Ночной портье - Лилиана Кавани

Макс. Стой, куда это ты собралась?

Лючия, опомнившись от пощечины, все еще стоит, прислонившись к стене. Она не издает ни звука. Макс заставляет ее повернуться.

Макс. Я сразу тебя узнал. Зачем ты приехала? Кто тебя звал? Хочешь подать на меня в суд?

Макс подходит к двери и запирает ее на ключ. Лючия снова пытается укрыться в ванной. Макс догоняет ее и вновь бьет. Лючия с криком падает на пол. Макс хочет запереть и дверь ванной, но замирает, услышав крик Лючии, бросается к ней, приподнимает ее и опять укладывает. Она в глубоком обмороке. Макс идет в ванную, смачивает полотенце и возвращается в комнату. Кажется, он сожалеет о содеянном. Он кладет ей на лоб мокрое полотенце, наклоняется и что-то шепчет на ухо. Мы не слышим, что он говорит, но понимаем, что возобновляются отношения, существовавшие между ними в концлагере: сначала — насилие, потом — ласка. Лючия приходит в себя. Взгляд ее полон ужаса. Увидев Макс, она отпрянула. Макс терпеливо ждет, поглощая ее взглядом, полным незаданных вопросов. Она не отводит его руку, хотя оба напряжены, словно ищут контакта. Макс нежно проводит рукой по ее виску, а потом наклоняется и целует.

Объятия, и тут же — неистовство двух влюбленных, насильно разлученных и наконец обретших друг друга. Макс постепенно раздевает ее и, как ребенка, прижимает к себе. Для Лючии он — любовник, учитель, отец (не будем щепетильны) и даже отец всемогущий, который ее терзает и любит. И эта женщина, или, вернее, эта девочка, не имеет ничего общего с аристократической, благовоспитанной и даже желчной госпожой Атертон. А как же господин Атертон? Совершенно очевидно, что маэстро так и не научился читать по ее глазам, что таится в глубине ее души. Сейчас же с Максом она обрела жизненную силу и необузданное воображение.

Вестибюль гостиницы. Раздаются звонки и зажигаются лампочки номеров графини Штайн и Бегеренса. В вестибюле никого нет. К стойке подходит Штумм.

Штумм. Нет, никого нет... Нет, он поднялся наверх...

Штумм кладет трубку, отмечает вызовы и принимается за работу. В это время появляется Клаус. Он ищет Макса. Штумм видит, как он оглядывается и предваряет вопрос.

Штумм. Он отошел.

Клаус. Куда?

Штумм. Его вызвали.

Клаус. И надолго?

Штумм. Зависит от дамы...

Клаус протягивает Штумму чаевые.

Штумм. Одна американка, жена дирижера. Может ей было одиноко.

Клаус морщится от явного наушничества, но продолжает спрашивать.

Клаус. А как же муж?

Штумм. Он уехал.

Клаус. А почему же она с ним не уехала?

Штумм. Этого я не знаю, спросите у Макса.

Не вполне удовлетворенный полученной информацией, но полный подозрений, Клаус отходит от Штумма.

Макс уже оделся сам и одевает ночную рубашку на Лючию: делает он это нежно и уверенно. Полусонная Лючия полностью доверяется Максу. Он ее целует. Потом еще раз и еще через облегающую тело ночную сорочку. Она протягивает руку за стаканом, но Макс сам берет стакан, медленно приподнимает ее, чтобы она могла пить. Потом встает и кладет клочки телеграммы на живот Лючии.

Макс. Телеграмма от твоего мужа.

Лючия не отвечает, лишь отворачивается.

Макс. Если хочешь во Франкфурт, звонить не надо.

Макс гасит свет. Открывает дверь, которую он до этого закрыл на ключ.

Оказавшись в коридоре, Макс сразу же закрывает дверь на ключ и направляется к лифту. Вызывает лифт и вдруг замечает Штумма. Не скрывая удивления, Макс обращается к нему.

Макс. Ты что здесь делаешь?

Штумм. Работаю, ваше превосходительство.

Макс. В это время в коридоре делать нечего. И чем же ты занимался?

Штумм. Я же сказал!

Макс. Убирайся отсюда! Ступай вниз!

С загадочной улыбкой на губах Штумм собирается уходить. Макс заходит в лифт, явно обеспокоенный. Затем он направляется к бару, берет пиво.

Макс. (как бы размышляя). Казалось, все потеряно. И вот внезапно призраки обрели плоть... ее голос... ее тело... Это часть меня самого.

Венский крематорий. Похороны Марио. Очень скромная церемония — на ней присутствуют человек пятнадцать. Рядом с Гретой две ее дочери. Среди присутствующих Ганс и Клаус. Пастор сухо читает краткую проповедь. В это время появляются Макс и Берт с букетом цветов. Макс выражает свое соболезнование Грете (слов не слышно). Лицо Греты исполнено презрения. Берт и Макс подходят к Клаусу и Гансу.

Клаус. (Понизив голос). Грета не верит, что это был несчастный случай. Она обратилась к адвокату Морицу. Я его знаю и мог бы поговорить с ним.

Ганс. Не надо ни с кем говорить. Я поговорю с врачом Греты. Идемте отсюда.

На следующее утро. Лючия подходит к стойке дневного портье. В вестибюле царит оживление: кто-то приезжает, кто-то уезжает. В руках у Лючии сумочка и небольшой чемодан. Увидев ее, дневной портье извиняется перед клиентом и обращается к ней.

Дневной портье. Так вы сейчас уезжаете? Вызвать такси?

Лючия. Да, будьте добры. И бланк для телеграммы...

Дневной портье. Прошу, госпожа...

Лючия пишет: «Энтони Ащертону, отель «Хилтон», Берлин. Догоню тебя в Нью-Йорке. Я тебе все объясню. У меня все хорошо».

Лючия. Отправьте немедленно, прошу вас.

Дневной портье. Не беспокойтесь, госпожа.

Лючия дает ему большие чаевые и идет к выходу. За ней с чемоданами идет Адольф. Подъезжает такси. Адольф с водителем кладут чемоданы в багажник. Лючия достает из сумочки деньги и протягивает их юноше. Садится в машину и прощается с Адольфом кивком головы.

Лючия. Хайлингенштадгер, 28.

Такси трогается. Чуть позже автомобиль останавливается перед домом Макса.

Лючия с двумя чемоданами в руках с трудом поднимается по лестнице, останавливается, чтобы передохнуть, оглядывается. Убожество дома бросается в глаза. Двери квартир выходят на слабо освещенные лестничные площадки. Лючия ищет квартиру номер 25. Ей приходится преодолеть еще один лестничный пролет. Она тяжело дышит, остановившись перед нужной ей квартирой. Вновь оглядывается. Тень нерешительности промелькнула по ее лицу. Лючия достает из сумочки ключ и открывает дверь. Непонятный шум в темной квартире заставляет ее застыть на месте. Но это всего лишь кошка, выскочившая из комнаты. Лючия втаскивает оба чемодана и закрывает дверь. Она не хочет зажигать свет, пытается привыкнуть к темноте, правда, не полной, так как с улицы пробивается свет. В конце концов она начинает различать очертания мебели. Она садится на диван и начинает медленно снимать перчатки... На кровати спит Макс. Она раздевается и ложится рядом с ним. Кровать узкая, и Макс, почувствовав ее, прижимается к ней поближе.

Ночь. Макс ставит на плиту кофейник. Находит в мойке чашку, наливает кипящий кофе и возвращается к кровати. Лючия дремлет. Макс делает несколько глотков, и в это время Лючия открывает глаза. Он подносит ей ко рту ложечку кофе, и она пьет. Одну ложку себе — несколько ложек Лючии. С кофе покончено. Лючия садится на постели: она обнажена, и Макс одевает ее уверенно и нежно. Она безучастная, полусонная.

Они почти не разговаривают друг с другом. Вероятно, их прошлый опыт слишком много говорит за них. Они понимают друг друга по жестам и взглядам. Они обмениваются любовным жестом, который иные бы окрестили эротическим, хотя это всего лишь повторение античного жеста. С одной разницей — сейчас инициатором явилась она, а не он.

Вечер. Вестибюль гостиницы. Макс только что пришел на работу. В вестибюле постояльцы — кто. читает газеты, кто пьет у стойки бара. С улицы входит Берт с букетом роз. Смотрит издали на Макса, потом робко подходит к нему.

Берт. Добрый вечер, Макс. Надеюсь, я не опоздал?

Макс смотрит на него с удивлением и нетерпением.

Берт. Мне нужно подготовиться к спектаклю. Стравинский, «Жар-птица». Как мы и договорились...

Берт вручает Максу букет роз с явным неудовольствием, однако пытается казаться учтивым.

Макс. Нет, сегодня никаких спектаклей. Я не могу отойти от стойки.

Берт поправляет букет в руках Макса. Он очень разочарован.

Берт. Я надеюсь, что спектакль просто переносится. Заодно я еще хорошенько подрепетирую партию... Жаль только цветы вот...

Зажигается лампочка номер 42. Макс, явно нервничая, отключает контакт. Он в нерешительности — подниматься в комнату графини или нет? Она так любопытна... Макс колеблется, потом резко направляется к лифту.

Графиня пытается застегнуть молнию на спине темного вечернего платья. Входит Макс, который, как бы исполняя ритуал, вынимает из вазы с гардениями один цветок и вставляет его в петлицу. И только потом идет помогать «клиентке».