Хмурый - Николай Кудрявцев

Очнулась в клетке. Стала орать, трясти прутья. Вдруг в голове голос.

«Замолчи сестра! Иначе убьешь себя. Если они узнают, что не выжгли тебя, то тебя ждет жуткая участь, да и нас подведешь». Короче объяснили, мысленно, все, что с нами произошло. Прочитали целый курс. Как вести себя, чтобы никто ничего не заподозрил; как реагировать на те, или иные действия ученых; что объяснять новеньким, которых привезут.

А потом начался Ад! Три года Ада! Операции на генном уровне. И то, что получилось, сидит перед тобой!

Выпускали нас в города. Чтобы ужас наводить на тех, кто туда сунется. Многие из нас ушли из города, хотя программу действий в нас впихивали под гипнозом. Ну, это им так казалось. Вышли на природу, а тут Сталкеры нас стали отстреливать, кабаны безмозглые стараются разорвать. Вот так и втянулась в войну со всем миром.

Она опять на долго замолчала.

«Да девочка! Досталось тебе! И помочь не знаешь как».

Он протянул ей вторую половину шоколадки. Она посмотрела на него, на шоколад, взяла и кивнула головой, благодаря.

— Да! Про того выжженного! Не много я знаю.

— Мне рассказали про него перед самым моим выпуском. Мы часто разговаривали по телепатическому каналу. Эти ботаники, похоже, ни о чем не догадывались. Мы и у них в мозгах копались. Сколько там всего!!! Лучше быть Химерой, чем таким, как они. Короче. Из парней, родившихся в Зоне, делали контролеров, изломов, кровососов. Все зависело от интеллекта и физической силы. Самые умные — контролеры, самые тупые и сильные — Кровососы. И была команда из пяти человек. Из них готовили каких-то супер-гипер-пупер бойцов. Как думали ботаники, они готовят универсальных бойцов для ведения боевых действий в условиях зараженной местности. Готовили долго.

Я вышла раньше их. А недавно встретила подругу. Поболтали о том, о сем. Она мне и говорит:

Помнишь, готовили универсальных бойцов? Их всех уничтожили. Эксперимент закрыли до особого распоряжения.

А произошло вот что.

Все было нормально, пока один из них, говорят, самый перспективный, не увидел своего отца-зомби. Он это пережил. Но когда его привезли на стрельбище и дали оружие, он начал отстрел охраны. По нему, естественно тоже стреляли. Но кто стрелял!? Америкосы и монолитовцы. Первые в кусты в туалет не могут сходить. Кабинку им давай. Дерьмо! Вторые, за жратву и деньги, америкосам задницы лижут. Короче, наш парень укладывал их в штабеля, по ходу забирая патроны. И говорят, что он перебил бы всех, если бы не сунулся в бункер, чтобы выручить своих напарников. На стрельбы-то водили по одному, чтобы избежать эксцессов. Остальные находились в камерах. Он в бункер. А там трупы. Он назад. А дверь хлоп и на засов. Электронный, мать его! А потом включили выжигатель. Говорят, держали включенным до тех пор, пока он не вышел из строя. В бункер вошли, а там одни мертвецы.

Она откусила от шоколадки, быстро прожевала, придвинулась в плотную к Хмурому и быстро зашептала:

— Всех пятерых на грузовике смерти вывезли в Зону и там выкинули. Наши девчонки проверяли, а там…! Всего ЧЕТЫРЕ скелета! Во как!

Она отодвинулась от Хмурова и стала молча доедать шоколад.

— Тебя как звать-то?

— Мама звала Надюшкой, а папа — Надеждой.

— Хорошее имя. Ласковое. Спасибо тебе Надежда. За все тебе спасибо! За общение, за откровенность, за доверие. И хотя я ничего не вспомнил, я все равно тебе очень благодарен. Идти мне надо. Ночь уже. Сама понимаешь, что может ожидать Сталкера ночью на тропе.

Хмурый вынул из ранца три больших плитки шоколада и протянул Химере.

— Ты береги себя, Надежда! Удачи тебе по жизни! Счастья тебе, сестренка!

— А тебя как зовут, братишка?

— Хмурый!

— В самую точку. Хотя на деле ты хороший! Ты. Это. Там, — она указала направление, — недалеко, Сталкер раненый. Может, сможешь помочь ему? Извини.

— Спасибо!

— Ладно! Уходи быстрей! Береги себя, Хмурый!

Он ушел в том направление, куда она ему указала. Хмурый уже скрылся за деревьями, а она все смотрела в его сторону. Вдруг она почуяла здорового матерого кабана, который мчался в сторону Хмурова.

«Крикнуть или самой разорвать кабана?».

Выстрел! Что-то грохочет? А! Это оба ее сердца колотятся.

«Братишка! Хмурый!». — Мысленно позвала.

«Спасибо сестренка!».

Кабан не двигался. Она медленно подошла к нему. Пуля вошла точно в глаз.

«Одним выстрелом! Ночью! Невероятно! Так значит, если бы он захотел, он мог легко убить меня! Значит это точно он! ПЯТЫЙ!».

Раненый Сталкер лежал лицом вниз, сразу на выходе из леса. Хмурый подошел к нему, положил на землю ранец, а рядом автомат, перевернул раненого на спину. Достал аптечку. Вынул шприц с обезболивающим и ввел лекарство в мышцу бедра. Раненый медленно открыл глаза.

— …ы, …то?

— Не трать силы. Сейчас будет легче.

— …ы, …то?

— Сталкер. Одиночка. Зовут Хмурый.

Раненный закрыл глаза. Задышал ровнее. Значит обезболивающее начало действовать. Хмурый стал его раздевать.

— Зачем?

— Надо обработать и забинтовать раны. Ты много крови потерял.

Он опять закрыл глаза. Хмурый очень осторожно снял с него всю одежду.

«Да, сестренка. Поработала ты грамотно своими коготками. Чтобы не убежал и, в то же время, не умер. Ну! Парень! Если выживешь, то шрамы у тебя будут первоклассные!».

Хмурый обработал все раны антисептиком, начиная с груди и до ног. Потом, тщательно, залил их биоклеем. Немного подождал и стал аккуратно забинтовывать.

«Как египетская мумия. Откуда я знаю про мумию? Не помню. Надо одеть парня, а то простудится. Очень много крови потерял. Хорошо, что жив до сих пор».

— Ты, кто?

— Хмурый. Как самочувствие?

— Боль прошла. Голова сильно кружится.

— На, подержи во рту. — Хмурый сунул ему в рот приличный кусок шоколада. — Раны я тебе обработал. Сейчас одену.

Он стал одевать раненного. Тот смотрел на него и периодически глотал растаявший шоколад.

— Все, парень. Теперь ты как огурчик.

— Меня Скрипачом зовут.

— Отдохни Скрипач. Тебе сил надо набраться.

— Да. Конечно. Уже ночь. Тебе идти надо. — Он закрыл глаза. — Я все понимаю. Ты сделал, что мог. На меня Химера напала. Уходи быстрей. Она скоро вернется.

— Не вернется.

— Кто же тебе это сказал?

— Она и сказала. — Хмурый сел рядом с раненым на землю и закурил.

Раненый вытаращил на него глаза. Похоже, ему попался сумасшедший Сталкер. А у него ничего нет. Оружие с рюкзаком он потерял. Сейчас этот придурок покурит, и будет требовать плату за оказание помощи. Платить нечем. Значит, плати жизнью.

— Она. Сама тебе сказала? — Скрипач знал, что раздражать психов нельзя. С ними надо разговаривать на их уровне и не перечить.

— Да.

— А что еще сказала?

— О себе рассказывала. О других, таких же, как она. Ты бы вздремнул. А?

— Что-то не хочется. Да ты иди. Не беспокойся.

— Ну, если тебе не спится. Тогда надо двигать.

— Да. Иди. Спасибо тебе.

Скрипач с опаской смотрел на Хмурова. Этот псих встал. Бросил под ноги окурок и растер его ногой. Потом взял автомат, повесил его спереди на шею, закинул за спину ранец, тщательно укрепил его. Попрыгал. Удовлетворенно мотнул головой. Наклонился к Скрипачу.

«Вот и все!». Скрипач закрыл глаза.

Сильные руки схватили его за ремень. Рывком подняли вверх, и его голова оказалась внизу, а живот уперся во что-то твердое и надежное.

Он открыл глаза. Оказывается, этот псих взвалил его себе на плечо и несет.

— Во мне восемьдесят килограмм.

— А во мне восемьдесят шесть. Помолчи, пожалуйста.

Ворота на ночь запирали. Седой сидел на кабине разбитого ЗИЛа и светил поверх ворот в темноту. Заброшенный блокпост был пристанищем Сталкеров одиночек. Одни Сталкеры приходили. Другие — уходили. Но здесь всегда кто-то был. Вот и сейчас их было пятеро. Пять Сталкеров большая сила. Да и в охранение объекта меньше стоять. Седой только что заступил на пост. Он еще позевывал. До рассвета часа два. Самое сонное время. Но, график есть график. Ничего не поделаешь. Луч фонаря иногда вырывал из темноты Слепых псов. Самые паскудные твари. Они, конечно, наименее опасные, чем, скажем Чернобыльские собаки, но попасть в них очень трудно. Сами они слепые, но вот двигаются так, словно самые зрячие в Зоне. Седой решил узнать наибольшее расстояние, на какое может светить его фонарь. Он направил его вверх над шоссе и начал потихоньку опускать. Вдали мелькнул темный силуэт. Седой начал всматриваться. Похоже, что по шоссе кто-то шел. Странно. Добрые люди по ночам в Зоне не шастают. Мутанты — да, а люди — нет. Даже бандиты стараются на ночь куда-нибудь зарыться. Тяжело идет. Чего-то на плече тащит. Мешок какой-то. Надо бы Соловья позвать. Седой спрыгнул с кабины и побежал в подсобку. Соловей спал одетый. Седой потряс его за плечо.