Река надежды - Мармен Соня

Обернувшись, Изабель вперила сердитый взгляд в сплетницу – вдову Бродер.

– Хочу вас заверить, мадам, что место в обществе, которое мой супруг завоевал своим трудом, не слишком завидно! Он служит, но никакой властью не обладает. Что до вероисповедания, то он католик и останется таковым. А свой английский мой муж вынужден совершенствовать, чтобы его самого и клиентов никто не смог обмануть!

Вдова поджала губы и часто-часто заморгала. Красные от румян и гнева щеки ее составляли резкий контраст с набеленным лицом и ярко-фиолетовым платьем. Не дожидаясь ответной реплики, Изабель вежливым кивком попрощалась с собеседниками и направилась туда, где еще недавно видела Пьера. Ей вдруг захотелось отвлечься и потанцевать.

Оркестр как раз заиграл менуэт. Изабель поискала глазами мужа, но так и не нашла. А ведь десять минут назад он был тут! Она снова скользнула взглядом по толпе, пытаясь увидеть его белокурые волосы, которые он припудривал лишь слегка, зная, что ей это не нравится: пудра вызывала у Изабель желание чихать.

В другом конце зала она заметила своего брата Этьена, который по-прежнему торговал пушниной. Интересно, как это он, пламенный патриот, умудрился оказаться в кругу торговцев с такими фамилиями, как Данн, Уолкер и Ливинстоун? Тем не менее это действительно был Этьен. Он разговаривал с двумя господами, о которых Изабель была наслышана. Высокий, изысканно одетый и надменный с виду мсье Люк де ла Корн приходился родственником аббату де ла Корну. Он был военным и, как и Этьен, торговал пушниной. Изабель познакомилась с ним на обеде, куда была приглашена вместе со своим прежним поклонником Николя де Мелуазом. Люк де ла Корн служил под командованием Монкальма и отличился в битве за форт Уильям-Генри и при осаде Карийона. За свою доблесть в 1759 году он был награжден орденом Святого Людовика. Правда, ходили слухи, будто англичане подозревают де ла Корна, прекрасно знающего языки и нравы индейцев, отрядом которых он руководил в битве при Сент-Фуа, в намерении организовать восстание в регионе Великих озер.

Яркий представитель колониальной элиты, которая стараниями новых властей постепенно возвращалась во Францию, он был одним из немногих, кто выжил при крушении судна «Auguste» у острова Кейп-Бретон в ноябре 1761 года, в то время как двое его детей и брат погибли. Возвращение в Монреаль через занесенные снегом леса и замерзшие реки было долгим и мучительным. Но по прибытии ла Корн окончательно отказался от идеи уехать на родину и стал обустраивать свою жизнь в Канаде.

Другой собеседник брата, господин Морис Блондо, тоже был хорошо известен среди торговцев пушниной. В последнюю экспедицию они с Этьеном ходили вместе и вернулись из Микиллимакинака[10] в начале октября со страшным рассказом о восстании племени оджибве, свидетелями которого стали. Индейцы с боем захватили форт Микиллимакинак и вырезали весь гарнизон, а влиятельный вождь индейского племени оттава по имени Понтиак стал настоящей угрозой миру в регионе. Летом 1763 года произошло множество стычек с индейцами, и встревоженные власти издали закон, запрещающий трапперам продавать туземцам, проживающим у Великих озер, продукты, оружие и боеприпасы. Коммерсанты Монреаля моментально возмутились: новый закон существенно ограничивал свободу торговли.

Брат увидел ее, улыбнулся, а потом снова переключил внимание на собеседников. Изабель улыбнулась в ответ и отвернулась. В последнее время они с Этьеном виделись очень редко. Разумеется, брат навестил ее в доме на улице Сен-Габриель, и у них с Пьером завязались дружеские взаимоотношения. Она знала, что время от времени Этьен пользуется профессиональными услугами своего зятя. Поэтому чаще всего они встречались в рабочем кабинете последнего, и она приносила им чай с пирожными. Этьен вежливо интересовался здоровьем племянника, но не стремился с ним общаться. Не стоило ждать, что Этьен изменится. Повзрослев, Изабель поняла, почему они с Жюстиной терпеть не могли друг друга: двух змей в одну банку не садят…

В шумной толпе бального зала она узнала несколько знакомых лиц. Генеральный прокурор провинции Квебек Фрэнсис Мейзерс беседовал с маркизом Алленом Шартье де Лотбиньером и супругой последнего – Мари-Жозеттой. Чуть поодаль собралась компания законников, в числе которых были господа Уильям Хей, Чарльз Йорк и Джеймс Мэрриот. Рядом с ними громко дискутировали и смеялись, собравшись в кружок, торговцы, в числе которых был и Томас Уокер.

Общество разбилось на группки согласно принадлежности к тому или иному социальному кругу: капитаны внутренних канадских войск – отдельно от остальных офицеров, дамы благородного происхождения – отдельно от супруг господ, которые дворянами не являлись… Немало в зале было и прибывших из Квебека британских военных. В окружении этой толпы Изабель чувствовала себя цветком в зарослях колючек. Откровенно говоря, все эти балы и званые обеды давно перестали быть для нее развлечением.

Наконец она увидела Пьера. Трое из пяти его собеседников были ей незнакомы. Один был высок и строен, хотя и не очень молод. Он казался излишне суровым, и Изабель решила, что это наверняка англичанин, один из тех негоциантов-новичков, которые полагали, что они знают заклинание, превращавшее все вокруг в золото. Двое других, помоложе, с разрумянившимися от выпитого алкоголя лицами, были очень похожи внешне – вероятно, братья.

Что касается остальных, то она знала их: местный коммерсант мистер Эдвард Грей, занимавшийся в основном организацией аукционов, и мсье Пьер Форетье, торговец недвижимостью, с которым Пьера связывала давняя дружба и супруга которого, Тереза, стала для Изабель приятной собеседницей.

Дела шли отлично, и эти торговцы явились вслед за британской армией, чтобы выпустить последнюю кровь из канадской экономики. С их обществом приходилось мириться, поскольку они часто обращались к Пьеру за консультациями и, соответственно, пополняли его кошелек. Сопровождаемая чувственным шуршанием шелка и кружев, Изабель приблизилась к мужу. Некоторые из его собеседников тут же обернулись.

– Ах, это вы, дорогая! – воскликнул Пьер, широко улыбнувшись. – Спешу вам представить трех новых гостей нашей прекрасной провинции Квебек[11]! Это – Джон Маккорд, а это – Джозеф и Бенджамин Фробишеры! Господа, позвольте вам представить мою прелестную супругу Изабель!

Мужчины поклонились. Изабель вежливо кивнула, успев прикрыть веером лицо, на котором вопреки ее воле появилась гримаска. Ей не нравилось, когда Пьер использовал в разговоре английские слова, словно бы заискивая перед приезжими. Джозеф Фробишер тем временем поцеловал ей руку, которую молодая женщина неохотно ему протянула. Когда же он улыбнулся, Изабель показалось, что мужчина стал похож на щуку, изготовившуюся заглотнуть соблазнительную приманку.

– Очарован! – прошептал он по-французски.

– Господа Джозеф и Бенджамин Фробишеры приехали в Монреаль, чтобы торговать мехами. Как и господин Маккорд, они намерены добиться значительных успехов!

– Разве не все коммерсанты стремятся к этому? – спросила Изабель с медоточивой улыбкой.

Форетье наклонил голову, пряча усмешку, а Пьер взял жену за локоть и нетерпеливо пожал. Ему не хотелось обострять отношения с возможными клиентами. Изабель, в свою очередь, прекрасно понимала это и не собиралась портить себе и ему вечер.

– Вы давно в Квебеке, мсье Маккорд?

– Нет, но я уже заметить, что зима здесь очень холодный! – заговорил Маккорд на ломаном французском. – Мой жена Марджори это не очень нравится.

– Но ведь зима только начинается! Боюсь, вам еще предстоит узнать, что такое настоящие квебекские морозы! Вы, случайно, не из Шотландии родом?

– Нет, я родился на север Ирландия.

– На родине у мистера Маккорда была своя пивоварня, – пояснил Пьер.

– О да! Я варил пиво!

– У вас есть дети?

– Yes!

– Им здесь понравилось? – Увидев озадаченный взгляд собеседника, Изабель задала тот же вопрос по-английски: – Do your children like to live in Canada?