В плену у платформы. Как нам вернуть себе интернет - Герт Ловинк

Простого алармизма недостаточно. В Инструкции по автономии от коллектива Inhabit читаем следующее: «Ад или утопия? Оба ответа нас устраивают. Наконец-то мы достигли края – мы чувствуем опасность свободы, принятие совместной жизни, чудесное и неизвестное – и знаем, что это и есть жизнь» [32]. Такой витализм необходим, чтобы выбраться из пропасти. Манифест предлагает два пути. Вариант А гласит, что всё закончено, так что склони свою голову над смартфоном и скролль ленту апокалипсиса. Вариант Б: вдохни поглубже и готовься к новому миру. Главная тема коллектива – противопоставление сети и платформы. Инструкцию по автономии можно считать мануалом о том, как пройти путь от точки А до точки Б. Но и такого децизионизма недостаточно. В первую очередь надо понять, почему столько людей застряли в плену у платформы. «Мы ищем организационную силу для того, чтобы починить мир, но находим лишь слабые и пропитанные цинизмом институты». Всё начинается с уничтожения изоляции и учета наших коллективных навыков, возможностей и связей. Предложенный выход состоит не столько в строительстве сетей, сколько в создании мест встречи, что не равно платформе. Эти хабы или узлы могут быть устроены как точки сборки, временные центры деятельности. Если платформа нацелена на экономический обмен и добычу данных, то цель хаба – создание общности. Плато только одно, а хабов может быть тысяча. «Создание хаба – это логичный следующий шаг для поиска друг друга. Нам нужны пространства для организации и совместного использования ресурса времени. Хабы сводят вместе людей, ресурсы и дух коллективности, который необходим для закладки фундамента совместной жизни». Считайте книгу В плену у платформы устойчивой к рецидивам историей зарождения альтернатив платформам, которая рассказана на основе глубокого исследования цифрового кризиса.

1. Анатомия зум-усталости

Человечество так устойчиво. Например, я адаптировался к Microsoft Teams.

Иен Богост

Слово дня – клиномания: чрезмерное желание оставаться в кровати

Сюзи Дент

Нищета сегодняшней герменевтики:

Post-it Notes, Miro, облака тегов, панель поиска, бесконечные рекомендации в ходе скроллинга.

Вот и всё. В ходе пандемии ковида интернет стал сам по себе. Впервые возникло ощущение его законченности и совершенства. Глитчи стали повсеместными. Видеозвонки лагали, а потом зависали. Ноутбуки и роутеры надо было перезапускать. В прекрасные дни первого локдауна с марта по апрель 2020 года мало кто на это смел жаловаться. Мы увидели, как все почти в одночасье перешли на Zoom. И какая это была свобода! Перефразируя Маркса и Энгельса, теперь можно было вести семинар утром, посещать конференцию днем и социализироваться вечером – и всё это, не отходя от гребаного экрана. Мы не сразу почувствовали, что оказались в виртуальной тюрьме. Более того, пока мы редактировали и улучшали наши онлайн-личности, встречи лицом к лицу стали казаться чем-то странным, даже не вполне легальным. Каким-то образом мы оказались заперты в будущем из фильма Видеодром – а это такой сценарий, где грядущее выглядит очень мрачным.

С середины 2020 года я начал собирать свидетельства на популярную тему «зум-усталости» или «истощения от зума» (Zoom fatigue). Понятное дело, что подобный опыт нельзя свести только к Zoom: сюда стоит добавить, среди прочих, Microsoft Teams, Skype, Google Classrooms, GoTo Meeting, Slack и BlueJeans. В эпоху пандемии облачные видео-встречи стали господствующей средой для работы и досуга, и не только в сфере образования, финансов и здравоохранения, но и в культурном и общественном секторах. Всякая менеджерская прослойка осваивала новые границы власти. В этой же среде начали обитать бизнес-консультанты высокого полета и прекарные фрилансеры. И хотя их жизни сильно отличаются друг от друга, кое-что общее всё же есть: очень длительные рабочие часы.

Zoom увеличил количество работы, расширил необходимость участия в ней и систематически пожирал свободное время, которое мы раньше использовали для письма, размышлений, досуга с семьей и друзьями. Слишком много времени за экраном не может не иметь последствий. Индексы массы тела выросли. Психическое здоровье пошатнулось. Зрительно-двигательная и моторная координации пострадали. Вызванное видео головокружение – это особенное состояние, которое приводит к более общим формам дезориентации. Минка Стоянова обучает программированию и двадцать часов в неделю проводит в Zoom: «Моя возможность общения на социальной дистанции в не связанном с работой контексте существенно снизилась», – признается она. И пока некоторые «планируют коктейльные вечеринки в Zoom, сама мысль о том, что надо снова залогиниться, внушает мне ужас» [1].

Весь вопрос в стратегии. Надо ли сопротивляться новой норме и устраивать забастовку? Надо ли отказываться от семинаров, управленческих совещаний и медицинских консультаций по Zoom? Сказать, конечно, проще, чем сделать – на кону зарплаты. Поначалу оставаться дома казалось привилегией. Мы чувствовали некоторое чувство вины, когда другим приходилось отправляться в патогенный внешний мир. Теперь же многие опасаются, что видеосозвоны никуда не исчезнут в таком количестве. «Большие и маленькие компании по всему миру становятся более цифровыми, более удаленными и более находчивыми», – отмечает сайт Fast Company [2]. Дорогостоящие помещения можно распродать, снизить расходы, а разочарованных сотрудников держать в изоляции друг от друга, так что они не смогут самоорганизоваться.

Возникшая видео-дилемма интенсивно переживается на личном уровне. «Если работа отнимает больше времени, чем я готов потратить на видео-звонки, я на автомате отменяю неформальные созвоны с соратниками, друзьями, возможными коллабораторами», – говорит дизайнер Сильвио Лоруссо. – Я сам от этого расстраиваюсь и при этом еще выгляжу невежливым. Эта позиция самосохранения ведет к изоляции». Обсуждать нужно не ночные тусовки с друзьями на FaceTime или Discord, совместное караоке, книжные клубы или коллективный просмотр Netflix. Видео-время – часть развитого постфордистского режима труда, который воспроизводится мотивирующими себя субъектами в рамках обычного рабочего времени. Но вот мы отвлекаемся, одновременно пытаясь это скрыть. Глаза болят, концентрация внимания ухудшается, от мультитаскинга сложно отказаться, и весь этот физический и психический дискомфорт отдается где-то в затылке… Всё это звучит очень знакомо.

В 2014 году Ровайя Камир определила интернет-усталость как состояние, следующее за интернет-зависимостью: «Вы скроллите, обновляете страницы, компульсивно проверяете ленту и в какой-то момент начинаете чувствовать изнеможение. Тревога приходит вместе с чувством, что вы захвачены вихрем чужих мыслей» [3]. Философ Найджел Уорбертон имел в виду примерно то же, когда спрашивал в Twitter: «У кого-нибудь есть правдоподобная теория, почему встречи Zoom, Skype и Google Hangout настолько опустошают?» Его ретвитнули 63 раза, лайкнули – 383 раза, плюс было несколько реплаев. Ответы в основном повторяли популярные на просторах интернета диагнозы и советы. Что именно катализирует чувство изнеможения после звонков в Zoom, эту постэкранную тяжесть? В реплаях выдвигались предположения, что мозг