Влас Дорошевич. Судьба фельетониста - Семен Букчин

Наконец, как случилось, что Покровский стал обладателем архива Дорошевича через 19 лет после его смерти, следовательно в 1941 году? Об этом — ни слова. Здесь история отчасти принимает детективный характер. Наталья Власьевна считала ложью утверждение Покровского о том, что он обладал архивом Дорошевича. Увы — дочь писателя ошибалась. У Покровского был если не весь архив ее отца, то несомненно какая-то его часть. Это подтверждается самыми различными фактами. Во-первых, я сам видел некоторые документы в квартире на Плющихе — тетради, блокноты, удостоверения. Далее, известно, что Покровский продавал отдельные материалы государственным учреждениям. В той же публикации в журнале «Москва» он сообщает о переданном им (на самом деле проданном в 1962 г.) Институту мировой литературы АН СССР письме Горького 1922 года к вдове Дорошевича актрисе О. Н. Миткевич. Некоторые документы он в начале уже 1980-х годов продал Одесскому литературному музею, где есть, кстати, уголок Дорошевича, посвященный одесскому периоду его журналистской работы.

В Отделе рукописей Российской государственной библиотеки хранится описание архива Дорошевича, сделанное Покровским. Архив описан как находящееся у него собрание материалов. Вполне возможно, что он оформил таким образом свое предложение об их продаже. В описании перечисляются письма к Дорошевичу артистов Юрьева, Южина-Сумбатова, Савиной, адресованное И. Д. Сытину письмо князя Мещерского, издателя газеты «Гражданин», выписанные на имя Дорошевича профсоюзный билет журналиста РОСТА (1919 г.) и удостоверение лектора Института журнализма (1921 г.), гранки его статей, фельетонов… Кстати, местонахождение этих документов до сих пор неизвестно.

Очевидно, что это были остатки некоей части когда-то богатого архива. О том, насколько он был велик, можно судить по замечаниям Покровского, присланным мне в 1975 году в связи с выходом моей монографии «Судьба фельетониста. Жизнь и творчество Власа Дорошевича». В связи с тем, что в квартире на Плющихе я видел не архив Дорошевича, а лишь несколько документов из него, в книге сделана ссылка на архив В. К. Покровского. Это вызвало сильное неудовольствие со стороны Владимира Константиновича, указавшего мне: «Там, где Вы ссылаетесь на мой архив, Вы должны были сослаться на архив Дорошевича, но указать, что он у меня; тем не менее Вы утверждаете, что архив вообще не сохранился. Даже если те примерно полтораста единиц хранения, которые у меня сохранились, не считать архивом, Вам надлежало б упомянуть, что у меня до войны был архив пудового веса».

В другом его письме упоминается о «несохраненной части архива Дорошевича», пропавшей в ленинградскую блокаду. Таким образом несомненно, что какая-то часть архива Дорошевича у Покровского была. Другое дело, как она к нему попала?

Сохранились два письма директора Литературного музея Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича к вдове Дорошевича Ольге Николаевне Миткевич, имеющие непосредственное отношение к судьбе архива писателя. Оба датированы 1934 годом, когда был образован Государственный литературный музей и его первый директор приступил к собиранию писательских архивов. Вот что он писал 21 мая:

«Многоуважаемая Ольга Николаевна!

Мне очень жаль, что так случилось с бюстом Вашего мужа, его письмами и пр. Не пали ли Вы жертвой нашего местничества? Будьте любезны описать мне наружность посетителя, его рост и пр. Спишитесь с Абрамовым. Вот его адрес: Тобольск и т. д.

Абрамова я знаю тридцать лет и убежден в его честности. Что это за странная история? Спросили ли Вы удостоверение или доверенность у посетившего Вас? У Абрамова такое было, выданное мной. Очень мне жаль все это. Надо искать и искать. Не может же все это так пропасть. Ведь это не иголка.

Напишите мне все поподробнее. Кто явился, как назвался, когда это было, подробно опишите наружность, как одет и пр. Как он все это у Вас забрал: унес, увез, выдал ли какую расписку и пр.?

Всего Вам наилучшего.

В. Бонч-Бруевич».

И спустя почти полгода, 31 октября:

«Многоуважаемая Ольга Николаевна!

Очень хотелось бы Вам напомнить, что Вы собирались выслать в наш Литературный музей оставшийся у Вас архив Вашего мужа. Удалось ли Вам предпринять какие-либо шаги, отыскать то лицо, которое получило бюст и письма Вашего мужа. Буду ждать Вашего ответа.

Всего вам наилучшего.

Директор ЛМ Влад. Бонч-Бруевич»[15].

Московский журналист и поклонник творчества Дорошевича Игорь Ярославцев в поисках разгадки этой тайны обратился в Отдел рукописей Ленинской библиотеки, где хранится архив Бонч-Бруевича, и в Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, где находится бюст писателя. Выяснилось, что среди бумаг директора Литмузея нет писем О. Н. Миткевич, ответов на запросы Бонч-Бруевича, из которых можно было бы что-то узнать о человеке, забравшем у нее архив (Бонч-Бруевич пишет о «письмах мужа», имея в виду, конечно, письма к Дорошевичу). А из Пушкинского Дома сообщили, что бюст Дорошевича был приобретен в 1933 году у некоего А. Г. Королева. «Кто был этот человек и как оказалась у него похищенная скульптура, установить до сих пор не удалось», — отметил журналист[16]. Инициалы на бюсте «С.М.» и дата — «1906» позволили установить автора. Им был известный скульптор Сергей Дмитриевич Меркуров, в 1905–1909 годах он жил в Париже и сделал в это время ряд портретов писателей и артистов. В 1906 году Дорошевич приезжал в Париж, вероятно, тогда и был изготовлен бюст.

Так что же все-таки произошло с бюстом и архивом Дорошевича? Увы — пока эта загадка окончательно не разгадана. Но можно предложить схему основанных на фактах рассуждений, приближающих к установлению истины. И Ольга Николаевна Миткевич и Владимир Константинович Покровский до войны жили в Ленинграде. Были ли они знакомы? Этого нельзя исключать. Но абсолютно бесспорным представляется, что Покровский знал, что вдова Дорошевича жива, как и то, где именно она живет. Естественно, что его, сжигаемого давним сложным комплексом преклонения, зависти, психологической зависимости, связанной с личностью короля фельетонистов, не мог не притягивать к себе хранившийся у нее архив. Идея завладеть им могла стать навязчивой, как говорят психиатры, сверхценной.

В предисловии к роману он утверждает, что архив достался ему спустя 19 лет спустя после смерти писателя, это значит в 1941 году, когда умерла Ольга Николаевна[17]. В конце 1970-х годов, продавая Одесскому литературному музею то немногое из архива Дорошевича, что еще оставалось у него, Покровский сообщил сотруднице музея Н. А. Гуцало, что архив перешел к нему после смерти О. Н. Миткевич с согласия ее нового мужа Юрьевского. Об этом человеке Наталья Власьевна пишет как о ловком проходимце, еще в начале 20-х годов, при жизни Дорошевича, бесцеремонно вселившемся в его квартиру и завладевшем его вещами. Вероятно, он имел какое-то отношение к театру. Наталья Власьевна сообщает, что в 1955 году он жил в доме ветеранов Всероссийского театрального общества в Ленинграде.