Свет твоих глаз - Мира Айрон

она хвастала, что всем женщинам в Комитете мужчины подарили к восьмому марта по коробке конфет. И я видела, как она с этой коробкой с работы шла. Да, такие же точно конфеты, как тебе Мельников привёз.

— Ну вот видишь, — Люда так и не понимала, куда клонит Лариса.

— Вот именно, вижу, — усмехнулась Лариса. — Цветы-то им мужчины на заседании не дарили, Люд. Только конфеты.

— Не может такого быть, — покачала головой Люда. — Возможно, просто ты не видела. Ты же не следишь за своей соседкой постоянно, двадцать четыре часа в сутки. Или она не сказала, забыла.

— Ага, она мне про конфеты-то все уши прожужжала. А если бы были ещё и цветы?

— Ну… не знаю, — пожала плечами Люда.

Она и вправду не знала, что ей делать с этой информацией.

— Ты осторожнее будь, Люда, — понизила голос Лариса. — Видела я, как он на тебя смотрел сегодня.

— Кто?

— Комсорг наш главный. И с какого перепугу он примчался сюда поздравлять тебя персонально? На очередном заседании мог отдать подарок, и с кем другим именно так поступил бы, я уверена. Осторожнее, Люда. Верка если узнает, что он тебя обхаживает, она тебя со свету сживёт. У неё характер, говорят… Лучше не знать.

— Лариса, ты что, с ума сошла?! — возмущённо зашептала Людмила. — Нет ничего такого, и быть не может! Михаил Леонтьевич — женатый человек, и он совсем не такой! И я замужем, Лариса! Семья у меня, дочка. Все знают об этом прекрасно.

— Все они, мужики, не такие до поры до времени, — так же тихо и горячо парировала Лариса. — А я видела, как он на тебя смотрит. Так, будто вы одни на всём белом свете, и вокруг никого. Ты не бойся, я могила, никому. Я добро помню навсегда и ценить умею. Просто советую по-дружески: осторожнее с ним. Хотя ему, конечно, подставляться не резон, ведь перед ним все пути открыты, большая карьера маячит. Ну просто, мало ли что. Уберечь тебя хочу.

— Хорошо, Лариса, спасибо. Я тебя поняла, буду осторожнее.

Люда готова была согласиться с чем угодно, — настолько сильно ей хотелось прекратить этот разговор.

* * * * * * *

Тот год был не простой, а юбилейный: вся страна готовилась отметить в ноябре шестьдесят пять лет Октябрьской революции, потому практически любое событие было посвящено грядущей дате или приурочено к ней.

Да и различных мероприятий было больше, чем обычно. Например, во второй половине мая в детском саду, в котором работала Людмила, объявили конкурс оформления участков.

Первомай и День Победы миновали, и приближалось лето. Генеральная уборка территории сада прошла ещё в конце апреля; сейчас нужно было привести в надлежащий вид веранды, а также прочие конструкции и снаряды для детских игр.

Работы было много, и заведующая посоветовала воспитателям привлекать к участию родителей. Лариса во второй половине мая всегда брала неделю отпуска без содержания и уезжала в деревню, помогать родственникам с посевной, потому сейчас Люда работала одна в две смены. По этой причине она и решила внять совету заведующей — одной со всеми делами было никак не справиться, а плестись в хвосте и проигрывать в конкурсе не хотелось.

Людмила написала на большом листе объявление, в котором приглашала всех неравнодушных родителей принять участие в оформлении участка, и повесила объявление в раздевалке. Краска и кисти были; не хватало только рабочих рук.

Итоги конкурса руководство сада собиралось подводить в понедельник, после осмотра комиссией из Гороно всех участков, потому основные работы были намечены на четверг и пятницу. Юльку в эти дни забирала бабушка, потому что Люда оставалась в садике допоздна.

В четверг никто из родителей остаться и помочь не смог, потому Люда долго возилась одна: покрасила песочницу, турник, мостик и качели.

На пятницу осталось самое сложное; нужно было разрисовать деревянный корабль и большую веранду из белого кирпича.

Детей сегодня всех "разобрали" ещё раньше, чем обычно, поскольку многие уезжали на дачи на все выходные. Видимо, по этой же причине никто из родителей так и не остался, чтобы помочь с оформлением участка.

Вернувшись в группу, Люда достала из подсобки серый халат, коробку, в которой стояли банки с краской, и стеклянную банку, в которой в специальном растворе стояли кисти. Глядя на всё это хозяйство, Люда закатывала рукава халата и размышляла, сможет ли утащить всё в один заход, когда в дверях группы появилась высокая фигура и знакомый голос сказал:

— Здравствуйте, Людмила Евгеньевна! Я пришёл помогать с оформлением участка.

— Здравствуйте, Михаил Леонтьевич, — Люда проглотила комок в горле. Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть сейчас! — Вы же, вроде, в Москве?

Казалось, все вокруг в курсе того, что Мельников — один из двух делегатов девятнадцатого съезда ВЛКСМ от их города. Даже местные газеты рассказывали об этом, публиковали фото делегатов и их краткие биографии.

— Как видите, уже нет, — тепло улыбнулся Михаил Леонтьевич. — Приехал сегодня рано утром. А сейчас я в полном вашем распоряжении, Людмила Евгеньевна. Командуйте.

Ну что ж… Не отказываться же от помощи? Тем более, других желающих помочь так и не наблюдается. Люда критически оглядела модный тёмно-коричневый вельветовый костюм Мельникова.

— Для начала вам нужно переодеться, — задумчиво произнесла она, прикидывая, где можно раздобыть халат хотя бы приблизительно подходящего размера.

— Я принёс с собой сменку, — сообщил помощник и указал на спортивную сумку, перекинутую через его плечо.

— Отлично, — с облегчением кивнула Люда. — Тогда я забираю кисти и ухожу, а вы переодевайтесь здесь и приходите на участок. И коробку с краской приносите.

— Понял, — кивнул Мельников и начал расстёгивать пуговицы на вельветовой куртке.

Люду словно ветром сдуло из группы. Неожиданно вспомнились предостережения Ларисы. А она, Люда, совсем расслабилась за прошедшие пару месяцев, поскольку с Михаилом Леонтьевичем встречалась только на заседаниях, и вёл он себя как обычно.

Выйдя на участок, Людмила с облегчением вздохнула: ещё на нескольких участках родители помогали воспитателям, и в двух группах пришли только отцы. Ещё в одной работал явно чей-то дедушка. Вот и славно. Значит, ничего предосудительного не происходит.

Люда начала ругать себя за недостойные мысли и страхи. Человек пришёл, чтобы помочь от чистого сердца, просто потому что он вот такой, неравнодушный, а она напридумывала не пойми чего! Как только не стыдно?!

Поток самобичевания Люды был прерван появлением на участке Михаила Леонтьевича, переодевшегося в спортивные брюки и старый свитер.

— Вы умеете рисовать, Михаил Леонтьевич? — с надеждой спросила Люда.

Сама она рисовала очень посредственно, потому даже не представляла, что она станет делать