Опасная связь - Марина Серова

И, наконец, на потолке в ванной были установлены четыре маленьких прожектора, бившие из пасти симпатичных дракончиков.

Меня позабавило то, что цвет менялся здесь каждую минуту, проходя весь спектр радуги.

Полюбовавшись на причуды богатой жительницы райцентра, я приступила к обследованию ящиков письменного стола.

Счета, счета, счета…

Создавалось впечатление, что Устинова только и делала, что покупала.

Впрочем, на то и деньги, чтобы их тратить.

Толстенная папка из натуральной кожи с документами фирмы, украшенная тремя позолоченными веточками персика на розовой обложке.

Я пролистала бумаги, стараясь запомнить фамилии, встречающиеся во множестве договоров, накладных, приказах и распоряжениях.

А вот и последний документ!

О преобразовании ИЧП в АОО.

Учредителей «Рамиуса» теперь оказывалось четверо — Устинова, Веретенников, Бережков и…

Вместо четвертой фамилии рядом с цифрой и точкой зияла пустота.

Впрочем, это был третий экземпляр документа.

А где же оригинал?

Я еще раз пролистала папку, но так и не нашла нужной мне бумаги.

Равно, как и среди прочих документов.

Ящик стола был забит почетными грамотами еще советских времен.

Попадались также театральные программки, поздравительные открытки, преимущественно из Украины, и прочая невнятная макулатура.

Впрочем, один предмет явно выпадал из общей картины.

Это была местная газета.

Обыкновенный рекламный листок.

К тому же — недельной давности.

Такие издания нормальные люди обычно покупают ради телепрограммы, а потом выкидывают за полной ненадобностью или используют для хозяйственных нужд.

Вряд ли бы Устинова стала хранить эту газету просто так.

Отложив газету в сторону, я еще раз пробежала глазами документ из папки.

Мой взгляд уткнулся в последнюю строчку.

Однако!

Документ был помечен позавчерашним числом.

А вчера Раиса Устинова навсегда распрощалась с этим жестоким, но прекрасным миром.

Информация наталкивала на размышления!

Я вложила невесомый листок в папку.

Задумалась немного, а потом зачем-то взвесила ее на ладони.

Папка лежала в моей руке, слегка покачиваясь.

Солнечный луч весело резвился на золоте персиковых веточек.

И тут меня пронзила догадка!

Конечно!

Пакет с кофе на кухне!

Он был слишком тяжелым для своего объема!

Очевидно, я настолько была поглощена приготовлением напитка, что лишь подсознательно отметила этот факт, не сделав тут же необходимых выводов.

Я бросила папку на стол и вскочила с кресла.

Но тут мое внимание было привлечено тихим, но настойчивым звуком.

Похоже, кто-то пытался открыть окно.

И, кажется, это у него получалось.

Глава 4 Дела семейные

Я окинула взглядом комнату.

Бежать?

Запросто!

Рвануться к окну, поднять шпингалет, дернуть на себя раму и быстро выпрыгнуть наружу.

Или швырнуть изо всей силы вот этот стул в окно и выскочить в сад.

А там?

Бежать по тропинкам с криками «Помогите!»

Бежать придется долго.

К тому же, еще неизвестно, кто бегает быстрее — я или этот человек…

А он, судя по тяжелому прыжку, уже влез в окно потайной комнаты.

Стараясь не шуметь, я отошла к дальней стене.

Примерив угол зрения, открывавшийся от двери, я присела на корточки за резную спинку высокого кресла, стоявшего в углу.

Как раз рядом со мной на полу еще оставались меловые следы силуэта убитой владелицы дома.

Осторожные шаги медленно приближались.

Человек на мгновение задержался у двери.

А потом плавно нажал на металлический шарик, украшавший ручку.

Незнакомец снова чуть помедлил.

Я могла слышать из своего укрытия его прерывистое дыхание.

Затем он решительно подошел к столу и начал выдвигать ящики.

Я выглянула из-за кресла, чтобы рассмотреть, что же ему понадобилось.

Моим глазам предстала согбенная мужская спина в довольно-таки поношенном, грязном пиджаке с протертыми локтями.

— Черт, все не то! — бормотал он, вываливая бумаги прямо на пол.

Он засунул руку в глубь стола и пошевелил ею из стороны в сторону.

Клацнула какая-то пружина, и над моей головой раздалась приятная мелодия.

Кажется, что-то из Гайдна.

Я тихонечно подняла голову и с ужасом обнаружила, что одна панелька на обитой штофом стене отъехала в сторону, образуя углубление.

Человек искал тайник и нашел его.

И для того чтобы запустить туда руку, ему придется отодвинуть кресло, за которым сидела я, сжав руками затекшие ноги.

Мужчина радостно воскликнул и бросился к нише в стене.

Я собралась с силами и резко толкнула кресло вперед, прямо ему под ноги.

А сама прижалась к стене, готовясь отразить неминуемое нападение.

Человек упал, но тотчас же вскочил на ноги и, вместо того чтобы накинуться на меня, — бросился бежать.

Испуганный человек — глупый человек.

Эта истина не требует доказательства.

Мужчина сломя голову несся по комнатам, не разбирая дороги, опрокидывая по пути мебель и торшеры с шелковыми абажурами.

Он миновал комнату с раскрытым окном — она осталась где-то слева от трассы — и ринулся к выходу, очевидно, рассчитывая на то, что дом заперт изнутри.

Не особенно торопясь, — вдруг он все-таки захочет вступить в рукопашную, — я догнала незнакомца уже в коридоре.

Человек лет пятидесяти, довольно приятной наружности, тяжело дышал, прислонившись спиной к запертой двери, и затравленно смотрел на меня.

Впрочем, размышлял он недолго.

Он резко прыгнул вперед, наверное, собираясь сбить меня с ног, но я, словно в сложной фигуре балета, увернулась и даже успела огреть его сзади по затылку.

И тут незнакомец разозлился.

С криком, столь же яростным, сколь и непристойным, он нагнулся, схватил меня за ногу и резко дернул на себя.

Я уцепилась за скатерть на тумбочке, стоявшей в центре холла, но это мне не помогло.

Наоборот, я только запуталась в бархатных кистях и ненадолго потеряла равновесие.

Впрочем, и мой соперник не отличался особой ловкостью.

Он рванулся в гостиную, намереваясь, очевидно, пробраться к единственному выходу — окну, через которое он пробрался в дом.

Я изо всей силы рванула на себя коврик, расстилавшийся по центру холла, и отбросила мужика на полметpа от его цели.

После чего толкнула на него тумбочку, которая рухнула незнакомцу прямо на затылок.

Тяжело дышавший незнакомец лежал, распростертый под тяжестью массивной тумбочки.

«Кажется, восемнадцатый век», — машинально отметила я, трогая пальцем узорные завитушки на ножках.

Я встала, поправила задравшуюся одежду, отряхнула испачканные рукава и с торжеством победителя посмотрела на поверженного врага.

Он безмолвствовал.

На лице незнакомца было написано отчаяние.

Наконец он смог выдавить из себя фразу, которая очень меня удивила:

— Что вы здесь делаете?

— Очевидно, то же самое, что и вы, — ответила я. — Ищу.

Он помотал головой, словно скаковая лошадь, пришедшая к финишу четвертой.

— Ничего не понимаю… — пробормотал он. — Да кто вы такая, черт возьми, и как вы сюда попали?!

— Через дверь, в отличие от вас.

Мужчина возмущенно зашевелился, пытаясь высвободиться из-под мебели.

Я пресекла эти недостойные попытки, присев на угол тумбочки, из-под которой торчала голова незнакомца.

— Так по какому праву вы здесь находитесь? — спросила я, прикуривая сигарету и упирая свой каблук в его вывернутую коленку.

— По праву… по праву законного мужа… — прохрипел мужчина.

Это меняло дело.

— О! — соскочила я с тумбочки. — Это очень кстати. Разрешите представиться: Татьяна Иванова, частный детектив. Я занимаюсь расследованием гибели вашей супруги. Ведь вы — господин Устинов, не так ли?

— Совершенно верно, — с трудом ответил вдовец. — Я принял вас за грабительницу… Или за милиционершу… Впрочем, не знаю, что для меня хуже… Помогите мне, пожалуйста, выбраться из-под этой рухляди.

Я протянула ему руку, которую Устинов с благодарностью принял.

— Глеб Богданович, — отрекомендовался он, вновь обретя вертикальное положение.

— У вас, как я понимаю, не было ключей от дома, но очень хотелось в него попасть.

Устинов кивнул.

— Что вы рассчитывали обнаружить в тайнике? — спросила я.

Устинов недоверчиво взглянул на меня и настороженно спросил:

— Кто вас нанял? Заяц или фирма?

— А кто такой Заяц? — поинтересовалась я.

— Приятель Раисы, — ответил Устинов. — Весьма прыткий молодой человек.

— Молодой?

— Вот именно, — стукнул кулаком по столу Глеб Богданович. — Молодой да ранний.