивая круги по городским закоулкам. Шофёр говорил, что пытается таким образом избежать слежки. Неизвестно, знали Демидовы о готовящемся нападении или нет, но Оболенские старались свои перемещения держать втайне.

Но вон мы выбрались из городской черты, оставили позади