Глубинный путь - Николай Трублаини

Возле клумбы стояли два человека. Я узнал инженеров Самборского и Макаренко.

- Как вам здесь нравится? - спросил Самборский, подавая мне руку.

- Чрезвычайно нравится. Давно существует этот сад?

- Уже лет десять. Так, Ярослав?

Самборский посмотрел на Макаренко.

- Я в этом дендрарии впервые, - сказал Макаренко. - Профессор устроил его после того, как я уехал отсюда. Когда-то мы собирались на квартире у Аркадия Михайловича или во Дворце пионеров.

- И с тех пор вы на этих вечерах не бывали? - спросил я.

- Нет. Вот уже десять лет... С Аркадием Михайловичем я несколько раз встречался на Кавказе... - Он на мгновение остановился, словно перед ним проплыло какое-то воспоминание. - Да, на Кавказе, в Средней Азии, на Алтае, на Дальнем Востоке. Он ведь каждый год ездит в какую-нибудь экспедицию.

- А с Шелемехой вы давно знакомы?

- Нет, - вмешался Самборский. - Шелемеха ведь из Староднепровска. Аркадий Михайлович преподавал там раньше и знает его с тех пор. Я видел его уже несколько раз, а Ярослав вчера встретил его впервые.

- Я приехал сюда месяц назад, побыл здесь недолго, уехал и только позавчера вернулся, - объяснил Макаренко.

- Думаете здесь остаться?

- Наверное еще не знаю.

К нам присоединились несколько гостей. Меня познакомили с ними. Они называли свои фамилии, а Самборский тут же пояснял, кто они.

- Свечка, - сказал длинный, неуклюжий юноша.

- Астроном, - объяснил Самборский.

- Гопп.

- Физик.

- Макуха.

- Географ.

- Барабаш.

- Доктор. Лечит все болезни, кроме сердечных, - пошутил инженер.

Врач сразу привлек мое внимание. Как раз в это времся кто-то из гостей зажег еще одну лампу, и в дендрарии стало светло как днем.

У Барабаша было приятное и умное лицо, в котором угадывались черты волевого характера. Вместе с тем в его движениях была какая-то мешковатость.

Услышав шутку Самборского, он немного подумал и только после этого ответил:

- К счастью, ты в таком лечении не нуждаешься.

И лицо врача просияло, словно он неожиданно для самого себя сказал что-то очень остроумное.

- Не прошло и получаса, как он нашел ответ, - насмешливо продолжал Самборский. - Вот, знакомься с моим лучшим другом: Макаренко.

- Очень рад, очень рад, - сказал Барабаш, пожимая руку Макаренко. Ваш друг любит пошутить.

- Он всегда этим отличался, - ответил Макаренко.

Слушая доктора, я теперь убедился, что тогда, у моря, встретил Лиду именно с ним.

Но вот и Лида.

На крыше появился Аркадий Михайлович в сопровождении брата и сестры Шелемех. Увидев своего старого учителя, а с ним и знаменитого летчика, гости сразу зашумели. Приход Лиды тоже немало способствовал общему оживлению, и я заметил, что вольно или невольно взгляд каждого присутствующего задерживался на ней дольше, чем на профессоре и майоре.

Но почему девушка вздрогнула и изменилась в лице, когда посмотрела в нашу сторону? Она сразу же овладела собой, но я был уверен, что случилось нечто для нее неожиданное. Неужели на нее так подействовало присутствие Барабаша?..

- Прошу садиться, - обратился к гостям профессор.

- Лида, на минутку, - позвал Самборский. - Познакомься с единственным из присутствующих, с которым ты еще не знакома. Мой лучший друг, - сказал он, указывая на Макаренко.

Инженер, молча поклонившись, пожал Лидину руку. Лида тоже молчала.

- Ну, что вы словно воды в рот набрали! - продолжал неугомонный Самборский. - Прикажете вас отрекомендовать? Пожалуйста. Лидия Дмитриевна Шелемеха, инженер. Ярослав Васильевич Макаренко, инженер-изобретатель, умеет строить шахты.

Стоявший рядом Барабаш весело засмеялся.

- Вы тоже здесь? - спросила меня Лида, как будто для нее это было новостью.

Когда я с ней здоровался, у меня было такое чувство, словно мне передалось от нее какое-то беспокойство.

Самборский посадил Лиду рядом с Макаренко. По другую сторону от нее хотел пристроиться Барабаш, но, пока он собирался это сделать, место занял я, и он вынужден был сесть на другой стул.

- Сегодня я был в вашем институте, - обратился я к Лиде.

- Зачем?

- Буду писать очерк о лаборатории металлов.

Наш разговор прервал Аркадий Михайлович.

- Начнем, - сказал он, обращаясь к присутствующим. - Как, товарищи инженеры, - он посмотрел на Самборского и Макаренко, - можно выключить большую лампу?

- Думаю, что можно, - ответил Самборский, погасил не прикрытую абажуром лампу и, показывая на звездное небо, сказал: - Сегодня "вечер фантазии" должен начать Свечка. Пусть он, пользуясь этими многочисленными маяками, поведет наши мысли в космический океан.

- Нет, - возразил Аркадий Михайлович, - именно сегодня это больше зависит от вас и от вашего друга Ярослава. Сегодня мы высоко подниматься не будем. Прежде всего выслушайте это письмо.

Он вынул из кармана бумажку и начал читать:

- "Уважаемый товарищ редактор! У меня есть проект, как сделать, чтобы поезда проходили путь от Москвы до Владивостока за восемь часов, а может быть, и скорее. Я уже писал в несколько редакций, но они или не отвечают, или пишут, что мой проект фантастический, неосуществимый. Посылаю этот проект вам. Моя последняя надежда на вас. Иначе придется ждать, пока я вырасту и закончу учение.

Ученик 32-й Староднепровской средней школы

Тааараааса Чауатаь".

Это, очевидно, было то самое письмо, о котором вчера упоминал Черняк.

Прочитав письмо, профессор положил его на стол, снял очки и, прищурив глаза, оглядел своих друзей.

Все молчали, ожидая, что он скажет.

Аркадий Михайлович начал:

- Вы сами когда-то были юными фантастами и знаете мои симпатии к тем, кто составляет головокружительные проекты. Смелая мысль - то, что я больше всего ценю в людях. Подростки, еще не вооруженные знаниями, особенно смелы, хотя почти всегда их замыслы слишком фантастичны и практически неосуществимы. Но не может быть ни великого инженера, ни выдающегося химика, ни знаменитого врача, если у них нет склонности фантазировать...

- ...и энергии, чтобы претворять свою фантазию в действительность, заметил Шелемеха.

- Совершенно справедливо. Мы об этом не раз говорили. Я не буду задерживать ваше внимание общими рассуждениями и сразу перейду к делу. Вместе с этим письмом Тарас Чуть прислал и свой проект, даже с рисунками. Я не специалист ни в области механики, ни в других науках, относящихся к этому проекту, а потому решил пригласить вас и услышать ваше мнение...

В эту минуту в солярии появился новый человек и бесцеремонно прервал речь профессора.

- Гражданин Довгалюк, - послышался пискливый голос, - я предлагаю вам и вашим гостям немедленно освободить крышу и забрать отсюда ваши цветы и деревья. Это мое последнее предупреждение!