Прикосновение космоса - Валерий Кубасов

Вечером 17 июня 1977 года нас, советских космонавтов, и зарубежных кандидатов собрал в своем кабинете Г. Т. Береговой — начальник Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина. Присутствовали также А. Елисеев, А. Николаев и В. Шаталов. Георгий Тимофеевич официально огласил составы экипажей, представил друг другу командиров и будущих космонавтов-исследователей, рассказал о программе совместных тренировок, приступать к которым предстояло завтра же на контрольно-испытательной станции завода — изготовителя космических кораблей.

КИС — грандиозное сооружение. Сюда, прежде чем стартовать на орбиту, поступают для дотошнейшей проверки всех систем космические аппараты. Все поражает в этом зале — и стерильная чистота, и километры кабельных жгутов, за которыми едва видно проверяемые аппараты, и особая тщательность «прослушивания» и «прозванивания» больших и малых, сложных и простых систем, агрегатов, узлов и деталей корабля. Специалисты станции дают «добро» на отправку изделий на космодром лишь после того, как испытают его на всех возможных режимах и убедятся, что выходные параметры соответствуют заданным.

Под сводами КИСа находится и «двойник» аппарата, работающего на орбите. Если нужно, например, экипажу использовать какую-нибудь систему в новом для нее режиме, проделать в корабле или за его пределами незапланированную работу, то всякая новинка проверяется и отрабатывается сначала на точной копии «Союза», «летающего» в безопасных условиях, на Земле. Только потом отработанная методика рекомендуется экипажу...

В тот день это предприятие впервые открыло двери для иностранцев. И было видно, какое сильное впечатление произвел КИС на новичков, которые хотя и понимали, что лишь троим из шестерых доведется слетать на представленной здесь космической технике, но с энтузиазмом начали готовиться к экспедиции на «Салюте».

Естественно, в дублерах должны были остаться и трое из нас, советских космонавтов. Но до окончательного решения, кому лететь, а кому ждать на Земле, к совместному советско-польскому полету готовился я с Зеноном Янковским, Петр Климук с Мирославом Гермашевским.

За полтора месяца до первого пилотируемого полета по программе «Интеркосмос» в Звездный прибыла вторая группа космонавтов-исследователей — болгары, венгры, кубинцы, монголы и румыны. А вскоре окончательно определился основной советско-польский экипаж, и мне, дублеру Петра Климука, вновь предстояло готовиться к полету, на этот раз в составе советско-венгерского экипажа. Ничего не поделаешь, такова наша профессия.

В начале марта 1978 года всей семьей собираемся в Звездный городок — первый визит семье Берталана Фаркаша, венгерского летчика. Мы с ним в одном экипаже, и таких встреч-визитов будет, вероятно, много, но эта первая...

Трое из нас — жена Людмила, дочь Катя и я сам — уже готовы. Осталось собраться в дорогу лишь семилетнему Митьке, что, как выясняется, дело не простое, настолько он увлечен игрой в «солдатики». Приступаю к переговорам:

— Митька, поедем в Звездный городок?

— Зачем? — деловито осведомляется «главнокомандующий солдатиками». Надо что-то придумывать, просто знакомством с новыми людьми его не заинтересовать.

— Будем сниматься в кино,— отвечаю, не слишком погрешив против истины: в Звездном действительно будут венгерские кинодокументалисты.

— А деньги будут платить? — столь же деловито спрашивает Митька.

Мы в шоке, от которого, правда, вскоре оправляемся,— оказывается, он где-то слышал, что актерам за киносъемку причитается гонорар. К тому же нам ясно, что Митькин меркантилизм вызван вовсе не стремлением к длинному рублю, а неохотой бросать «солдатиков»...

Примерно через час мы уже в Звездном, проезжаем мимо памятника Юрию Гагарину, у подножия которого всегда живые цветы, и сворачиваем к высокому зданию, где живет семья Фаркашей.

Под стать обаятельному Берци, как его стали называть в отряде, оказалась его жена Анико и маленькая дочка Аида. И хотя все еще немного смущались, а больше всех — хозяйка, вечер прошел очень тепло. Пример непринужденности всем показывала Аида — большая любительница сладкого. На всякое предложение чего-нибудь вкусного она согласно кивала очаровательной головкой.

А через неделю мы семьями отправились на ВДНХ — покататься на русских тройках. Подумалось: два человека, русский и венгр, собирающиеся на работу в околоземное пространство, предаются редкому сегодня, но приятному развлечению и что именно Россия, лишь несколько десятилетий назад сплошь гужевая, лошадная, вывела на орбиту первый спутник, послала в космос первого человека и вот теперь посылает туда нас, международный экипаж, представителей двух братских стран социалистического содружества...

Итак мы начали готовиться с Берталаном Фаркашем к выполнению новой научной программы. Было решено, что на первом этапе Берталану полезно будет работать без меня, чтобы привыкнуть к кораблю, к системе управления, а потом уже тренироваться вместе. Какое-то время, правда, понадобилось, чтобы четко расписать многочисленные обязанности во время таких ответственных операций, как сближение и стыковка, и добиться автоматизма действий.

Обо всей подготовке, длившейся два года, разумеется, не расскажешь. Но о некоторых фрагментах дают представление строки из дневника тех лет,

15 марта 1979 года. Очередное занятие на тренажере. Все происходит, как в реальном полете: идет радиообмен с Землей, шелестят маршевый двигатель и двигатели ориентации. «Включать» их пришлось потому, что наш «Союз» «сближался» со станцией и два раза «облетел» вокруг нее. Тронешь ручки управления — и уплывают из иллюминатора звезды, уступая место другим, ранее невидимым. Движется под нами и Земля с радужным ореолом атмосферы, океанами и континентами. Видим мы и светило. Оно то уходит из поля зрения, то бьет прямо в глаза.

На табло перед нами скачут цифры: мы приближаемся к станции, автоматика сообщает о скорости сближения и расстоянии... Все настолько реально, что как-то забываешь о своем весе и кажется: ЭВМ, которая управляет целым арсеналом техники, имитирующей многие условия полета, ухитрилась создать даже невесомость.

В конце занятия выяснилось, что техника, способная воспроизвести на Земле космический полет, не справилась на этот раз с простенькой задачей — снабжать свежим воздухом. У нас разболелись головы, и, хотя я чувствовал, что не работает система вентиляции, техник уверял: дескать, просто нет охлаждения, поэтому нам кажется, что нет воздушного потока. После занятий предложил ему самому проверить вентиляцию внутри тренажера. Он проверил и... согласился: кондиционер неисправен. В кабине объемом 3 кубических метра мы находились 2 часа (по инструкции максимальное допустимое время — не более 40 минут). Но тяжело в учении, легко в работе.