Конденсатор гнева. рассказы - Владимир Анин

Я весь внутренне напрягся и пошел открывать.

На пороге стояла девочка лет двенадцати. На руках она держала дрожащую собачонку, карликового пинчера.

– Здравствуйте, вы Андрей? – спросила девочка.

– Да, – почему-то помедлив, сказал я.

– Это вам, – она протянула мне собачку, в которой я сразу признал Джульетту. – И это тоже. – Девочка протянула мне запечатанный конверт.

– До свидания.

– До свидания, – растерянно пробормотал я, прижимая к себе Джульетту.

Я прошел на кухню и хотел опустить собачку на пол, но она вцепилась когтями в мой свитер и лизнула в нос, с какой-то грустной мольбой глядя мне в глаза. Я погладил ее и, сев на табурет, положил на колени. Вошедший вслед за мной на кухню Боб удивленно покрутил головой, но решил не вмешиваться, просто улегся на пороге и уставился на незваную гостью.

Я разорвал конверт и вытащил написанное мелким почерком письмо.

«Дорогой друг!

Позвольте мне обращаться к вам именно так, ибо за те немногие встречи, что у нас с вами случились, я искренне проникся к вам дружбой и любовью. Сегодня я намереваюсь наконец осуществить то, к чему шел многие годы – испытать созданный мной эмовератор. И пригласить вас участвовать в этом, без преувеличения, эксперименте века. Тем не менее я подозреваю, что мне не удастся убедить вас пойти со мной до самого конца, до той кульминации, которая призвана изменить мир. Я не стану упрекать вас, тем более что в душе моей по-прежнему живут смутные сомнения относительно успеха этого эксперимента. Я уже как-то высказывался о том, что вероятность преобразования разрушительной энергии гнева в созидательную не слишком велика, и последствия моего эксперимента могут оказаться весьма губительными. Гигантская мощь заложена в беспорядочном потоке человеческих эмоций, но в большинстве своем эти эмоции резко негативные. Может оказаться, что отрицательную энергию невозможно преобразовать в положительную, что нельзя из выплеснутого человеком зла создать что-то, несущее добро, тепло и уют. Но пока остается хоть малейший шанс, я просто обязан им воспользоваться.

Я намерен подключить эмовератор к подстанции, которая снабжает электричеством нашу часть города. Уверен, что энергии хватит как минимум на сутки. Остается только проникнуть к трансформаторам, отключить основное энергоснабжение и запитать в систему эмовератор.

Если вы теперь читаете это письмо, значит, я потерпел неудачу, значит, моей мечте не суждено было осуществиться, и это является лишним доказательством того, что зло невозможно укротить и поставить на службу человечеству, ибо каковы бы не были намерения, результат будет один – смерть и разрушение. Ну а коли это произошло, то уже ничего не изменишь. Я сожалею и признаю свое поражение. Остается только надеяться, что последствия моего эксперимента остались без жертв, разве что в лице моей недостойной персоны. А вам, мой друг, спасибо за поддержку, за то, что согласились быть со мной в минуту торжества, и, слава Богу, что вас не было со мной в минуту разочарования и грандиозного фиаско.

Напоследок прошу вас лишь об одном – позаботьтесь о Джульетте. Она для меня самое дорогое существо. Среди моей немногочисленной родни вряд ли отыщется человек, готовый приютить несчастную собачонку. Им я тоже оставлю свое завещательное письмо. Конечно, всей правды им знать не следует, а потому для всех я просто уехал. Неважно, куда: на Камчатку, в Израиль, в Америку. У моего брата есть замечательная внучка, все свое скромное имущество я оставляю ей. Но заводить собаку ей не позволяют родители, поэтому Джульетту я попрошу передать вам. Вместе с этим письмом. Надеюсь, никому не придет в голову вскрыть и прочесть его, прежде чем оно попадет в ваши руки. Если когда-нибудь у вас возникнет желание все же описать наши с вами посиделки и отчаянные эксперименты (я ведь понял, что вы так и не отважились на это), буду вам очень признателен. Пусть и другие узнают о моей работе и постараются избежать той роковой ошибки, которую я имел неосторожность допустить. Можете написать все, в подробностях. Не упоминайте только моего имени, пожалуйста. А впрочем, почему бы и нет. Вам решать.

За сим остаюсь искренне ваш…»

ДАРМОВЩИНКА

– Две тысячи пятьсот шестьдесят рублей, сорок копеек, – лениво произнес Антон Пышкин.

Приняв деньги, он щелкнул указательным пальцем по клавише кассы, и та, звякнув, выстрелила черным ящиком, в котором аккуратными стопочками были уложены разноцветные купюры.

Антон отсчитал сдачу и перевел усталый взгляд на беспорядочное нагромождение покупок, заполнивших весь транспортер. Щеголевато одетый мужчина с толстой золотой цепью на шее продолжал высвобождать свою, казалось, бездонную тележку.

«Вот ведь живут люди! – сокрушенно подумал Пышкин. – Ну чем, спрашивается, этот франт лучше меня? Однако же спокойно может за один раз потратить больше, чем я зарабатываю за целый месяц, ну или, по крайней мере, за полмесяца».

Антон взял бутылку французского коньяка и пронес ее мимо инфракрасного сканера.

– Пип! – отозвался сканер.

На дисплее высветилась сумма «6250—00».

«Ничего себе! – пронеслось в голове у Пышкина. – И где только люди такие деньжищи добывают? Не иначе как воруют. Ну не клад же он, в самом деле, нашел!»

Антон продолжал проносить покупки перед сканером.

– Пип! Пип! – отзывался тот.

– Одиннадцать тысяч двести двадцать рублей, десять копеек, – произнес Пышкин, с завистью посмотрев на покупателя.

Тот небрежно протянул ему пачку скомканных банкнот.

Антон вздохнул всем своим грузным телом, которое едва умещалось в маленьком пространстве кассы, и принялся раскладывать купюры по ячейкам.

Пышкин работал кассиром в супермаркете «Рог изобилия» уже третий год. Внешний вид и расточительство богатеньких покупателей каждый раз вызывали в нем приступы всепоглощающей зависти. Антон прекрасно понимал: он с его жалкой зарплатой кассира никогда не сможет позволить себе того, что позволяли эти заевшиеся холеные счастливчики, коим судьба даровала богатство, о котором он мог только мечтать. И он мечтал. Мечтал, как в один прекрасный день отыщет какой-нибудь древний клад или чемодан, набитый деньгами, или, на худой конец, толстый кошелек, в котором обнаружатся бесхозные, скажем, сто или, лучше, двести тысяч рублей. Что он будет с такими деньгами делать, Пышкин не знал. Но он знал точно, что, как только эти деньги у него появятся, он, уж будьте покойны, найдет им достойное применение. И тогда Зойка (это его бессменная подруга на протяжении уже двух лет) будет восхищаться им, словно он не какой-нибудь там затрапезный кассир, а как минимум Билл Гейтс или Генри Форд.

Следующий покупатель не вызвал у Антона подобных чувств. Невзрачный старичок, одетый более чем скромно. Таких покупателей он уже и не замечал, ведь их, по сути, большинство среди тех, кто сотнями проходит каждый день через его кассу.

– Триста тридцать три рубля, тридцать три копейки, – машинально произнес Пышкин.

Его даже не удивила столь необычная сумма. Более того, его почему-то совсем не удивило то, что старичок для оплаты протянул Антону пластиковую карту – пенсионеры такими пользуются редко. Пышкин машинально вставил карту в считыватель. Касса застрекотала, звякнула и выплюнула чек. Антон протянул чек покупателю, мыслями летая где-то очень далеко, в поисках желанных сокровищ.

Он положил подписанный стариком чек в кассу и вновь обратил свой взгляд на транспортер. На нем лежала карта. Пластиковая карта. Черного цвета, с непонятными золотистыми символами и значком «VISA». Что она тут делает? Неужели старик забыл ее?

Антон огляделся в поисках рассеянного покупателя, но того и след простыл.

«Черт! Раззява!» – выругался про себя Пышкин и, сунув в кассу забытую стариком карту, переключился на нового покупателя, а точнее – покупательницу, пышногрудую блондинку с до половины обнаженным бюстом.

По окончании смены предстояла стандартная процедура сдачи кассы. Антон полез в ящик, чтобы достать оттуда спрятанную под пятисотрублевками пластиковую карточку рассеянного старика – ее надо было каким-то образом оформить. Но, к его удивлению, карты там не оказалось. Нахмурившись, Антон призадумался. Он точно помнил, что сунул карту именно под пятисотрублевки. Правда, потом он все же засомневался и проверил остальные ячейки. Но карты нигде не было.

«Ну и черт с ней, в конце концов! – подумал он. – Какое мне до нее дело? Пусть старик сам беспокоится о ней».

Был уже поздний вечер, когда он подходил к дому. По соседству располагался небольшой продуктовый магазин. Антон частенько заходил туда. В нем продукты стоили значительно дешевле, чем в «Роге изобилия», даже с учетом скидки, которую Пышкин имел как сотрудник супермаркета.