Хан из рода Ашина - Александр Яманов

Через пару минут, к нашему топчану подошёл давешний бедолага, оглядываясь на удивлённого купца. Дядя оказался не таким уж и старым, лет сорока. И я сразу понял, почему обратил на него внимание. Я ведь мазнул по нему взглядом, когда шёл в чайхану. Уж больно он отличается от местных, особенно ясными, голубыми глазами. Но фенотип точно не славянский. В Арране и Персии мне уже приходилось встречать светлоглазых и светловолосых людей. Но даже местные рыжие немного другие и отличаются грубоватыми чертами лица от европейцев.

— Ас-саляму алейкум, воины. Чем вам может быть полезен простой путник? — произнёс мужчина.

Я продолжил его рассматривать, в отличие от соратников, налёгших на пирожное чем-то напоминающее пахлаву. Ради нашего приезда Абдалла расстарался на славу. Ну и мы поделились с ним продуктами, так как по дороге отбили у разбойников несколько больших арб, заполненных рисом, маслом, мукой, бобами, специями и сахаром, называемым здесь «шакар». Улов получился неслабый. Тащить его нам неудобно, вот мы решили скинуть часть продуктов, кроме самых дорогих, конечно.

Что касается мужичка, то я мысленно анализировал его внешний вид. Немного необычная чалма, старый и заплатанный халат, такие же разбитые сапоги в кожаных калошах. Да, народ в мирной обстановке ходит в мягких ичигах и надевает защитные чехлы, которые я обозвал калошами. А в дороге и на войне, конечно, используется боле грубая обувь. Естественно, речь о воинах, купцах и знати. Дехкане и прочая беднота носят какую-то жуткую хрень или ходят босиком. Ещё обращало внимание, что лицо дяденьки чистое, борода подстрижена и сам он весь такой ухоженный, в меру возможностей. Товарищ точно не похож на большую часть местных вшивых грязнуль.

— Представься, — произношу после кивка, означающего ответное приветствие, — И расскажи о себе.

Меня просто не поймёт братва, если я буду миндальничать со всякой рванью. Говорили мы по-туркменски, так как фарси я освоил недостаточно. Но мужчина прекрасно понимал и огузский вариант тюркского.

— Меня зовут Хуссейн Абу аль-Маджид аль-Халяби. Я прибыл издалека, как вы, наверное, поняли по моему имени, — начал рассказывать дядя хорошо поставленным голосом.

Это с чего я должен понимать, откуда он родом? Вопросительно смотрю на сидящего за нашим столиком Санджара.

— Человек из города Халеба. Франки называют его Алеппо, — мамелюк оторвался от пахлавы, протараторил объяснение и снова схватил жирными руками сладость.

— Совершенно верно, — кивнул Хуссейн и продолжил, — Уже нет смысла скрывать цель моей поездки. Да и не интересны сейчас никому знания. Ныне в цене еда, оружие и золото. Я учёный, преподавал в медресе Дамаска, работал в Багдаде и Басре. Именно оттуда я отправился в Газни на поиски сохранившихся рукописей великого Абу Райхана аль-Беруни. Но на обратном пути наш караван оказался в Герате, который осадили проклятые степняки. Мои люди разбежались, местный малик отнял все сбережения, а меня просто чудом не убили после захвата города. Далее варвары погнали всех захваченных мастеров и знающих людей на север. Нас перепродали в Самарканде и разбросали по разным местам. Мне пришлось работать на местных производствах. Но через четыре года я смог сбежать. Долгое время с группой несчастных мы прятались в холмах около Мерва. Но затем я решил вернуться домой, пока свирепые захватчики покинули Мавераннахр. Пришлось договариваться с Джаффаром, который в обмен на службу, пообещал довезти меня до Мешхеда. Но купец почему-то решил, что я теперь его слуга и даже раб. Здесь мне удалось заработать денег, починив водяные колёса и приспособления в мастерской. Поэтому я попросил свободу и хотел себя выкупить.

— Что за приспособления? — я насторожился ещё, когда Хуссейн упомянул Беруни.

— Вряд ли вы поймёте. Это мастерская по выжимке масла, — немного снисходительно ответил араб.

А у меня уже всё решено. Отпускать такого специалиста никто не собирается. Здесь я уже собрал небольшую компанию мастеров и знающих людей. Тот же Али Газневи, обучавший меня фарси, вообще-то, бывший чиновник и весьма грамотный человек. Пусть из-за низкого происхождения, не достигший особых высот. Что касается сирийца, то у меня появилось желание пошутить и заодно окончательно его проверить.

— Куда уж там грязному кочевнику, — произношу по-гречески, который учёный из Алеппо просто обязан знать, — Земля круглая, она вращается вокруг солнца, а ещё у неё есть тяготение, о котором тоже писал Беруни.

Если бы с Хуссейном заговорил стол или дерево, то он бы удивился меньше. Это хорошо, что дядя в обморок не упал.

— Но как? — только и смог вымолвить он тоже по-гречески.

— Какие науки ты преподавал и что вообще умеешь? Ну, кроме знаний астрономии, — продолжаю расспрашивать товарища, игнорируя его вопрос.

— Я механикус, разбираюсь в математике, геометрии, алхимии и философии. Если брать умения, то могу построить арбу или повозку, водяное колесо для кузницы или жатки, думаю, справлюсь с мельницей. Ещё разбираюсь в различных смазках для приспособлений. О, забыл. Уже в Самарканде я изучил производство когоза, — видя моё непонимание, Хуссейн пояснил, — Папируса, изготавливаемого из коры тутового дерева. Ещё…

— Стоп! Ты принят! — произношу излишне громко и эмоционально, отчего встрепенулись соратники.

Да я чуть чаем не подавился, когда осознал последние слова араба. Это же бумага! Сегодня мне явно благоволит мать-волчица или сам Тенгри! Как только я подумал об этом, я сразу почувствовал присутствие своей хранительницы. Она явно радовалась вместе со мной. Давненько волчица не проявляла себя. Обстановка за столом тем временим поменялась.

Греческий мои соратники не понимали, но изменения интонации почувствовали и сразу насторожились, будто дикие звери. А учёный явно перепугался. Это я привык к парням и воспринимаю их как обычных людей. Но для окружающих мы выглядим степными дикарями, вооружёнными до зубов, в хороших доспехах и бросающих на окружающих не самые добрые взгляды. От кочевника равнинные жители не ждут ничего хорошего. Понятно, что только я весь такой интеллигентный и мирный. Ха-ха!

— Ашур, — зову лекаря, сидевшего на соседней тахте с воинами попроще, — Доверяю тебе уважаемого Гуссейна Гуслия. Накорми его, обеспечь ночлегом и договорись с Бураном, чтобы он выделил человеку достойное место на арбе. Или мула купите у местных. Если нужна одежда или ещё какие мелочи, то тоже скажи обознику.

Араб кивнул и тут же махнул рукой подзывая служку.

— Простите, великий воин, — произнёс Хуссейн, как только немного пришёл в себя, — Но я должен купцу Джаффару. И если вас интересуют учёные люди,