Клубничная беда капитана Зубова (СИ) - Зайцева Мария

И потом вставит на всю длину.

Когда пальцы упираются в преграду, а Клубничка сводит брови и раскрывает глаза, дергаясь в немом протесте, Зубов даже не верит сначала в происходящее.

Не может такого быть! Не может!

Но оно — есть.

Девочка — самая настоящая девочка, невинная и неопытная. Совсем.

И это такой феерический облом, что он даже в первую секунду не тормозит, машинально продолжая ласкать Клубничку опытными пальцами.

— Ты… — решает уточнить Зубов, надеясь, что ему показалось все же, — ты…

Она закусывает губу, неловко шевелится, пытаясь избежать его пальцев, кивает, краснея еще сильнее.

— Черт… Почему не сказала?

Хотя, когда бы она тебе сказала, тупой ты ублюдок? Ты ей дал шанс сказать? Нихера.

Осознание своей звериной сущности и полной невинности Клубнички, как ни странно, вообще не умаляет желания взять ее. И Зубов, не думая, только надеясь, предлагает:

— Давай? Я осторожненько…

И мягко, ритмично толкается пальцами в нее, одновременно лаская клитор. Уговаривает, то есть, по всем правилам. Очень уж хочется в нее. До боли.

Кажется, если не возьмет сейчас, то член, нахрен, отвалится.

— Я… Боюсь… — всхлипывает она и сжимается боязливо на его пальцах.

Зубов понимает, что сладкое ему сегодня не светит, выдыхает и дергает ее на себя, впиваясь опять настойчивым ртом в ее мягкие распахнутые губки. Одновременно он правильно и ритмично двигает пальцами, доводя Клубничку до дрожания и судорожных всхлипов прямо ему в губы.

Девчонка кончает настолько красиво и неожиданно, что это само по себе кайф.

Смотреть, как она потерянно выгибается и кусает губки, ощущать, как судорожно сокращается на его пальцах, понимать, что это, наверно, первый ее оргазм, полученный с мужчиной…

Когда Клубничка затихает и доверчиво укладывает голову ему на плечо, Зубов лишь выдыхает, аккуратно вытаскивает мокрые пальцы из гостеприимной влажности и, не удержавшись, облизывает их, жмурясь от кайфа.

И дико сожалея о том, что могло бы сейчас быть, если бы она не боялась, а позволила.

В принципе, он прекрасно понимает, что мог бы и уговорить. Чуть поднажал бы… И все. Ну куда бы она делась от него здесь?

Но это было бы безвыходное положение для нее, а ставить женщин в безвыходное положение, заставляя принять его условия, не по-мужски.

Даже если член болит, и все ноет внутри.

5

— Охренеть, картина маслом…

Других слов и комментариев ситуации, предстающей перед глазами, у Зубова просто не находится.

Его объект, совершенно сумасшедшая, но, как он до этого считал, все же гетеросексуальная девка- гребанная каратистка, на днях в очередной раз умудрившаяся его разозлить до нервной трясучки, сидит на кухне в их съемной хате и обжимается с Клубничкой!

Той самой, которую он полторы недели назад жарко тискал в патриоте и, скрипя зубами, отпустил восвояси целую и практически невредимую, узнав о полной и абсолютной ее невинности.

Отпустил, да еще и какое-то напутствие умудрился дать, что-то типа: «Не езди больше со взрослыми дядями, девочка»…

Или еще банальнее…

Он и сам толком не помнил, чего нес, потому что не в себе был основательно.

Это не удивительно, учитывая жесточайший облом…

Хотел, понимаешь, со сладкой Клубничкой отжечь, а пришлось в одиночестве грустно передергивать…

А аромат ее клубничный так на пальцах и остался. Тех самых, что в нее засунул, скот…

Ох, и вкусная она была, ох, и сладкая…

Ох, и дурак он…

И особенным дураком себя почувствовал, когда придурастая бестолочь, которую ему, не иначе, в наказание за что-то определили, через пару дней после жесткого облома в патриоте пригласила ненормальную блондинку к ним домой, а та возьми, да и заявись с Клубничкой…

Ох, и тяжело ему тот вечер дался!

На одном нерве и злости продержался!

Девки явились, как к себе домой, Лола тут же утащила «братишку» в туалет, не иначе, член несуществующий искать, а Зубов с Клубничкой сидели на кухне, друг напротив друга, и молчали.

Тупо, как в каком-то старом, советском еще фильме.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зубов старался не смотреть на девчонку, а она пару раз открывала ротик и тут же закрывала, краснея, бледнея и сводя его с ума своим клубничным ароматом.

Ну вот за что ему наказание такое?

Такая беда невозможная, клубничная?

Зубов надеялся, что «братишка», поняв опасность ситуации, выпроводит девок из квартиры, то эта мелкая сволочь решила поиграть.

В итоге все чинно смотрели кино. Впятером.

«Братишка», в обнимку с развратно пищавшей ей в шею на особо острых моментах блондинкой, Клубничка, напряженная и красная, сам Зубов. И последним в ряду, но не последним по значимости — стоящий колом Зубовский член.

Причем, Клубничка этот момент просекла и краснела еще сильнее, периодически кидая испуганные взгляды на его достоинство, которое от ее внимания менее достойным не становилось, естественно.

Очень был тяжелый вечер, короче говоря.

Выматывающий.

Зубов искренне надеялся, что больше такой хрени не повторится. Время шло, он успокаивался.

Мелкая коза-провокаторша, вроде, поняла свою ошибку…

И вот теперь, изучая картину маслом, да еще и на своей кухне, да еще и настолько неожиданную, Зубов не знает, как реагировать на подобное безобразие.

Клубничка, оторвавшись от так называемого «братика» Зубова, испуганно отшатывается к плите и опрокидывает на себя неизвестно откуда там нарисовавшуюся кастрюлю в непонятным варевом, тут же гнусно завонявшим на всю кухню.

Часть этого дерьма оказывается на нежных бедрах Клубнички, и она взвизгивает.

Зубов, отмерев и не думая, откуда на их кухне образовалось это дерьмо (а чего тут думать, овца-диверсантка наварила, не иначе, травануть его решила и свалить на волю под его предсмертные корчи), подхватывает Клубничку на руки и тащит в комнату.

Тяжести в девчонке никакой, так бы и таскал ее на руках, но сначала надо посмотреть, какой урон нанесла эта зараза его нежной девочке.

Вовремя вспомнив, что надо блюсти конспирацию, потому что Катька не в курсе, что его «братик» на самом деле девка, иначе бы вряд ли с ним обжималась (Нет, но какая сучка, а? Понятное дело, что «братишка» смазливый получился на редкость, но тогда нахера было с ним, Зубовым, тереться в машине? Неужели и эта ничем от других не отличается?), Зубов рычит на «братишку Арсика», требуя принести аптечку.

Клубничка стонет и явно страдает, а Зубов впервые теряется, потому что раньше первую помощь не приходилось оказывать таким нежным, клубничным девочкам. И дотрагиваться, после произошедшего в машине, страшновато. Тут и без того член уже по стойке смирно встал, едва запах ее учуяв. Собака Павлова гребанная.

Коза-диверсантка приносит аптечку, смотрит скептически на них, бормочет что-то про прогуляться.

Тон ее категорически Зубову не нравится, явно что-то опять задумала, сучка мелкая, но Клубничка стонет так жалобно и пальчиками скользит по короткой юбочке, поворачиваясь, чтоб ему удобно было смотреть очаг поражения… Все это вводит в ступор, и, несмотря на то, что многозадачность — его конек, тут Зубов начинает лагать как старый «Пентиум», который пытаются поженить с игрушкой последнего поколения.

Объект демонстративно закатывает глаза, Катька начинает опускать юбочку, пряча от намертво прикипевшего Зубовского взгляда часть вкусных бедер, и ситуация становится невыносимой.

Тут подопечная, словно решив помочь Зубову, примирительно говорит про тревожную кнопку и свои планы на спортзал… И Зубов решает не перебарщивать с опекой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В конце концов, сейчас надо помочь Клубничке, она страдает, а бестолковая Машка, его непутевый объект защиты, только помешает. Пусть идет. Потом он обстоятельно расспросит про возмутительную сцену на кухне. Потом. Сначала помощь, скорая, возможно, проехать в травмпункт, ожоги, там…