Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин

и крепко двинул сигнальщику под дых. Тот скрючился, отмахиваться не пытался, только прохрипел:

— Да бей, бей. Я правду говорю.

Добавлять кулаком смысла не имело. Янис спустился в машинное отделение и спросил у командира:

— Списать сигнальщика нельзя? Трусит парень.

— Куда его спишешь? У нас тут не смотрины невест, перебирать не можем, – пробурчал Яша. – Вот не могу пойти и сказать «дайте мне толковых и надежных людей», нет на флоте такого права. Да и времени уже нет. Выходим завтра. Грузимся и выходим. Всё, поздно дергаться.

Помолчали.

— Товарищ командир, э-э, тут дело тонкое, – Янис пытался подобрать слова. – Я хоть мало, но воевал. В бою многое от удачи зависит. Пусть и суеверие, но все же. Давайте я друга из госпиталя в экипаж заберу? Надежный человек, он не помешает.

— Он же у тебя того… лежачий.

— Наверняка оправился уже. Крепкий парень, спортивный. Пусть в полсилы, но работать может. Вот, хотя бы, вторым номером.

— Да я не про то, – поморщился Яша. – У нас и после загрузки место будет, нам не особо много груза определили, не очень на нас рассчитывают. Найдется место. Только раненых на оборудованные транспорты грузить будут, а ты его сюда тащить вздумал. Ладно бы мы ремонт доделали, а то всё ободранное, всё кое-как. Не катер, а баржа угольная, малотоннажная. Ты о человеке подумал? Ему же лекарства нужны, уход, санитарки. А у нас что?

— Э… у нас надежнее. Мне так кажется. Такое вот чувство, – признался Янис.

— Вот все же суеверные вы люди, эстонцы, – закатил глаза командир. – Я не возражаю. Но как говорится, под твою ответственность. Афанасьич вернется, съезди, оцени ситуацию. Если нет сил у человека, пусть на нормальном судне идет. Все ж там удобства, матрацы, защита… В общем, ты человек обстоятельный, сам реши. Но чтоб быстро! Ты электрик-пулеметчик, по сути, треть экипажа.

***

В городе стреляли – вроде как разрозненно, не бой, а так… местное вражеское дерьмо повсплывало. Знакомое дело. Янис ехал с открытыми окнами, винтовка рядом. Стрелять из узкого салона едва ли получится, но спокойнее. Хотя сейчас куда большая опасность – покрышку пробить.

Навстречу отходила артиллерия – расчеты малочисленны, орудия битые, запыленные, но в порядке. Янис переждал, выехал на Нарва-Маанте.

В госпитале было беспорядка еще больше – сворачиваются. Товарищ Выру, подрастерявший часть воспитанности, сделал вид, что не слышит «матрос, куда пошел?!», лавируя между коридорными койками, преодолел знакомый маршрут. Ну, курад нам помоги, лишь бы Серый был на месте.

С этим повезло. Полулежал товарищ Васюк на койке, больничный халат по-барски запахнут, ибо на три размера шире, чем нужно.

— Ага! Знакомое лицо! – москвич прищурился. – Попрощаться? Или как?

— Как пойдет, – проворчал Янис. – Доложи самочувствие.

— Малость отлежался. Встаю, в «утке» не нуждаюсь. Но так-то вообще…

— Ну, решай. Могу забрать. Но у нас там не лайнер, условия очень грузовые. Катер довольно дряхлый.

— Хрен с ним, с лайнером. Оно тут непонятно как выйдет. Так что раз есть выбор, я с тобой сбегу, – Серега принялся осторожно подниматься.

Слаб как котенок, едва шевелится. Янис вздохнул:

— Лежи. Схожу, выпишу, как положено.

— Да ну его, маршрут-то один, на месте оформимся.

— Нет уж. Помнишь, как Василек делал? С бумажки начинаем, с правильного оформления, – напомнил Янис.

— Братцы, а места-то еще есть? – разом зашевелились безмолвно слушавшие соседи по палате. – Невмоготу ждать.

Янис переглянулся с Серым. Бывшие связные понимать друг друга не разучились. Москвич моргнул, подсказывая.

— Два места, больше никак не влезет, – честно сказал Янис. – Ну и по характеру ранений выбрать придется. Давай тебя и тебя. Фамилии?

В сворачивающейся канцелярии госпиталя товарищ Выру не врал, просто озвучивал факты поудобнее. Измученный военврач, обессиленно матерясь, велел выписать справки. Шлепнули печать, Янис, дуя на оттиски и придерживая приклад винтовки, похромал сквозь гомонящий и стонущий коридор обратно.

Трое раненых, помогая друг другу, выбрались во двор.

— Вот она, лимузинная красота, – пробормотал побледневший Серега. – Истинное загляденье! Чего не помыл-то?

— В целях маскировки, – проворчал Янис, открывая багажник.

Одежды взял маловато, по большей части подменка для возни в машинном отделении. Ничего, промасленная – она теплее. Свой бушлат отдал Федору – боец с отрезанной выше локтя рукой был высокорослым.

Загрузились. Серега, занявший «командирское» место, откинулся на сиденье, прикрыл глаза – на белом лбу блестели капли пота.

— Воды дать? – спросил Янис, заводя двигатель.

— Да это с непривычки, отвык от свежего автомобильного воздуха, – пробормотал москвич.

— Да, вспоминается «Линда», – признал Янис, передавая винтовку назад черноглазому красивому ранбольному, у которого обе руки были в исправности. – Страхуйте во все глаза, в городе не очень спокойно.

Покатили. Немцы опять обстреливали, но клали снаряды в кварталы южнее. Янис пытался вести ровно, но DKW все одно подскакивала, раненые кряхтели, но обсуждали город – все были не местные, к Таллину отступали посуху, улицы разве что из окна госпиталя видели.

Стрельба раздалась рядом, Янис свернул за угол, резко объехал лежащего убитого. Впереди патруль палил по чердаку. Отвечал ли кто красноармейцам, разглядеть не успели, водитель дал по газам, легковушка рванула вперед.

— Выходит, в городе уже немцы? – спросил черноглазый красавец Фарид, держа винтовку наготове.

— То не фрицы, – сказал, жмурясь, Серый. – Местная дрянь, кайтселийтовцы. Не добили вовремя, куредный курад им в корму. Как госпиталь-то вывозить будут?

— Прикроют, – заверил Янис. – Всех вывезут, план эвакуации есть точный, никого не оставят. Э… Фарид, – а ты из каких национальностей? Извини что интересуюсь, у нас тут в Эстонии таких смуглых немного.

— Ленинградец он, урожденный в Петрограде, – немедля объяснил Серега. – Студент, доброволец, между прочим. А с национальностью у него проблема: мать – армянка, отец – татарин, записан татарином, но сомневается. Вообще он – ФариТ – в честь Фабричной Армии Интернационала Труда.

— Довольно уникальное имя, – счел возможным удивиться Янис.

— Верно, батя был с фантазией, жаловаться не на что, – усмехнулся смуглый красавец.

— Да тебе вообще жаловаться не на что – и физиономией удался, и интеллектом. Рассказывать умеешь – прям лекторий. Не то что Янис, одну заячью сказку