Дикий соблазн - Ольга Дашкова

пиццу в перерывах, пили вино прямо из бутылки, и я поняла: я влюбилась. Это не просто похоть – хотя, черт возьми, она никуда не делась, – это нечто более глубокое.

Его ухмылка, его синие глаза, то, как он шепчет мое имя, когда кончает, – все это врезалось мне в сердце.

Мы почти не выходили из его квартиры, только один раз сходили в тот же ресторан, где он снова не дал мне доесть десерт, затащив в машину и засунув руку мне под платье прямо на парковке.

Я кричала от удовольствия, а он смеялся, называя меня своей «ненасытной королевой». Я чувствовала себя живой, желанной и впервые за долгое время – не «слишком толстой» или «слишком старой».

С ним я была идеальной. Я даже начала думать, что это может быть навсегда – он, я, наша страсть, перерастающая в нечто большее.

Но жизнь, как оказалось, любит преподносить сюрпризы. Утро восьмого дня началось с того, что зазвонил его телефон, пока я готовила кофе в его футболке, едва прикрывающей бедра.

Макс ответил, и я услышала, как его голос стал серьезным, напряженным.

– Да, я понял. Когда? – говорил он, хмурясь. – Хорошо, я вылечу сегодня.

Он положил трубку, посмотрел на меня, и в его глазах было что-то новое – не похоть, не нежность, а тревога.

– Ксюш, мне нужно уехать, – сказал, подойдя ближе, взяв меня за руки. – Мой брат… он попал в аварию. В Испании. Серьезно, он в коме. Я единственный родственник, мне нужно быть там.

Я замерла, кофе остывал в чашке.

– Ох, Макс… конечно, поезжай. Когда ты вернешься? – спросила, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все сжалось.

Он покачал головой.

– Не знаю. Может, неделя, может, больше. Зависит от того, как он… – Максим замолчал, сглотнул. – Я не могу взять тебя с собой, Ксюш. Это слишком…

– Я понимаю, – перебила, хотя сердце кольнуло. Я понимала, но это не облегчало ситуацию.

Он поцеловал меня – быстро, крепко, сжал в объятиях так, что я почувствовала каждый мускул его тела.

– Я позвоню, как только смогу. Ты… ты нужна мне, Ксюш. Просто подожди меня, ладно?

Кивнула, выдавила из себя улыбку, но, когда он ушел собирать вещи, села на диван и уставилась в стену. Он уехал через два часа – отвезло его в аэропорт, а я осталась в его квартире, среди разбросанных простыней, пахнущих им, и пустых коробок из-под пиццы.

Тишина давила, а я поняла, что влюбилась, но теперь между нами тысячи километров, неопределенность и его брат, который может не выжить. Я не знала, вернется ли он тем же Максом, который шептал мне на ухо «ты моя», или эта беда изменит его.

Взяла телефон, написала ему: «Береги себя. Я жду».

Но ответа не было – он уже был в самолете. И я осталась одна, с его запахом на своей коже и страхом, что наша страсть, наша любовь может оборваться так же внезапно, как и началась.

9

Сижу в больничной палате в Мадриде и смотрю на брата – он лежит под капельницами, бледный, с закрытыми глазами, и только писк аппаратов напоминает, что он еще жив.

Прошла неделя с тех пор, как я улетел из Москвы, оставив Ксюшу в своей квартире, и эта неделя тянется, как вечность. Я скучаю по ней – по ее смеху, по ее мягкому телу под моими руками, по тому, как она стонала мое имя, когда я брал ее на кухонном столе или в душе.

Здесь, в этой стерильной тишине, ее отсутствие – как дыра в груди. Я прокручиваю в голове нашу неделю вместе – ее зеленые глаза, ее шикарное тело, ее запах, сладкий, как ваниль. Я обещал ей вернуться, но каждый день, проведенный у больничной койки, высасывает из меня силы, и я начинаю сомневаться, смогу ли дать ей то, чего она заслуживает.

Вчера, когда вышел из больницы, чтобы проветриться, и судьба решила преподнести мне сюрприз. На улице, у кофейни, я столкнулся с Мариной, моей первой любовью.

Мы не виделись лет семь, с тех пор как я уехал из родного города, а она осталась там с разбитым сердцем, и причиной этому был я. Она стояла, высокая, стройная, с длинными светлыми волосами, в легком платье, и смотрела на меня так, будто время не прошло.

– Макс? – позвала меня, улыбнувшись, и я замер. – Ты здесь?

Мы разговорились. Оказалось, Марина приехала в Испанию по работе – она дизайнер, что-то связанное с выставками. Мы взяли кофе, сели за столик, и я поймал себя на том, что слишком долго смотрю на нее – на ее тонкие пальцы, на губы, которые я когда-то целовал до одури.

Марина смеялась, вспоминала, как мы сбегали из школы и курили за гаражами, и на мгновение я снова почувствовал себя тем пацаном, а не мужиком, который погряз в больничных счетах и страхе потерять брата.

Но потом я вспомнил Ксюшу – ее тепло, ее страсть, ее «жди меня», – и сердце сжалось. Марина была прошлым, а Ксюша… Ксюша была настоящим. Или я надеялся, что была.

На следующий день, сидя в палате брата, набрал номер Ксюши. Она ответила почти сразу, голос усталый, но такой родной.

– Макс?

– Ксюш, привет. Как дела? – спросил, стараясь говорить бодро, хотя внутри все ныло от тоски.

– Нормально. А у тебя? Как брат? – ее тон был мягким, но я чувствовал напряжение.

– Без изменений. Врачи говорят, ждать. Я… черт, я скучаю по тебе, малышка. Как ты там, держишься? – улыбнулся в трубку, представляя ее в моей футболке, с растрепанными волосами.

Но тут Марина, которая зашла в больницу проведать меня – черт, я сам ее позвал, как дурак, – окликнула меня:

– Макс, я принесла тебе кофе. Куда поставить?

Ее голос был громким, слишком близким, и я замер, понимая, что Ксюша это услышала. Тишина в трубке стала тяжелой, как бетон.

– Ксюш? – позвал, но она молчала.

– Ты не один, да?– спросила тихо и холодно.

– Это просто… знакомая, Ксюш. Она здесь случайно, – начал оправдываться, но голос дрогнул. Я не хотел врать, но и правду – что это моя первая любовь – сказать не мог.

– Случайно, – повторила она, и я услышал, как сбилось ее дыхание. – Ладно, Макс. Береги себя. И… брата. Пока.