Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай

С того света, бесспорно, не возвращались, но опальная принцесса черту не пересекала. И корона не тяготила. Препятствия для исполнения контракта отпали. Её везение – несчастье для кошелька заказчика. Лис придётся поблагодарить офицера за ошибку. Услышать приятное перед кончиной – роскошь, доступная единицам.

Среди магиструмов пробежал возбуждённый шёпот. Мальчишка, до сей поры не удосужившийся отойти от недружелюбной незнакомки, приподнялся на носках, силясь высмотреть кого-то у западной башни. Болтовня офицеров тоже утихла. Они выстроились в ряд перед лестницей; в приподнятых подбородках, в стойке, в осанке – во всём угадывалась военная выучка. Знакомец Лис поднялся на помост – шептания, сливающиеся в гомон, усилились. Обсуждали не его: солдат занимал человек, следовавший через толпу врагов – проигравших и обозлённых – от башни.

«Виновник! Разорвать в клочья! Убийца!» – звенело на устах заключённых.

«Он! Он! Он!» – вмешивался, нарастая, восхищённый рокот.

Лис прикусила язык, сдерживая ругательства. Мужчину, прибывшего на переговоры в крепость Сатгрот, называли «крыльями перемен». Его имя твердили до революции: пропагандист и враг монархии, найти и уничтожить. Он смотрел с листовок, из газет, кричал заголовками, вещал из громкоговорителей.

Азеф Росс не числился у заговорщиков в рядовых.

Ему принадлежала спичка, сжёгшая Сорнийскую империю.

========== Глава 4. О неправильных спасителях ==========

Шум на уровень выше окончательно разбудил Эйвилин. Сквозь мутную дымку, оставшуюся после сна, решётки выглядели тонкими расплывчатыми линиями – без лишних усилий согнутся под нажимом. Она потянулась к ним – и сжала кулак. Иллюзия не изменит реальности.

Поймав соскользнувшие с плеч одеяла, Эйвилин подавила порыв потереть зудящую рану. Болтливая особа из соседней камеры строго-настрого запретила трогать порез.

— Не тычь в него, скорее затянется! – ворчала магиструм на неумелые потуги принцессы справиться с повреждением через перетягивания его тряпками.

В иной обстановке она не придала бы значения напутствиям от кого-то незнакомого. Не спустила бы бесцеремонности: грубить наследнице престола – пик абсурда! В иной – не будь они обе заперты в подземелье, пропитанном запахом сырости и крыс. Пришлось довериться опыту солдата: Эйвилин не шибко смыслила в длительности заживления ран без лечения.

Из груди вырвался невесёлый смешок. До чего изменчивы люди! Месяцем ранее её тянуло удавиться, на край – зарезаться подобранным осколком бутылки, которую в неё кинул пьяный надсмотрщик. Известие о казни родителей терзало куда слабее неопределённости: от неё чего-то хотели, больше незачем временить с подъёмом на эшафот. Разъяснения откладывали до приезда Росса или его возвысившихся шавок. Ждать ублюдка, махом разорившего её мир, принцесса изначально не собиралась. Гордость призывала не доставлять ему удовольствия своим уничтоженным видом. Остатки здравого смысла же приказывали стерпеть до объявления в тюрьме этого главного палача, нетитулованного «идейного лидера революции». Не ради встречи с приговором – ради плевка в физиономию убийце отца и матери. Интересно: посмеялся бы Элерт над решительностью «маленького Высочества»? Щёлкнул бы по носу с восклицанием: «Наша принцесса, оказывается, научилась показывать зубки!»? Об уважении к статусу в её компании он почему-то забывал.

От мыслей о капитане навернулись невыплаканные слёзы. Думать о нём Эйвилин себе запретила. Помимо пробуждения воспоминаний о беззаботных деньках во дворце, возвращалась надежда. Известия об истреблении «призрачного отряда» Его Величества, возглавляемого офицером первого ранга Элертом Катлером, не поступало. Вслушиваться в болтовню стражи бессмысленно: мужчины обсуждали что угодно, кроме «Призраков». Элита элит среди военных подразделений, гроза врагов императора – и ничего, ни-че-го: ни слухов, ни упоминаний, ни издёвок! Ни они ли обращались щитом для отца, что бы ни случилось? Наверное, находились подле него и тогда.

Эйвилин зажмурилась. Бред! Стояла глухая ночь. В обязанности «Призраков» не входило караулить двери спальни правителей Сорнии. К тому же, часть отряда накануне получила увольнительную – включая капитана. Не растворились же они, в самом деле! Сомнительной представлялась и гибель тридцати одного профессионала: родителей казнили следующим утром после переворота – у командиров не было ни шанса собрать личный состав по огромному городу.

С рассуждениями вспыхнула горечь: не поведись Элерт на нытьё «Призраков» из-за отсутствия выходных, не согласись отец удовлетворить его прошение, расклад мог выйти иным. Вывели бы, защитили. Порой Эйвилин наблюдала за тренировками отряда: никому на круглой земле не сравниться с мастерством горстки солдат, готовых заменить армию! Что им шайка радикалов! Для расправы над Россом капитану и напрягаться не понадобится. Воображение живо нарисовало образ главаря, сражённого клинком Элерта. «Противнику тяжко придётся без мозга», – поделился когда-то друг в ответ на вопрос об уязвимостях врагов. В жестокой улыбке раскрывалась завуалированная идея: говорил он не о физических увечьях. Человек не протянет без мозга – заговор разрушится без лидера. Смерть Азефа Росса перекрыла бы революции воздух – пусть не поставила крест, но дала необходимое преимущество для подготовки. Не покинь «Призраки» дворец…

Шаги приблизились. Эйвилин без интереса покосилась на проход, ожидая застать невозможную соседку в сопровождении конвоира. К её ужасу, повернулся ключ.

В дверном проёме обозначился силуэт мужчины.

— Дьякку{?}[Проклятье, чёрт возьми!], я-то ему не поверил! – воскликнул вошедший, хлопнув по лбу. – Ай, дед, ай, пройдоха!

От дурного предчувствия в животе свернулся ледяной клубок. Девушка вжалась в стену. Дрожащая рука зашарила по соломе.

«Найди осколок, найди осколок, найди осколок!» – надрывно заверещал внутренний голос.

— Вы испугались меня? – изумился мужчина. – Я опередил их?

В ушах загрохотало сердце. Не приходилось уточнять, что подразумевалось под его репликой – болтающийся ремень не оставлял свободы для фантазии.

— Не подходи, – прохрипела.

Визитёр прыснул от смеха. Словно смакуя её страх, он не спешил: пристроил на поясе связку ключей, распрямил воротник рубашки. Переступил порожек.

Эйвилин закричала. Мужчина преодолел разделявшее их расстояние и, рванув её вверх, закрыл рот липкой от пота ладонью – видно, опасался привлечь свидетелей. От отвращения затошнило.

Глаза, не мигая, уставились на неё. Под подбородок упёрлось предплечье.

— Госпожа-а принце-е-ес-са-а, – протянул он. – Мечтал повидаться. Поклониться. Поблагодарить – с батюшкой вашим, увы, встречи не состоялось.

Давление на горло усилилось. Девушка задёргалась, царапнула по кителю мучителя, оторвав плохо пришитую пуговицу. Висок обдало болью. Окружение поплыло. Эйвилин потребовалось несколько мгновений для осмысления причины: мужчина чем-то ударил её. По правой половине лица заструилась тёплая влага.

— Вполне обычная. Алая, готов поспорить. Бес{?}[Существо с рогами и мощными лапами, напоминающее помесь собаки и козла. Бесы живут и охотятся стаями.] его разберёт во тьмище.

Он прильнул к жертве. Провёл языком по скуле и, с отвращением сплюнув, отпрянул. У остолбеневшей от ужаса девушки подкашивались ноги, но её намертво вдавливали в стену.

— Обычная, – повторил он.

При отсутствии освещения белки мужчины сливались со зрачками в сплошную черную бездну.

«Он убьёт меня?»

В безысходности она сжала его запястье. На отпор скудных остатков энергии не хватало. Обманываться нелепо: мочи противостоять крепко сложенному парню у неё недостало бы и прежде.

Помещение накренилось. Почти сразу щёку обожгло пощёчиной, вырвавшей девушку из распростёртых объятий забытья.

— Не торопитесь, миледи, мы не закончили.

Потом Эйвилин падала. Холод пола, чей-то стон, чужие голоса. И среди них ровный, яростный – его.

— Элерт, – засипела до противного слабо.