Рейд во спасение - Гай Орловский

Азазель повозил пальцами, приглаживая, через несколько мгновений Михаил уже сам не сказал бы, где заканчивается основная глыба, а где начинается эта крышка из камня.

– Вот и все, – сказал Азазель. – Можно снежком забросать.

– Я могу сюда хоть весь ледник обрушить, – вызвался Михаил. – Если не самый крупный, конечно.

– А как доставать будем? – спросил Азазель. Посмотрел на его лицо, ухмыльнулся. – Люблю я тебя, Мишка. Всерьез веришь, что впереди только щасте и коммунизм и никогда доставать эти вещи не придется?.. Я бы тоже так хотел. Но на всякий случай оставим меточку…

Он швырнул на камень рукавицу с правой руки, угодив как раз в то самое место, где закрыл камнем дыру в плите.

Михаил напрягся, Азазель сказал успокаивающе:

– Не боись, чипа в ней нет. Только я сам и могу определить место. А теперь еще и ты. Можешь запомнить еще и визуально. Ну, как пчела, что хоть и дура, но как-то находит дорогу в улей? Попробовала бы не найти… Теперь выбираемся отсюда.

Еще не договорив, он исчез из расщелины, тут же сверху донесся его крик:

– Давай сюда!

Михаил сосредоточился, после трех неудачных попыток сумел перенестись наверх, к Азазелю.

Тот хмыкнул, сказал саркастически:

– Ты всегда был черепахом, а на морозе так вообще… Давай сбрось туда парочку глыб, но не слишком больших. А то потом упаримся, доставая, на этом холоде легко простудиться. Я же нежный, как все творческие личности, ослабленные алкоголем и прочими излишествами быта разносторонних и духовно богатых.

Михаил молча, сам невольно любуясь своей новой мощью, забросил в щель несколько глыб, слушая, как там внизу разбиваются на сотни мельчайших осколков и надежно укрывают сокровище.

– Если место забудешь, – сказал Азазель, – а ты забудешь точно, метка приведет тебя точно сюда… Ладно, готов к прыжку?

– А если не готов, понесешь под мышкой?

– Под потной и вонючей, – заверил Азазель. – Специально для тебя задействую в том месте потовые железы.

– Не дождешься, – сказал Михаил. – В твоей квартире точно никого?

– Можешь посмотреть с камер по смартфону, – предложил Азазель. – В любом случае в чуланчике задвижка открывается только изнутри. Посмотри, там пусто.

Михаил кивнул, еще с минуту настраивался, наконец ощутил нарастание в себе той непонятной силы, что перебрасывает в мгновение ока через пространство, не вызывая всплеска, сказал быстро:

– Ухожу…

Почти моментально подошвы ударили в твердый пол чуланчика, трясущейся рукой нащупал засов, отодвинул и торопливо выскочил, но все равно сзади раздался сварливый голос:

– Черепах ты, черепах… А если срочное десантирование? С любых высот в любое место!.. Никто, кроме нас! Там, где мы, там победа!.. Кто, если не мы?.. Пройдем везде!.. Впереди у нас цветет, за нами все горит!

Михаил с трудом сбросил прямо на пол остатки обгоревшего маскхалата, рухнул в кресло.

– Я в самом деле выжат, как лимон… а ты как огурчик! Это нехорошо.

Азазель вышел следом, уже в джинсах и Т-майке, ухмыльнулся.

– Я хлопец жадный, – сообщил он. – Куркулистый!.. Зря не трачу. Той энергии, что ты вбухал на дырку в камешке, можно было тоннель прожечь под Гималаями на ту сторону для двух веток железнодорожного состава. Потому ты выжат почище лимона в лапе капиталиста. Выпей кофе, поешь… или сперва поешь, потом кофе, но обязательно присосись к клипоте! Надо сразу же набираться силенок, понял? На всякий случай. Жизнь у нас такая веселая. Либо веселимся мы, либо… над нами. Восстановись по полной. Чувствую, на любую мелочь будешь расходовать, как миллиардер на блошином рынке. А на серьезное дело может не хватить.

– Учусь, – пообещал Михаил, – но пока не умею.

– Сири, – воскликнул Азазель. – А где обед?

– На шампурах, – прозвучал тоненький голосок. – Можно вытаскивать. Сагиб, вы сами ручками-ручками или мне платформу все-таки закажете?

– Ладно, – сказал Азазель, – сдаюсь. Куплю тебе платформу с вагиной, тьфу, манипуляторами. Завтра же закажу. А то я у тебя как мальчик на кухне, где ты шеф-повар, а я принеси-подай.

Глава 5

Михаил наблюдал, как он ловко перекладывает из духовки на широкое блюдо посреди стола металлические шампуры с нанизанными на них кусками мяса, проложенными широкими срезами лука. Запах пошел по кухне такой мощный, что Михаил едва не ухватил ближайший к нему шампур с мясом, но напомнил себе, что это в нем говорит полуживотный Кезим, а вот Макрон терпеливо ждет, соблюдает хорошие манеры.

– Спасибо, – произнес он, когда тарелка опустела, положил вилку и нож указанным в правилах хорошего тона образом, добавил учтиво: – Все было очень вкусно. А теперь, Азазель…

– Только не так церемонно, – запротестовал Азазель, – а то снова чувствую себя за столом у Людовика Двенадцатого… Еще по чашке кофе, а потом давай свои серьезности!

– Так кофе для того и существует, – напомнил Михаил, – чтобы, потягивая по глотку, обсуждать важные и неважные дела.

– Надеюсь, у тебя неважное? А то голос какой-то…

– Азазель, – сказал Михаил, – чего ты ждешь? Что вот-вот придут от Зарана? Еще лучше подготовленные?

Азазель поморщился, снял две чашки с подноса кофейной машины.

– Пей, успокойся. Кофе успокаивает. Да, бывает такое… Ты просто еще не готов. Давай научись не страшиться клипот, черпай силу из антисфирот не по капле, как сейчас уже умеешь, а хотя бы как сам Кезим, хотя ты мог бы и больше… а еще научись держаться в этом теле. Ты не заметил, что в Антарктиду все-таки я тебя тащил?..

– Заметил, – ответил Михаил нехотя и с нахлынувшим чувством стыда, – но время не ждет.

– Давай так, – сказал Азазель. – Мне нужно еще хотя бы сутки на некоторую подготовку. Всякие мелочи, в которые ты, как князь Неба, высокомерно вникать не возжелаешь. А тебе эти сутки понадобятся, чтобы вжиться в себя – раз, научиться передвигаться с любых высот в любое место или с любого места в любую высоту или низину – два, а третье, самое важное, освойся с антисфиротами. Это может спасти тебя. И, главное, меня, что куда важнее.

Михаил сказал со вздохом:

– Да, конечно…

– Кезим, – напомнил Азазель, – как все Жрецы, черпал энергию от антисфирот…

– А если от них, – уточнил Михаил, – то он элементаль Зла, как говорят здесь люди, хотя в этом странном мире понятия добра и зла, к огромному сожалению, очень размыты.

Азазель сказал с иронией:

– Хоть ты не упрощай, как делают люди. Это у них четкое разделение на своих и не просто чужих, а именно врагов! Уже забыто, что у Всевышнего нет противников, а все демоны у него точно так же на службе, как и ангелы, только демонам вверены карательные функции, но если смотреть под таким углом, то полиция, гаишники, всякие охранные системы тоже всякие там враги!

– Ну, – буркнул Михаил, – тюремных работников я за врагов не считаю.

– Да и остальных нельзя под одну гребенку, – сказал Азазель. – Вот Маитбаэль, чистейший демон, но постоянно помогает людям избавляться от преследования и козней чертей! Он же нередко открывает людям их будущее. Хотя обычно при этом привирает… Или Астарот, который тоже помогает людям, указывая на опасности, которые их подстерегают, и подсказывает, как можно обойти… А про Ашмодея сам помнишь…

Михаил возразил:

– А Кезим? А Заран?.. А Леонард, Андреальфус?

Азазель ответил независимым тоном:

– Это говорит о том, что среди демонов настоящее разнообразие и подлинный спектр мнений и вкусов, как и положено при подлинной и всесторонне развитой демократии! А вот все ангелы, увы, под одну гребенку. Одинаковые, как гвозди при тоталитаризме. То, что Кезим мог черпать энергию от антисфирот, вовсе не значит, что ты черпать от них не должен!..

Михаил поморщился.

– Ладно, уже понял. Вот готовлюсь…

– А что готовиться? – спросил Азазель. – Ты можешь дотянуться и отсюда. Но если хочешь, подъедем ближе.

– Нет, – сказал Михаил с опаской, – вдруг там вовсе захлебнусь? Не забывай, это странно и опасно. Для меня.

Он закрыл глаза и начал сосредотачиваться на ощущении, что вот прикасается к черному столбу нечистой мощи, что изливается из клипот, начинает ее поглощать…

Долгое время ничего не происходило, он даже засомневался, что получится, рассердился на себя, уже начал было свыкаться с мыслью, что станет сильнее, а раздражение приоткрыло что-то в нем самом, тело как будто начало наливаться расплавленным свинцом, невыносимый жар едва не сжег внутренности, но защитные силы включились, хоть и с запозданием, жар исчез, оставив приятное тепло, исчезла и тяжесть, но недоброе ощущение силы и мощи начало разрастаться и кружить голову.

Он сел в кресло, стараясь не прервать тонкую нить, соединившую с антисфиротой, вбирал и вбирал эту мощь, которую Азазель называет просто мощью, хотя светлая мощь идет от сфирот, а темная от антисфирот…

Когда Азазель появился в комнате, Михаил полулежал в кресле, сомкнув веки, однако Азазель сразу сказал с порога: