Личный друг Бога - Михаил Кликин

Но перед там, как уйти, они освободили всех узников.

Орудуя боевым молотом, сея искры, Глеб разбил замок, вырвал скобы засова, ударом ноги распахнул дверь с маленьким зарешеченным оконцем в центре, крикнул:

— Выходите!

Десятки пар глаз испуганно смотрели на него. Скорченные фигуры жались к стенам и друг к другу, медленно отползали в тень.

— Вы свободны, — сказал Глеб. Но люди не поняли, не поверили ему. И лишь когда в проеме показался Ирт, когда он, широко улыбаясь, повторил слова Глеба, заключенные рабы ожили, задвигались, зашумели — все громче, все радостней.

Глеб вывел освобожденных людей на восьмиугольную арену, поднял руки, призывая к тишине, требуя внимания. Когда шум унялся, когда все лица повернулись к нему, он указал на нишу, где стояли оружейные стеллажи и велел вооружиться.

Он подозревал, что Двуживущие вернутся. И, возможно, это будут не ученики, а учителя. Люди в костяных масках, мастера Ордена Смерти.

Ирт, кажется, верил, что могучий Богоборец способен справиться с любыми противниками. Глеб был настроен куда более скептически. Ведь кинжалы Пираньи оставили на нам болезненные отметины…

Выход они нашли не сразу. Одинаковые коридоры никуда не вели, неотличимые двери открывались в небольшие комнаты, больше похожие на монашеские кельи. В каждой стояли двухъярусные нары, грубо сколоченный стол и два стула. В каждой крохотное окно было занавешено багряным флагом с черепом, нарисованным желтой краской. В одной из комнат оказался человек. Наверное, он ничего не знал, возможно, спал, но топот множества ног разбудил его. И Глеб едва не напоролся на клинок, когда приоткрыл дверь и сунул факел во тьму тесного помещения.

Удар был слабый, Глеб отразил его древком копья, шагнул через порог, плечом сшиб Двуживущего, но добивать не стал, лишь наступил на руку, держащую меч, смял кулак, раздавил пальцы. И спросил, глядя на занавеску с черепом, помахивая гудящим факелом:

— Где выход?

По стенам коридора ползали тени, вооруженные рабы теснились у двери, заглядывали в комнату, но войти не решались.

— Где здесь выход? — повторил Глеб.

— Направо, — простонал Двуживущий, даже не пытаясь вырваться. — В семи шагах. За поворотом.

— Спасибо, — сказал Глеб и бросил факел на застеленные нары…

Двуживущий не соврал.

На улице была ночь, теплая, словно летнее море, черная, словно закопченное стекло. Дурманяще пахло травой, стрекотали цикады, где-то неподалеку журчала вода.

А впереди горели факелы.

И за ними смутно белели пятна страшных неподвижных лиц.

— Теперь бегите, — тихо сказал Глеб.

— Что? — Ирт стоял рядом, и не мог не услышать.

— Бегите, — повторил Глеб чуть громче.

— Нет, Богоборец, — покачал головой Ирт. — Мы не оставим тебя.

— Я побегу тоже.

Из открытой двери потянуло дымом. Высветилось маленькое окошко в семи шагах от толпы вооруженных рабов.

В деревянном здании Ордена Смерти разгорался пожар.

— Ты зря пришел сюда, Богоборец, — прокричали из тьмы.

— Я здесь оказался случайно, — крикнул Глеб.

— Случайно? Второй раз?

— Я впервые здесь.

— Видно, память тебя подводит.

— Возможно, — Глеб стиснул древко, оглянулся.

Рабы выполнили его короткие команды, погасили и выбросили факелы, рассредоточились, присели, опустили оружие к земле, спрятали сталь в траве. Тьма укрыла толпу, но надолго ли?

Со звоном лопнуло стекло. Из оконного проема вырвался лепесток рыжего пламени.

— Пришло время поквитаться, Богоборец, — объявил голос.

— Чем же я вам насолил?

Ответа не последовало, а Глеб так на него рассчитывал. Он надеялся, что эти Двуживущие как-то подтолкнут его память, помогут вспомнить то, о чем он забыл, хоть чуть-чуть прояснят, кто он такой, что с ним случилось.

— Давайте поговорим по-человечески, — крикнул Глеб, борясь с искушением отшвырнуть копье, поднять руки и шагнуть к линии факелов, к людям — настоящим людям! — спрятавшим лица за масками. — Я просто хочу разобраться…

Осветился дверной проем, порозовел текущий на крыльцо дым.

— Слышите?! Я никакой не Богоборец, меня зовут Глеб, я Двуживущий. Я простой игрок, как и вы. Но что-то произошло, и я не вполне понимаю, что именно. Я лишь хочу узнать кое-что… Слышите меня?

— Ты идиот, Богоборец! Запрограммированный болван! Надеешься нас провести? Тогда выдумай что-нибудь новенькое! Выдумай, если сумеешь!..

Отчаяние захлестнуло Глеба. Эти люди могли знать нечто важное. Эти люди могли помочь. Но он не мог выйти к ним, не мог с ними переговорить. Они собирались его убить, поквитаться за что-то, о чем он не помнил.

И, похоже, они не сомневались, что он Одноживущий…

Там, за линией факелов что-то тихо заскрипело. Глеб насторожился, нахмурился.

Он знал этот опасный звук, помнил его…

— Луки! — понял он и распластался в траве. — Все на землю!

Свет факелов на миг чуть померк, а потом сделался ярче, чем был, и Глеб догадался, что это значит: лучники поднесли к факелам оголовки зажигательных стрел, и просмоленная пакля на них вспыхнула.

— Уходите! — крикнул он рабам. — Отползайте и разбегайтесь!

Тихие щелчки освобожденных тетив — и огненные росчерки прошили ночь, прогудели над головой, ударили в бревенчатую стену, вонзились в землю, разбрызгивая горячие алые капли.

Кто-то закричал.

Глеб повернул голову.

Один из рабов тянул засевшую в боку стрелу, схватившись за полыхающую паклю. А огонь уже перекинулся на его одежду, огонь пожирал плотную ткань и пробовал на вкус человеческую кожу.

Вновь зловеще скрипнули выгибаемые луки. И снова весело подмигнули далекие факелы.

Ухнуло пламя, вырвавшись из разбитого окна.

Сорвались стрелы.

— Бежим! — во весь голос крикнул Глеб, вскочил, дернул кого-то, поднимая, о кого-то запнулся, через кого-то перепрыгнул: — Бежим! — Он увидел, как люди зашевелились, крикнул им, чтобы они поторапливались. И помчался во тьму, не слыша, но чувствуя, угадывая, как снова скрипят поспешно натягиваемые луки.

Он пытался убедить себя, что не отвечает за этих людей.

Он спасался сам, и не был обязан спасать их…

Загоралась трава — огненные лужи медленно растекались, и ночь отступала от них. Затлела дранка на крыше — окрепший ветер вмиг раздул пламя, взвил искры, рассеял их среди звезд.

Глеб мчался прочь от огня. Бежал в спасительную тьму.

Кто-то увязался следом — топал, сопел, задыхался.

А вокруг кричали люди — одни азартно, словно загоняющие зверя охотники, другие дико — будто раненные животные. Среди пламени, в искрах и дыму метались тени, огненные стрелы беспорядочно полосовали тьму, поблескивало оружие — алое от крови и огня.

«Здесь каждый сам за себя, — мысленно разговаривал с совестью Глеб. — И я ничего не могу сделать. Теперь каждый сам за себя…»

Какая-то фигура встала на пути — враг, потому что друзья остались за спиной.

«Не друзья, — поспешно поправил себя Глеб. — Просто люди, попавшие в одну обойму, в один переплет. И даже не люди. Одноживущие».

Он махнул копьем, вышиб клинок из руки противника, ударил врага обратной стороной древка, проскочил мимо. И налетел на дерево.

Деревьев было много.

Они прятались во тьме, но ветер шумел в кронах, а под ногами мягко пружинила старая листва, и Глеб понял, что оказался на опушке леса.

Ушел…

Он обернулся.

Рыжее пламя рвалось в небо, красный дым стелился по земле, черные силуэты двигались на фоне огня, и даже отсюда Глеб видел, что лица этих людей закрыты костяными масками.

Он не сомневался, что это Орден Смерти ищет его тело.

— А вот хрен вам, — сказал он по-русски, воткнул копье в землю и присел на подвернувшуюся корягу.

Организуют ли они погоню, когда убедятся, что среди мертвых его нет?

В любом случае, маленькую передышку можно позволить. Чуть отдохнуть, а потом — уносить ноги…

Или?..

Спрятаться, затаиться, проследить за этими людьми. Потом захватить одного из них. Взять «языка». И допросить с пристрастием.

— Не двигайся! — приказал вдруг кто-то, и Глеб вздрогнул.

— Подними руки, раб, — распорядился голос. — Медленно встань, сделай шаг в сторону и повернись.

Позади что-то треснуло — словно камень о железо ударился, — короткая холодная вспышка ожалила тьму. А через секунду пылающий комок просмоленной пакли упал Глебу под ноги.

— Ты как на ладони, раб. А у меня в руках взведенный арбалет. Делай, что я сказал!

Глеб поднял руки, привстал.

— Замри! — голос изменился. Теперь в нем слышались нотки торжества и опаски. — Так это ты, Богоборец!

Глеб покосился на копье.

Схватить, упасть, кувыркнуться через плечо, уйти в тень.