Ксандер (ЛП) - Анис Дрети

Однако я еще не закончил погоню за своим кайфом. Поскольку ее здесь не было, у меня был только один способ достичь эйфории. Я играл целеустремленно, направляя все свое накопившееся разочарование на шайбу. До конца второго периода я предпринял еще три попытки попасть в ворота, и одна из них увенчалась успехом. Непрерывный рев толпы опьянял, подстегивая меня, пока я вбивал соперников в борты и забивал голы.

Этого все еще было недостаточно, чтобы отключиться. Трехчасовая игра заставила меня почувствовать себя живым благодаря адреналину и брызгам льда, но я знал, что сразу после нее рухну сгоревшей кучей от такого кайфа. Так было всегда – на льду я был в порядке, а потом наступало пустое оцепенение до следующего раза.

К финальному гудку мы вели со счетом 4:2, но волнение уже спадало. Не в силах сдержаться, я снова перевел взгляд на трибуны. Знакомая рана разгорелась в моей груди, когда я осмотрел чужие лица. Как всегда, я был разочарован, когда ее сияющее лицо не показалось среди них.

Несмотря на то что сегодняшняя игра проходила днем, когда я покинул арену, было уже пять часов. Это была последняя игра перед свободной неделей, и мы должны были подвести итоги. Как только я бросил сумку на заднее сиденье арендованной машины, мой телефон разразился яростью входящих сообщений.

Джаспер: Кто-нибудь пришел сегодня на игру Ксандера? У меня групповой проект до восьми, иначе я был бы там.

Я изучил первое сообщение в групповом чате. Чувство вины Джаспера было очевидным и прослеживалось даже через смс. Он был моим фанатом номер один с того дня, как я взял в руки хоккейную клюшку, и именно из-за меня он начал играть. Но я не хотел, чтобы он беспокоился о посещении моих игр. Я хотел, чтобы он сосредоточился на занятиях, хоккейных матчах и студенческой жизни.

Тем не менее, я внутренне проклял его, когда обнаружил, что он пролил свет на то, что я забыл сообщить нашим кузенам о своей географической близости.

Кайден: Ксандер в городе?

Дэймон: Я бы пошел на его игру, если бы знал.

Джаспер: Вот дерьмо. Я думал, он всем рассказал.

Дэймон: Нет.

В сообщениях сквозила горечь. Возможно, их жалобы были обоснованы моим длительным отсутствием в чате. Честно говоря, я был слишком отвлечен тем, что снова увижу ее.

Ксандер: Это вылетело у меня из головы.

Кайден: Правда?

Дэймон: Как у тебя вылетело из головы возвращение в Нью-Йорк?

Я уставился на недовольные сообщения и попытался исправить ситуацию.

Ксандер: Виноват. Давайте встретимся. Я свободен после ужина.

Вопреки здравому смыслу, я запланировал визит к отцу... и к ней. К сожалению, мне придется противостоять ей в одиночку, так как Джаспер вышел из игры. По крайней мере, я мог придумать, как отвлечься после ужина. Когда дело касалось ее, требовалось много отвлечений.

Кайден: Дэймон хочет сегодня вечером проникнуть на вечеринку к Амбани.

Джаспер: Что?!

Дэймон: Я объясню позже.

Джаспер: Вы с ума сошли?

Кайден: Успокойся. Это вечеринка-маскарад. Никто не узнает нас в масках.

Я нахмурился.

У нас была давняя вражда с семьей Амбани. Они также владели печально известной богатой компанией, которая конкурировала с нашей. Посещать одну из их вечеринок, даже в масках, было откровенно опасно.

Джаспер: А если они узнают?

Кайден: Не узнают.

Что-то в ответах Кайдена было фальшивым. За все время, что я его знал – а это была вся моя жизнь, – он никогда не предлагал пойти на вечеринку, не говоря уже о вечеринке в доме нашего врага.

Я вложил в свой следующий ответ долю скептицизма.

Ксандер: Зачем мы делаем это?

Кайден: Потому что мы можем.

Дэймон: Ты с нами?

Я тяжело вздохнул.

Ксандер: Напиши, где мы встретимся.

Джаспер: Это ужасная идея.

Кайден: Отличная идея.

Они продолжали препираться, пока я отключал звук в чате и заводил машину. Перерыв уже действовал мне на нервы, хотя неделя отпуска в середине сезона была роскошью. Остальные игроки захотели провести время со своими семьями и улетели обратно в Канаду.

Между тем дом моего детства находился в сорока минутах езды, в Коннектикуте. Вся элита Нью-Йорка вкладывала деньги в недвижимость здесь, чтобы вести шикарный пригородный образ жизни, находясь при этом в шаговой доступности от городской жизни.

Каждая клеточка моего тела кричала от нетерпения, умоляя хоть мельком взглянуть на нее, пока я не сошел с ума. Сердцебиение учащалось по мере приближения к разросшимся кварталам Гринвича. Я метался между волнением и нервным возбуждением при одной только мысли о том, что увижу ее снова. Я увлекся своим беспокойством и нажал на педаль газа сильнее, чем нужно.

Позади меня завыли сирены – быстрое наказание за проезд на красный свет.

— Черт, – пробормотал я, прижимая арендованное авто к обочине и наблюдая, как патруль следует моему примеру.

Офицер средних лет в темно-синей форме подошел к моей машине и постучал в окно. Я опустил его, надеясь, что свежий воздух охладит мой пыл. Казалось бы, многочасовая практика контактного вида спорта должна была снять мое напряжение.

— Добрый вечер. Вы знаете, почему я Вас остановил?

Это был идиотский вопрос, потому что мы оба знали на него ответ. Затягивать с ним было оскорблением моего интеллекта и его времени.

— Нет, не думаю, что знаю. Что-то не так, офицер?

Согласно бирке, приколотой к его груди, его звали офицер Томас.

— Вы проехали на красный свет, – ответил он.

Я прикинулся наивным.

— Наверное, я перепутал его с зеленым.

Мужчина посмотрел на меня из-за темных солнцезащитных очков и решил, что не купится на эту прозрачную отговорку.

— Права и техпаспорт, пожалуйста.

Прекрасно. Я выудил свои водительские права и техпаспорт и протянул ему. Передернул плечами, чтобы снять раздражение с напряженных мышц, пока он изучал документы. Меня волновал не возможный штраф, а лишь тот факт, что мы тратим драгоценное время на составление протокола.

Проблема разрешилась сама собой, когда при проверке моих прав в его глазах вспыхнуло узнавание.

— Александрос Максвелл!

С этими двумя словами звезды сложились в мою пользу, но я сохранил смиренное выражение лица.

— Пожалуйста, зовите меня Ксандер.

— Мой сын без ума от Вас, – взволнованно продолжил он.

— Неужели? Тогда почему бы нам не сделать фото, и Вы сможете показать его ему?

Его глаза засверкали, словно он наткнулся на золото. У меня было подозрение, что он больше не будет утруждать себя утомительной бумажной волокитой, составляя на меня протокол.

Офицер Томас повозился со своим телефоном и присел на корточки у моего окна, чтобы сделать селфи. Взволнованный, он бормотал о своем сыне Брэде, который следил за моей карьерой с того момента, как меня впервые задрафтовали в НХЛ, до победы в номинации «Новичок года» и моего перехода в новую хоккейную команду Новой Шотландии.

В течение следующих двух минут офицер Томас рассказывал всю историю своей жизни, одновременно фотографируя нас с разных ракурсов. Он был разведен и делил опеку над Брэдом с озлобленной бывшей женой. Их общение стало редким с тех пор, как Брэд обвинил его в разрыве и теперь он редко его навещал.

— Это сделает меня очень популярным, – продолжил он. — Развод тяжело дался Брэду. Как только он увидит эти фотографии… он обязательно придет ко мне на ужин, чтобы услышать всю историю. – В его голосе звучала надежда.

Я ничего не сказал, намеренно задержав взгляд на правах и техпаспорте, которые он все еще держал в руках. Офицер Томас заметил это.