Марадентро - Альберто Васкес-Фигероа

– А кто его убил?

– Его кузен, Клаудио Сури. И никто не бросил ему упрека. Они вместе приехали из Неаполя, шесть лет бродили по приискам, и, когда наконец им представилась возможность разбогатеть, Клаудио лишился своих сурук во время обвала, а кузен отказался продать ему те, которыми не пользовался.

– Это еще не повод убивать человека.

– В Гвиане – повод. Гаэтано хотел вернуться богатым к себе в деревню и всем рассказывать, что кузен по-прежнему горбатится в Венесуэле, однако богатым вернулся Клаудио, а Гаэтано сожрали пираньи.

– Похоже, вы одобряете это убийство, – с упреком сказала Аурелия.

– В глубине души одобряю, – искренне ответил венгр. – Старатель, не способный оказать помощь не только другу, а любому другому старателю, попавшему в тяжелое положение, заслуживает того, что с ним случится дальше. Сельва – место очень суровое, и, если не проявлять хотя бы немного солидарности, мы станем хуже зверей.

– Никто не заставляет вас туда ехать. Есть более разумные способы заработать себе на жизнь.

– Например? Я был дальнобойщиком, солдатом, каменщиком, боксером, продавцом, стивидором и конторским служащим, и уверяю вас, что из всех способов заработать себе на жизнь самый разумный, единственный, который позволяет быть свободным, ощущать себя хозяином своих поступков и надеяться на то, что однажды твои усилия будут вознаграждены, – это быть старателем. – Он широко развел руки: это могло значить многое или не значить ничего. – Кто знает, вдруг Господь выбрал именно тебя, чтобы ты вновь нашел «Мать алмазов»?

– Кто такая «Мать алмазов»?

– «Мать алмазов» – это не человек. Это месторождение. Богатая залежь, из которой, как предполагается, разносит водой рек большинство камней Гвианы. Многие сомневаются в ее существовании, но я был знаком со стариком МакКрэкеном, одним из двух ее открывателей. И он настолько разбогател, что, когда узнал, что скоро умрет (а семьи у него не было), построил больницу, приют и детский дом, и у него еще остались деньги.

– Я в это не верю.

Венгр насмешливо посмотрел на Аурелию Пердомо: это сказала она – и понимающе улыбнулся:

– Вы не верите, потому что не хотите верить, однако это исторический факт. В тысяча девятьсот одиннадцатом году шотландец МакКрэкен и его товарищ ирландец Эл Вильямс, которые пять лет провели в сельве Эквадора, Колумбии, Бразилии и Венесуэлы в поисках алмазов, нашли здесь, в Гвиане, просто фантастическое месторождение. Вскоре, на обратном пути, МакКрэкен заболел лихорадкой; Вильямс же утверждал, будто во время одной из разведывательных экспедиций обнаружил реку, берущую начало в облаках. Когда они встретились с индейцами, он им об этом рассказал, и они ответили, что это была «Мать всех рек» – и, раз он ее увидел, значит, в ближайшее полнолуние умрет. Вильямс рассмеялся, однако в ближайшее полнолуние, уже на подходе к Сьюдад-Боливару, его укусила мапанаре[16], и он умер. – Венгр сделал паузу, словно давая слушателям возможность осмыслить услышанное. – МакКрэкен добрался до Нью-Йорка и продал свои алмазы, однако начал сорить деньгами и вскоре вновь оказался ни с чем.

– Но разве вы не говорили, что он умер богатым? Как же это понимать?

– Терпение!.. – Казалось, будто Золтан Каррас разыгрывает Аурелию Пердомо или же старается подогреть любопытство слушателей, которые и правда ловили каждое его слово. – Он был на грани разорения, но не разорился и с тем, что у него осталось, отправился к самому знаменитому летчику того времени – Джимми Эйнджелу, американцу, сбившему не знаю сколько немецких самолетов в Первую мировую войну и работавшему в воздушном цирке. Он предложил ему десять тысяч долларов и процент от доходов, если тот отвезет его, куда он скажет. Джимми Эйнджел согласился, и в тысяча девятьсот двадцатом году они прибыли сюда, в Гвиану, где МакКрэкен заставил американца много-много дней кружить над сельвой, пока наконец не приказал приземлиться на вершину одного совершенно плоского плато: это был тепуй высотой больше тысячи метров. Вечером старик исчез, а наутро появился с двумя ведрами – ведрами! – доверху наполненными алмазами. На прощание он подарил ему крупинку золота, которую Джимми всегда носит на шее, и вернулся в Нью-Йорк, где снова продал свои «тиффани»[17] – все, что сумел добыть… – Он хитро подмигнул: – Ну что? Теперь верите или не верите в «Мать алмазов»? Она вон там, на вершине одного из этих каменных «замков», однако больше никто так и не сумел ее обнаружить!

– А пытались?

– Конечно! Почти все здешние искатели мечтают найти месторождение шотландца, и на деле большинство разработок, которые велись между Рораймой и Ориноко, тайно или прямо преследовали ту же цель.

– А этот МакКрэкен не оставил карты? – поинтересовалась Айза, которая, словно завороженная, слушала длинный рассказ. – Почему он решил унести секрет с собой в могилу?

– Он не унес, – объяснил венгр. – Незадолго до смерти он столкнулся с Джимми Эйнджелом в Техасе и признался, что никогда не составлял плана месторождения, но что оно расположено на вершине плато высотой тысячу метров на юг от Ориноко и на восток от Карони. Джимми продал все, что у него было, взял в товарищи одного инженера по имени Дик Карри, они купили самолет и отправились на поиски, они попали в аварию, сначала в Никарагуа, а затем – дважды – здесь, в Гвиане. В итоге Карри отказался летать и отправился пешком, и его в полнолуние загрыз ягуар; говорят, как раз в ту ночь он увидел «Мать всех рек».

– Но это похоже на легенду!

– Не такая уж это и легенда! Не такая уж и легенда, и я объясню почему. – Золтан Каррас раскурил черную трубку – странно, но у дедушки Езекиеля была точно такая же – и уселся поудобнее, привалившись к стволу упавшего дерева, а Асдрубаль все время подливал кофе ему в кружку. Венгр, несомненно, был прирожденным рассказчиком, любил сидеть у костра и вспоминать истории о былом или о далеких землях, поэтому он выпустил облако дыма, улыбнулся слушателям и продолжил. – Это не легенда, – убежденно повторил он. – Потеряв третий самолет, Джимми вернулся в Соединенные Штаты, поработал летчиком-каскадером в одном фильме, названия которого я не помню, купил новый аппарат и вернулся в Сьюдад-Боливар. – Он не спеша затянулся, сделав долгую паузу, а затем наклонился вперед, словно собираясь поведать слушателям некую тайну: – И вот однажды, в тысяча девятьсот тридцать шестом году, он заметил вдали Ауянтепуй и решил, что это тот самый, на который они когда-то приземлились с МакКрэкеном. В необычно ясный день он облетел его вокруг и был поражен, увидев «Мать всех рек» – гигантский водопад высотой в тысячу метров; когда вершина тепуя скрыта облаками, вода словно падает с неба. Он открыл самый высокий в мире водопад – Сальто-Анхель[18]. Большинство людей думает, что он назван в честь Ангела, тогда как он назван в честь Джимми Эйнджела, летчика, сделавшего свое открытие во время поисков мифической «Матери алмазов» шотландца МакКрэкена. Ну, как вам?

– Удивительная история!

– А ведь это еще не все! – Венгр засмеялся, словно озорной мальчишка. – Джимми Эйнджел был одержим идеей найти месторождение и однажды в компании жены, венесуэльца по имени Густаво Генри и бакеано[19] приземлился на вершине Ауянтепуя, но неудачно: самолет угодил в трясину, колеса увязли, и он так и не смог взлететь. Они провели наверху почти месяц, занимаясь поисками месторождения, питаясь лягушками и ломая голову, как спуститься по отвесным стенам, и, когда наконец выбрались по подземной реке и дошли до Сьюдад-Боливара, их здоровье оказалось подорвано, а финансы расстроены. Однако Джимми был человеком упрямым и отправился в Панаму – поработать пилотом авиапочты, чтобы купить новый самолет. Старый так и остался на вершине. – Он помолчал. – Я не очень-то разбираюсь в самолетах, но мне кажется, что, поменяв двигатель, еще можно было бы на нем летать. Фюзеляж и кабина уцелели. Проблема в том, как его оттуда снять.

– Вы его видели? – изумился Себастьян и, получив молчаливое подтверждение, решил уточнить: – Где? На вершине Ауянтепуя?

– Угу! – кивнул венгр. – Именно там, где он его оставил. Дмитрий, негр Порсель, один арекуна и я вскарабкались по южной стене и добрались до вершины, однако, хотя мы и перевернули все до последнего камня в русле Чурум-Меру – реки, которая берет там начало и образует водопад, – нам не попалось даже крупицы алмаза. Джимми ошибся: месторождение должно находиться на каком-то другом из сотни проклятых тепуев, разбросанных по всей Гвиане.

– Вы намерены продолжить поиски?

Золтан Каррас несколько секунд смотрел на Асдрубаля Пердомо, размышляя, и затем отрицательно покачал головой.

– Мне пятьдесят семь лет, – сказал он, – и у меня слишком тяжелая задница, чтобы еще одну неделю провисеть на каменной стене. Негр Порсель утонул в стремнине Карони, Дмитрий обзавелся литейной мастерской, а индеец вернулся к себе в сельву. Нет уж! – убежденно сказал он. – Зачем мне столько миллионов? Чтобы построить больницу, где можно было бы умереть? Сейчас мне хватает того, что время от времени я нахожу несколько «камней». Амбиции – это для молодых.