Судьба Кэтрин - Нора Робертс

Сомнительно, что такой мужчина, как Трентон Cент-Джеймс III заинтересуется женщиной, которая проводит все свое время под автомобилями. К тому же Кики — младшая в семье, ей двадцать три. Коко чувствовала, что времени у нее более чем достаточно, чтобы найти своей маленькой девочке отличного мужа.

Сцена готова, решила она. И скоро мистер Сент-Джеймс попадет в первый акт.

Передняя дверь хлопнула. Коко вздрогнула, зная, что резонанс заставит картины закачаться на стенах, а посуду затанцевать на столах. Она направилась к двери через лабиринт комнат, попутно наводя порядок.

— Тетя Коко!

Коко машинально подняла руку, поглаживая сердце. Она узнала голос Кики и ярость в нем. «И что такого случилось, что так разгневало девочку?» — гадала она и изобразила лучшую сочувствующую улыбку.

— Иду, милая. Я не ждала, что ты так скоро вернешься. Это так мило…

Она затихла, когда увидела племянницу, приготовившуюся к тяжелому бою, в порванных джинсах и футболке, со следами масла на лице и ладонях, потом та сжатыми кулаками уперлась в бока. И мужчину позади нее — человека, которого Коко определила в предполагаемые племянники.

— Какой сюрприз, — закончила она, приклеивая улыбку на лицо. — Полагаю, мистер Сент-Джеймс, очень приятно.

Она шагнула вперед и протянула руку.

— Я миссис Макпайк.

— Как поживаете?

— Очень рада наконец встретиться с вами. Надеюсь, поездка была приятной.

— Э-э-э… интересной в целом.

— Это даже лучше, чем приятной.

Она погладила его руку перед тем, как выпустить, одобрительно отметив прямой пристальный взгляд и хорошо поставленный голос.

— Пожалуйста, проходите. Полагаю, что такой деловой человек, как вы, предпочитает прямо приступать к делу, так что я хочу, чтобы вы начали осмотр дома прямо сейчас. А я пока приготовлю чай.

— Тетя Коко, — произнесла Кики низким голосом.

— Да, дорогая, хочешь чего-нибудь еще, кроме чая?

— Я хочу получить объяснение — и прямо сейчас.

Сердце Коко слегка дрогнуло, но она послала племяннице открытую, слегка непонимающую улыбку.

— Объяснение? Чего?

— Я хочу знать, что, черт возьми, он здесь делает.

— Кэтрин, прошу тебя! — укоризненно промолвила Коко. — Твои манеры одна из моих очень немногих неудач. Ну, мистер Сент-Джеймс — или я могу называть вас Трентоном? — должно быть, вы немного устали с дороги. Расскажите, как доехали? Почему бы нам не присесть в гостиной?

Она пропустила его вперед, продолжая беседу.

— Изумительная погода для путешествия, не так ли?

— Подождите. — Кики быстро обогнула их и встала на дороге. — Подождите. Не спешите. Ты не уведешь его в гостиную на чай и светскую беседу. Я хочу знать, зачем ты пригласила его сюда.

— Кики…

Коко протяжно страдальчески вздохнула.

— Бизнес гораздо приятней и успешней во всех отношениях, когда люди разговаривают в спокойной обстановке. Вы согласны, Трентон?

— Да. — Он удивился, что едва смог сдержать улыбку. — Да, согласен.

— Ну вот.

— Так, стоп. — Кики вскинула руки. — Мы не договаривались о продаже.

— Конечно, нет, — терпеливо промолвила Коко. — Именно поэтому Трентон и приехал. Чтобы мы смогли обсудить все варианты и возможности. А тебе, Кики, на самом деле надо подняться к себе и отмыться перед чаем. У тебя на лице машинное масло, а может, и что-то еще.

Тыльной стороной ладони Кики протерла щеки.

— Почему ты не сказала мне, что он приедет?

Коко моргнула и попыталась изобразить рассеянный взгляд.

— Не сказала? Почему не сказала, конечно, я говорила тебе. Я бы не пригласила эту компанию, не сообщив всем вам.

Кики с мятежным лицом настаивала на своем.

— Мне ты ничего не говорила.

— Но, Кики, я… — Коко скривила губы, зная — после тренировок перед зеркалом — что гримаса делала взгляд сконфуженным. — Не сказала? Ты уверена? Могу поклясться, что сообщила тебе и девочкам в ту же минуту, как получила согласие мистера Сент-Джеймса.

— Нет, — категорически отрицала Кики.

— О, Боже. — Коко прижала руки к щекам. — О, как ужасно. Я должна принести извинения. Какая ужасная путаница. И все это — моя вина. Кики, я искренне прошу у тебя прощения. В конце концов, это ваш дом — твой и твоих сестер. Я бы никогда не осмелилась воспользоваться вашим добродушием и гостеприимством…

До того как Коко снова затихла, девушку охватило чувство вины.

— Этот дом такой же твой, как и наш, тетя Коко. И ты знаешь это. Не стоит думать, что ты должна спрашивать у кого-то разрешения, чтобы пригласить любого, кто тебе нравится. Просто я думаю, что мы должны…

— Нет, нет, это непростительно. — Коко заморгала ровно настолько, чтобы глаза подозрительно заблестели. — Все так и было. Просто не знаю, что сказать. Я чувствую себя ужасно. Я просто пыталась помочь, понимаешь, но…

— Волноваться не о чем. — Кики потянулась к руке тети. — Вообще не о чем. Я поначалу просто была немного сбита с толку. Послушай, почему бы мне не приготовить чай, а ты сможешь посидеть с… ним.

— Так любезно с твоей стороны, дорогая.

Кики пробурчала что-то неразборчивое, потом вышла из комнаты.

— Поздравляю, — пробормотал Трент, кинув на Коко удивленный взгляд. — Это один из самых хитроумных трюков, свидетелем которых я когда-либо был.

Коко просияла и просунула руку ему под локоть.

— Спасибо. А теперь, почему бы нам не войти и не побеседовать?

Она подвела его к креслу перед камином, зная, что пружины в диване остались только в воспоминаниях.

— Я должна извиниться за Кики. У нее очень вспыльчивый характер, но замечательное сердце.

Трент склонил голову.

— Вынужден поверить вам на слово.

— Ладно, главное, что вы здесь.

Довольная собой, Коко уселась напротив него.

— Уверена, что вы найдете и Башни, и историю дома очаровательной.

Он улыбнулся, подумав, что уже нашел обитателей дома очаровательными.

— Мой дедушка, — сообщила Коко, махнув рукой на портрет человека с суровым лицом и тонкими губами, висящий над декоративной каминной полкой из вишневого дерева. — Он построил этот дом в 1904 году.

Трент посмотрел на неприветливые глаза и нахмурил лоб.

— Он выглядит… внушительным, — вежливо ответил он.

Коко весело рассмеялась.

— О, это правда. И безжалостным, так мне рассказывали. Я помню Фергуса Калхоуна уже дряхлым стариком, который спорил с тенями. В конце концов его поместили в психиатрическую больницу в 1945 году, после того как он пытался застрелить дворецкого за плохое обслуживание. Он был совершенно невменяем… дедушка, — добавила она, — не дворецкий.