Страсть - Лорен Кейт

Церковь Христа Спасителя. Откуда Люси это знала? Почему всеми фибрами своей души чувствовала, что это заброшенное, никому не нужное место когда-то было величественной белой церковью?

Потому что она была там мгновение назад. Она видела чьи-то ещё отпечатки рук, которые остались на пепле, что покрывал металл: Люська также здесь остановилась, посмотрела на руины церкви и что-то почувствовала. Люси схватилась за ограду, моргнула ещё раз и увидела себя — или Люську — как девушку.

Она сидела на одной из скамеек в белом платье с корсетом. Играл орган. Привлекательный, статный мужчина, что сидел слева от неё, должно быть, был её отцом, а женщина рядом с ним — матерью. Там была бабушка, которую Люси только встретила, и Кристина. Они обе выглядели моложе, лучше обеспеченными. Люси вспомнила, как бабушка рассказывала, что её родители были мертвы. Но они выглядели такими живыми!

Казалось, что они знают всех, приветствуют каждую семью, что проходила мимо их скамьи. Люси изучала прошлую "себя" наблюдая, как её отец пожимал руку молодому блондину, который очень хорошо выглядел. Молодой человек наклонился через скамью и улыбнулся её. У него были самые красивые фиалковые глаза.

Она снова моргнула, и видение исчезло. Пустошь снова была немногим больше, чем просто место, заваленное булыжниками. Ей было холодно. И одиноко. Ещё одна бомба упала за рекой, и шок от этого заставил Люси упасть на колени. Она закрыла лицо руками…

Пока она не услышала, как кто тихо плачет. Она подняла голову и прищурилась в глубоком мраке руин она увидела его.

— Даниэль, — прошептала она. Он выглядел точно так же. Почти излучающий свет, даже в холодной, замораживающей до костей темноте. Светлые волосы, которые она никогда не устала бы перебирать и гладить своими пальцами, фиалково-серые глаза, которые, казалось, были созданы специально для того, чтобы встречаться с её глазами.

Это серьёзное лицо, высокие скулы, эти губы. Её сердце оглушительно билось, и ей пришлось ещё крепче сжать железный забор, чтобы не броситься к нему. Потому что он не был один.

Он был с Люськой. Утешая её, поглаживая её щёку и стирая поцелуями её слёзы. Они обнимали друг друга руками, а головы соприкасались в поцелую, который никогда не закончится. Они потерялись в своих объятьях настолько, что, казалось, не чувствовали и не замечали, как улица сотрясалась от новых и новых взрывов. Они выглядели так, как будто остались одни в этом мире.

Не было растояния между их телами. Было слишком темно, чтобы видеть где один из них заканчивается и начинается другой. Люсинда опустилась на ноги и поползла вперед, перемещаясь от одной груды щебня в темноте к следующей, стремясь быть ближе к нему.

— Я думала что никогда тебя не найду, — Люси слышала как говорит её прошлое. — Мы всегда будем находить друг друга, — ответил Даниель. поднимаясь с земли и прижимая её ближе. — Всегда. -

— Эй, вы двое! — Голос крикнул из дверей в соседнее здание. — Вы идете? -

Через площадь от пустыря, небольшая группа людей была загнана в крепкое каменное здание одним парнем, лицо которого Люс не могла разглядеть. Там были Люська c Даниэлем. Это должно быть был их план, укрыться от бомб вместе.

— Да, — отозвалась Люська в ответ. Она посмотрела на Даниэля. — Давай с ними. — Нет. — Его голос был кратким. Нервным. Люси знала этот тон слишком хорошо. — Будет безопаснее, если мы уйдём с улицы. Разве не по этому мы согласились встретиться именно здесь? -

Даниэль обернулся, он смотрел прямо на то место, где пряталась Люс. Когда на небе загорелся еще один золотисто-красный взрыв, Люська закричала и спрятала лицо на груди Даниэла. Люс была единственной, кто заметила его выражение лица.

Что-то тяготило его. Что-то большее чем страх перед бомбами. О нет. — Даниил! — Мальчик около здания все еще держал открытой дверь в убежище. — Люська! Даниил!Все остальные были уже внутри.

Это было когда, Даниил развернул Люську и прижал ее ухо близко к своим губам. В своем темном укрытии, Люс до боли хотелось узнать, что он ей шепчет. Говорил ли он ей те вещи, которые Даниэл говорил ей, когда она была расстроена или подавлена. Она хотела подбежать к ним, оттолкнуть Люську, но она не могла. Что-то в глубине души, не позволило ей сдвинуться с места.

Она сосредоточилась на выражении Люськи, как будто вся ее жизнь зависела от этого. Возможно, так и было.

Люська кивнула, поскольку Даниил говорил, и выражение ее лица изменилось от испуганного к спокойному, почти мирному. Она закрыла глаза. Она кивнула еще раз. Затем она слегка наклонила назад голову, и улыбка появилась на ее губах.

Улыбка? Но почему? Как? Было похоже, словно она знает, что должно произойти.

Даниил держал ее в своих руках и опустил ее пониже. Он наклонился для очередного поцелуя, крепко прижимаясь своими губами к ее, проводя руками по ее волосам, опускаясь по бокам, по каждому сантиметру.

Это было настолько страстно, что Люси покраснела, настолько близко, что она не могла дышать, настолько великолепно, что она не могла оторвать глаз. Не в течение секунды.

Не даже когда Люська закричала. И вспыхнула столпом жгучего белого пламени.

Вихрь пламени был потусторонним, текучим и даже изящным, но всё же ужасающим и страшным, как длинный шёлковый шарф, развевающийся вокруг её тускнеющего тела. Он поглощал Люську, вытекал из неё и был вокруг неё, освещая до дрожи жуткое зрелище её горящих, бьющихся конечностей, бьющихся, бьющихся… а потом замерших навсегда. Даниэл не отпускал её — ни когда огонь опалил её одежду, ни когда он должен был поддерживать весь вес её ослабевшего, безвольного тела, ни когда пламя сожгло её плоть с безобразным, едким шипением, ни когда её кожа начала обугливаться и чернеть.

Только когда пламя погасло — так быстро, как будто кто-то задул единственную свечу — и не осталось ничего, за что можно было держаться, ничего, кроме пепла, Даниил опустил руки по бокам.

Во всех самых диких мечтах Люси о возвращении и перепосещении ее прошлых жизней, она никогда не воображала этого: ее собственную смерть. Действительность была более ужасной, чем ее самые темные кошмары, возможно, когда-либо увиденные. Она стояла в холодном снегу, парализованная видением, ее тело было лишено способности двигаться.

Даниил шёл шатаясь прочь от обгорелой массы на снегу и начал плакать. Слёзы бежали по его щекам, оставляя чистые дорожки в саже, что покрывала всё его лицо. Его лицо было перекошено. Его руки покачивались. Его руки казались Люси обнажёнными, большими и пустыми, как будто — даже если эта мысль заставляла её странно ревновать — его руки должны были обвиваться вокруг талии Люськи, быть в её волосах, гладить её щеки.