Мутанты (СИ) - Злотников Семен Исаакович

Модест. Нет, помилуйте, господин Ашкенази…

Наум. Кто вы такой?

Модест. Что вы сказали?..

Наум. Что ты меня морочишь, кто вы такой? Чего ты от него хочешь? Чего ты от меня хочешь? Почему вы — тут?

Модест. Господин Ашкенази, мм… Понимаю ваши чувства, они не простые…

Наум. Так, гляди: мне скоро лететь. Даже прямо сейчас, можно сказать. Но пришить я тебя еще успею. Мне для этого дела много времени не нужно.

Модест. Мм… Простите, я не совсем понимаю: за что?

Наум. А просто — за так. А вот потом догадаешься, если сумеешь. Семь лет в лагерях. Еще пять на поселениях. Уж поверь, я такое видел и такое умею — головку отрежу по самому шву.

Модест. Мм… вы интеллигентный человек, вы не сделаете этого…

Наум. Сделаю. С чувством глубокого удовлетворения.

Модест. Но вы же художник — ай, ай…

Наум. Дети у тебя есть?

Модест. Не надо, пожалуйста, со мною так. Вас, конечно, интересует, состою ли в гражданском браке. В настоящее время — нет. Имею детей, внучку Федору девяти лет. Что еще? Психически, полагаю, здоров. Профессор кафедры философии ленинградского… Простите, санктпетербургского…

Наум. Старый, плешивый козел. Хочешь, чтобы я тебе на пальцах объяснил?

Модест. Ваши отцовские чувства понимаю, господин Ашкенази!

Наум (подступается). Если ты сейчас же, немедленно, прямо сейчас не оставишь парня в покое…

Модест. Но, позвольте, но я не могу, я — люблю!

Наум. Чего?..

Модест. Да… мм… я люблю вашего сына… Простите, если выражаюсь высокопарно, мм… о таких вещах говорить не просто, мм… Но, верьте мне, что люблю искренне, всем сердцем, честное слово. Я покинул близких мне людей, дом… Под угрозой мое пребывание в институте… Наверное, придется уйти… Юля, правда, еще не знает… Да, собственно… я не жалею, да… И говорю, верьте, не для того, чтобы разжалобить — просто… Видите, как волнуюсь, мм… Я очень, очень его люблю.

Наум. Мужик… постой… Он дурак — ему восемнадцать, но ты?..

Модест. Я… вы правы… Но я рядом с Юлей… должен сознаться… чувствую себя юным…

Наум. Он жить начинает, мужик, пожалей ты его… Ну, ты же понимаешь, о чем говорю?..

Модест. Я понимаю, но я… Мм… То, что вы говорите… вне моей компетенции, что ли… Поверьте…

Появляется Юлька со счастливым лицом.

Юлька (шепотом). Я разбудила… Сейчас она придет… Мамочка моя дорогая, любимая, лежит, свернувшись калачиком, — такая одинокая, такая трогательная… Будем жить с мамой, Модест? Ах, Модест!..

Появляется Валерия. Заплаканная, всклокоченная.

Мамочка, садись!

Валерия мрачно и зло смотрит на Модеста. Переводит взгляд на Наума.

Садись, ради Бога! В такую минуту я бы хотела… Прошу тебя, мамочка…

Валерия садится. Низко опускает голову.

Мамочка… Папочка… Мамочка, папочка… И ты, пожалуйста, сядь. Мне надо вас видеть. Папочка!

Наум садится рядом с Валерией.

Итак, дорогие мои… (Модесту.) Милый, а страшно, а непривычно… Господа! Мы с Модестом решили соединить наши судьбы!

Валерия (поднимается). Что?..

Юлька (быстро обнимает и усаживает мать). Ну, мамочка, ты же много мечтала, чтобы я была счастлива? Так я буду счастлива!.. Солнышко, душечка, верь нам: мы прекрасно проверили наши чувства! В час испытаний я буду опорой ему, а он — мне. Модест, я права?

Модест ласково улыбается и кивает.

Я почти счастлива, мамочка!..

Валерия. Юленька… Как же так, мальчик мой…

Юлька. Я знаю все, что ты хочешь сказать, мамочка! Поэтому лучше молчи, молчи!..

Тишина.

А я тебе хочу сказать, мамочка, что нам с Модестом вместе будет легче преодолевать трудности! Мы и тебе сумеем помочь — правда, Модест? Милый, какой же у тебя взгляд, какие глаза… Ну, мы же подруги, мамочка, сколько бессонных ночей!.. С каким страхом всегда представляла свое будущее: а кто же все-таки повстречается мне на пути?.. А как же он будет выглядеть, мой избранник?.. А какие у него будут манеры?.. А добрым будет, а ласковым?.. А как говорить, как дотрагиваться?.. Какие все жгучие вопросы и как они мучили меня!.. Мамочка, добрая моя, великодушная, пожелай молодым — как обычно в таких случая желают — любви, счастья, здоровья, долгих лет жизни!.. (Модесту.) Что, милый, нам в долгой дороге еще может пригодиться?

Модест. Мм… немного удачи в таких случаях… И денег, пожалуй… (Обаятельно улыбается.)

Юлька. Удачи!.. Конечно же, милый, ты прав: за деньги можно купить много красивых вещей!

Модест (мягко, мечтательно). Виллу бы лилипутку на берегу какого-нибудь тихого озера…

Юлька. Природа! Как я люблю природу! Можно разбить сады и в них — много цветов!..

Модест. Просто сидеть с удочкой в руках и просто глядеть на воду. Как она течет… (Виновато улыбается, но — обаятельно.)

Юлька. Правильно: ты философствуй, а я стану бабочек ловить. Кстати, милый, давно собиралась спросить: отчего в городах нету бабочек, а только одна моль?

Валерия. Юля, сынок…

Юлька. Как жалко!.. Хочется красоты… Жизнь прекрасна только когда красива!.. (Модесту.) Смотри, я поверила, Модест: ты мне обещал, что мы будем жить красиво.

Модест обещающе улыбается.

Господи, мне так хочется оторваться от земли и полететь, полететь…

Валерия. Юля, сынок… Тебя забирают в армию, Юля!

Юлька. Что, мама?..

Валерия протягивает повестку. Юля тоже тянет к ней руку. Но повестку не берет.

Прости, мама… что ты сказала?..

Валерия. Сынок, не сердись на меня… Я их рвала, не говорила тебе, думала, может, пронесет, забудут… Правда, сынок, не хотела тебя сердить, скрывала… Это уже пятая… Или шестая… Завтра в восемь утра… Военкомат… Принес милиционер, сказал, что завтра придут с милицией… Там написано: в случае, если не явишься — суд… Я звонила знакомому юристу, он сказал, что все это очень опасно… Господи, мальчик мой…

Наум делает шаг к ней, желая утешить, — она вдруг приникает к нему, прижимается. Модест поднимает с пола повестку, надевает очки.

Модест. Мм… обязаны явиться с вещами… восемь утра…

Юлька. Прости, я встречала на улице таких людей… В этой армии, кажется, на ноги надевают такие…

Модест. Сапоги. Военные.

Юлька. Да!..

Модест. Погоны, гимнастерка, ремень, галифе…

Юлька. И этот кошмар полагается — на свое тело?..

Модест. Мне помнится, в мои времена выдавалось нательное белье… Под гимнастеркой еще носили… Вполне элегантно: белая рубаха с белыми пуговичками и белые кальсоны с белыми тесемками на поясе и на ногах…

Юлька. Но это невозможно, невозможно… И я не встаю так рано… Мамочка, почему ты не объяснила этим людям, что я не могу просыпаться так рано, что я не стану просыпаться так рано, что я — вообще, вообще…

Валерия (плачет). Как мне его уберечь, Наум?.. Мир — ты видишь, какой он… Я думала, справлюсь, смогу защитить, а его… Отнимают, хотят отнять, Господи, отнять…