Танец масок (СИ) - Мария Николаевна Сакрытина

трубу повалил дым, возвещая всей деревне, что ведьма с шабаша вернулась — Фрида знала, что ей уже завтра понесут подношения: дичь, кроликов, овощи и крупы. От вредной колдуньи легче было откупиться, это все в округе знали. А то проклянёт — а проклятья Кейт обычно держались крепко.

Натужно заскрипев, приветливо отворилась, повиснув на одной петле, дверь.

— О, как быстро дошли! — восхитилась Кейт, привычно швыряя метлу через низенькую кованую оградку (подарок местного кузнеца, на который скидывалась вся деревня, когда ведьме исполнилось шестьдесят). С той стороны раздался — тоже уже очень привычный — мявк чёрного, как ночь, кота. Фрида поморщилась. — В общем, поняла, деточка? Меня зови! — Кейт потопталась у калитки, провела узловатым пальцем по чугунным веточкам. Те затрепетали, как живые. — А не хочешь у меня переночевать? Темно уже, шо ты по сумеркам таскаться будешь, прямо как привидение какое. У меня на ночь оставайся, а с утреца уходи.

Щедрое предложение, не знай Фрида, что в довесок к нему пойдёт уборка единственной в хижине комнаты. Сама Кейт никогда порядок у себя не наводила: эта честь всегда доставалась гостям. Наступишь на дохлую мышь — а хозяйка подзуживает: «Туда, туда её брось! Да ты пни её, ужо ж не встанет». Или от пыли закашляешься — а старуха уже метлу суёт, давай, дескать, работай. И не дай боги, отказаться… Хорошо, если только сглазит.

Сглаза или проклятий Фрида не боялась, но предпочитала определённый комфорт.

— Спасибо, — натянуто улыбнулась она. — Но я лучше пойду. Меня ждут.

— Ой, да кто тебя ждёт! — хихикнула старуха. — Чай не этот, рогатый? Хотя, если из домов тех, то он, наверное ж, учёный, ясно, почему ты к нему так торопишься…

— Спокойной ночи, матушка. — Фрида поправила броши на плечах и отвернулась.

— Сама ею скоро станешь! — крикнула ей вслед ведьма. Напоминаний о своём возрасте она терпеть не могла.

Фрида только ухмыльнулась.

В деревне отмечали майский праздник, начало недели Цветения, поэтому к людям Фрида не пошла: обязательно бы заметили. Идти по ночному лесу тоже удовольствие небольшое, но красться (и впрямь как привидение) дальними и обычно тихими улочками к своему коттеджу, пока деревенские пляшут вокруг майского шеста и устраивают салочки за «майской девой», Фриде не хотелось. Отвести глаза всем селянам сложно, а риск, что наткнутся именно на неё, был велик. В лёгкой зелёной тунике, украшенной листьями, Фриду неминуемо бы приняли за «майскую деву» — воплощение весны. А потом бы до утра не отвязались.

Поэтому Фрида выбрала лес. Он майский праздник тоже праздновал, но по-своему: звенели сверчки, совсем рядом ухала сова, а где-то далеко дружно и очень музыкально, с душой, выли волки. Фрида вдохнула напоенный весенним ароматом — цветы и немного дыма от костров в деревне — воздух, подхватила подол и, зевая, пошла по направлению к своему дому, игнорирую тропинку. Лесной король был её отцом, и лес никогда бы Фриду не обидел: деревья отодвигали ветви с её пути, под босые ноги услужливо стлался мягкий мох. Пару раз, бывало, слетит сова на плечо или заденет щёку крылом, но Фрида тогда только улыбалась. Четыре года назад она специально искала себе коттедж у леса, чтобы можно было всегда уйти на «ту сторону», одной ногой на которой уже стояла старуха Кейт. Если очень-очень захочется. Если люди уж совсем надоедят.

А ещё, когда лес рядом, домой возвращаться очень удобно, если не хочешь, чтобы тебя заметили. В отличие от Кейт, которая, хоть на метле могла в трубу залететь, Фрида слыла барышней, богатой леди (пусть и самодуркой немного). Да, спустя четыре года деревенские уже что-то подозревали, но репутацией и свободой Фрида ещё дорожила, потому приличия соблюдала. Может, в свои шестьдесят она тоже сможет, хохоча, проноситься на метле над домами соседей. Но пока что и в человеческом мире находилась масса приятных вещей, которых Фрида не хотела лишаться. Неосторожная же ведьма легко могла попасть в застенки к Серому и никогда оттуда не вернуться.

Самая быстрая дорога к дому лежала по обрыву, с которого на деревню открывался прекрасный вид. Фрида как обычно задержалась здесь немного, глядя вниз: Хэмтонкорт сверкал и искрился огромным костром посреди главной площади и десятком маленьких, на улицах. Вокруг главного костра сейчас разворачивалась ритуальная битва: наряженный в женское платье сын старосты (смотрелся он очень потешно) возглавлял немногочисленную «армию» Зимы, которую теснили к полям люди Джека-в-зелёном, «весеннего короля». Фрида высмотрела и выбранную «королеву мая» — в который уже раз ею становилась дочь местного кузнеца. В венке из полевых цветов она стояла у майского шеста — длинного дерева с обрубленными ветвями, украшенного гирляндами: белого боярышника, синего пролеска и нежно-жёлтого первоцвета. Войско Зимы тем временем швыряло в атакующих Летних соломой, Джек-в-Зелёном грозно размахивал ивовым прутом, а его люди защищались берёзовыми ветвями. Потешная битва была в самом разгаре, значит, ещё нет полуночи. Хорошо. Фрида покосилась на всякий случай на небо — россыпь звёзд завораживала — кивнула своим мыслям и пошла дальше. Если поторопиться, будить Мэри, камеристку, не придётся. И можно надеяться на горячую ванну…

Уже у самого дома Фрида чуть нос к носу не столкнулась с оленем. Лесной красавец спокойно смотрел на неё, тут же напомнив о недавнем приключении. Чёрный нос дрожал, ловя запахи, нежные карие глаза отражали звёзды (по крайней мере, Фриде так показалось), а вокруг рогов вились жёлтые светлячки — так, будто олень гордо нёс на голове громадную корону.

Фрида зачем-то поманила его, улыбаясь, но тут сбоку раздался треск — и олень исчез. Фрида оглянулась и сама едва успела отступить подальше в зелень. Что, ж понятно, кто разбудил лесного красавца. Первая майская ночь — прекрасное время для гаданий, и особенно неусидчивые девицы крались сейчас через лес, как и Фрида, только замирая от страха и неся с собой фонарь, в котором дрожал огонёк одинокой свечи.

Фрида отвернулась от резкого света и подалась ещё дальше в листву, дожидаясь, пока девушки пройдут мимо. Их путь наверняка лежал на тихое местное кладбище (за землёй с могилы или щепкой от креста) и Фрида от души пожелала, чтобы они не наткнулись там на Кейт. Старая карга любила по возвращении проверить парочку мёртвых.

Калитка в коттедж Фриды была вся увита цветочными гирляндами. Не потому, что слуги сделали хозяйке подарок — Фрида, конечно, не запрещала, но никто из них не стал бы без приказа ей плести. Нет, это был ненавязчивый намёк от деревенских: в гирляндах нет-нет да выглядывал