Очаровательные. Оборотни. Двухтомник - Анастасия Максименко

— Собственно, это то, что я хотела сказать.

— Да как он посмел?! — рычала моя матушка.

— Лизавета Михайловна, ваш муж имел на это полное право, — мямлил главный юрист нашей корпорации ― Лисанов.

— Да что ты?! — съязвила маман. — Это семейный бизнес! А ты что молчишь, Даринков, а?! Язык в жо… засунул и думаешь, тебя все это обойдет?

— Я не думаю, — спокойно ответил Даринков, глава безопасности «КотоффИнкорпорейшен». — Я…

— Я, я, головка от… сам знаешь чего! — ехидно-зло передернула матушка. — Да ты вообще никогда не думаешь! Вот тебе и я! Как мы могли такое допустить? Как?!

— Что происходит, Алина? — тихо спросила у подруги, с опаской подходя ближе к двери приемной.

— Вон! — неожиданно рявкнула мать.

И только я успела отскочить в сторону, как двери широко распахнулись, ударившись о стенку, и меня чуть не снес с ног бледный и взъерошенный Лисанов. Только и успела утащить подругу за локоть и прижать к стене, а то пришлось бы скорую помощь вызывать или МЧС, чтобы нас от пола отодрать.

За ним спокойной походкой и с каменной маской на лице вышел Даринков, осторожно прикрыв за собой двери.

Вот кто всегда само спокойствие и невозмутимость ― Даринков.

Обернувшись, безопасник подмигнул бледной Алинке, со всей серьезностью обратившись ко мне:

— Мне жаль, что так получилось, Илария Владимировна, действительно жаль.

Глава безопасности скрылся с наших глаз, а я, сглотнув, повернулась к подруге:

— И что это было? О чем это он?

— Думаю, тебе лучше самой все узнать у Лизаветы Михайловны, — задумчиво прошептала Алина.

Партизан! И ведь знает же, в чем дело.

Вздохнув, кивнула:

— Иди работать, Алин. Если будет свободная минутка, я тебе позвоню. Может, кофейку попьем.

— Где носит эту девчонку?! — рыкнуло из директорского кабинета.

И я даже на миг засомневалась, а мамочка ли это? Может, медведь-шатун, а мы и не знаем?

— Ага, договорились, — быстро проговорила подружка уже на подлете к лифту. — Только позвонить не забудь! — она хихикнула. — Интересно же узнать, чем все закончится.

― Интересно ей, — фыркнула. — Мне тоже интересно было бы узнать, желательно из безопасного места. А сейчас, — покосилась на дверь, — страшновато как-то, знаете ли, идти в логово к зверю.

Но кто, если не я?

— О, явилась, — ядовито прошипела Лизавета Михайловна, стоило переступить порог ее кабинета. — Опаздываешь, Илария. И это моя дочь? Так я тебя воспитывала?

Я, устало вздохнув, опустила глаза. Началось. Н-да. Мамочка была не просто не в духе, она была в редкой формы ярости. И судя по тому, что удалось услышать, виноват мой отец. Наверное.

— Что произошло, мам?

— Не мамкай! — рявкнула родительница. — Сделай кофе. Принеси. И сядь!

Властный тон Лизаветы Михайловны не дал ослушаться. Да и чревато это было, ослушаться.

Молча кивнув, зарядила кофемашинку, заодно включив компьютер и, выполнив все, что приказала директриса, поставила перед ней чашку кофе, присев на краешек стула, вопросительно подняла брови.

Все. Лара Котикова вся во внимании и готова ко всему!

Но оказалось, что готова я совершенно не ко всему. И уж точно не к этому.

— Так что за пожар, мам?

— Не мамкай! Не дома, — уже менее злобно шикнула она, отпив обжигающий напиток и потерев переносицу. — Пожар ― это, дочь, мягко сказано. Это не пожар, это катастрофа мирового масштаба.

Я терпеливо ждала, пока мама перечислит все виды «пожара», подразумевая эту самую катастрофу, и подойдет к сути, слушала ее вполуха. Задумавшись о том, какие именно первые документы стоит передать присланной из одного из отделов новенькой девочке, как раз окончившей курсы личного помощника директора, чуть не пропустила самое главное.

— Твой отец продал часть нашей фирмы, Лара. Часть «КотоффИнкорпорейшен»! Продал, понимаешь?!

Вздрогнув, неверяще посмотрела на мать, надеясь, что ослышалась.

— Прости, что? Мне показалось…

— Нет, не показалось, — хищно оскалилась матушка, испугав меня еще сильнее, аж сердечко дрогнуло. — Твой отец продал часть семейного бизнеса, Лара!

Твою маковку.

— Он что сделал?! — ахнула я.

Мои руки сами потянулись к телефону, чтобы немедленно позвонить отцу и уточнить, что он такое пил, курил и вообще, правда ли это? И если да, то о чем и чем, его маковку, думал?!

— Продал часть нашего бизнеса, Илария, — уже спокойно повторила мама, нацепив свою излюбленную маску офисной, холодной, жесткой дамочки.

Но это только в бизнесе, конечно. Дома она была не совсем такая. Ну, почти не совсем.

— Кому? — все еще находясь в ступоре, осторожно спросила.

— Кому именно, не знаю, — поморщилась она, отстраненно посмотрев в окно. — Твой отец, знаешь ли, был не слишком приветлив и многословен. От нашего семейного юриста слышала, что какому-то иностранцу. А вот кому…

Она пожала плечами и нахмурила лоб, поднимая с пола скинутые листы договоров и отчетные таблички.

— Иностранец? — пораженно икнула.

Какого дьявола?!

Что, не заграничных, кому продать, не нашлось?

Нет, я ничего такого не имела против иностранцев. Но все же, некое неприятие присутствовало.

— И что теперь?

— Теперь? — зло усмехнулась Лизавета Михайловна. — А теперь, я не знаю. Может, знакомиться с новым, хм, коллегой. А может, лучше и самой продать остальную часть.

— Даже не вздумай этого делать! — воскликнула я, округлив глаза и положив руку на сердце.

Я закипела от возмущения. Это что такое творится-то?!

Скинув ежедневник на стол, подняла один палец вверх:

— Ты в своем уме? Наша корпорация — это семейное дело, — и осеклась, с открытым ртом и распахнутыми глазами, смотря на скривившуюся в ехидной усмешке матушку.

Уже не семейное. Уже не наше. Теперь еще и неизвестного нам человека.

Как так получилось? Зачем отец?

Нет! Я обязательно это выясню! Ишь, чего удумал! Сам развелся с матерью, бросив и ее и меня. Сам укатил за границу. Сам продал свою часть фирмы, ни с кем из нас не посоветовавшись.