Невеста-обманщица - Барбара Картленд

У сэра Руперта перехватило дыхание, и леди Клементина с торжеством почувствовала, что вызвала в нем желание.

— Не заставляй меня ждать слишком долго, — приказал он и поднялся на ноги.

Нерина слышала, как они прошли через веранду, а затем спустились по лестнице на газон. Там, не глядя друг на друга, они разошлись в разные стороны. Леди Клементина медленно и грациозно направилась к группе гостей, наблюдавших за игрой в крокет. Сэр Руперт зашагал в противоположном направлении, в сторону шатра.

Нерина смотрела им вслед, пока они не удалились на достаточное расстояние. У нее затекло все тело, в ноги будто вонзилась сотня иголок, но она почти не ощущала этого. От волнения щеки ее горели, глаза сверкали.

Так вот, значит, каков он, сэр Руперт Рот, думала она. Ей нередко доводилось слышать о нем. Дядя и тетя называли его состоятельным владельцем замка Рот. При одном упоминании его имени люди старшего поколения часто переходили на шепот и покачивали головами; в интонации, с которой обычно произносилось его имя, сквозило явное неодобрение.

— Чудовище! Негодяй! — восклицала Нерина. — Это же надо, задумал жениться на Элизабет, милой, кроткой Элизабет! Она, видите ли, станет для него — как выразилась эта леди Клементина — недалекой, скромной, ничего не подозревающей женой. Нет, я постараюсь сделать все, чтобы спасти бедняжку Элизабет от этого брака!

Нерине казалось, что переполнявшие ее чувства не дают ей усидеть на тесном пыльном чердаке. Она ползком протиснулась сквозь низкую дверь и вылезла наружу.

Гнев заставил Нерину позабыть о себе; выйдя на лужайку из-за кустов рододендрона, она бегом бросилась на поиски Элизабет. Но кузина словно куда-то провалилась, зато Нерина услышала за своей спиной голое, в котором одновременно звучали удивление, неодобрение и гнев.

— Нерина? Откуда ты здесь?

Она оглянулась и увидела, что тетушка в изумлении рассматривает ее в лорнет.

Нерина почтительно присела.

— Я только что приехала, тетя Энн.

— Приехала? Откуда? — спросила леди Кардон, но прежде чем Нерина успела ответить, добавила: — Нет, можешь мне не говорить. Я не знаю, что скажет на это твой дядя. И пока я не сообщу ему о твоем появлении в доме, немедленно отправляйся в свою комнату и оставайся там. Немедленно, понимаешь?

— Но, тетя Энн… — начала было Нерина.

— Ты слышала, что я тебе сказала, Нерина? Оставайся в своей комнате, пока я не пошлю за тобой. Будь любезна повиноваться!

Нерина всегда знала, когда возражать бесполезно. Она еще раз сделала книксен и, не сказав ни слова, направилась к дому. Гости, мимо которых проходила девушка — бледная, с высоко поднятой головой, — с любопытством оглядывались на нее. Войдя в холл, Нерина быстро поднялась по лестнице к себе в спальню и захлопнула за собой дверь.

Стоя посреди комнаты, она дрожала от ярости, негодования и ощущения несправедливости. Но, как ни странно, на какое-то мгновение вся эта буря чувств скорее взбодрила ее. Всегда одно и то же, думала Нерина. Что бы она ни сделала — все плохо; ей даже не давали возможности что-либо объяснить. Ей никогда не позволялось иметь свое мнение.

— Это несправедливо, — проговорила девушка вслух, а затем принялась медленно расхаживать по комнате взад-вперед, не в силах оставаться на месте.

— Это несправедливо, — повторила она, но тотчас же поняла, как мало смысла в этих словах. Разве кто-нибудь поступал с ней справедливо с того момента, как ее привезли в Роуэнфилд-Мэнор?

Кому нужна бедная родственница!

Нерина вспомнила свою жизнь в родительском доме. Мать с отцом были невероятно бедны, но их крошечный домик всегда был полон веселья и счастья. Счастье! С тех пор как она приехала сюда, к дяде и тетке, Нерина забыла, что значит это слово. Иногда она боялась вообще забыть, что значит жить без скандалов, без страха, без ощущения собственной ненужности!

Никогда, никогда она не сможет назвать Роуэнфилд-Мэнор домом! Дом — это место, где царят мир и веселье; это убежище, где можно скрыться от невзгод внешнего мира. «Дом» и «счастье» — эти два слова были неотделимы друг от друга в сознании Нерины. Но затем ей вспомнилось, что и дома бывали минуты, когда в глазах у матери стояли слезы. Это бывало, когда она в тревоге ждала возвращения отца, который не всегда приходил в обычное время.

Нерина вспомнила, как однажды, обняв мать за шею, она взволнованно воскликнула:

— Пожалуйста, мама, не будь такой несчастной! Я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы ты смеялась. Папа плохо поступает, заставляя тебя плакать.

— Я не плачу, моя дорогая, — ответила ей мать. — Я просто тревожусь за него. Я боюсь, что с твоим папой что-то случилось, коль он опаздывает; обычно он возвращается гораздо раньше.

Но Нерина была уверена: не может быть, чтобы с отцом произошел несчастный случай. И правда, через час, иногда через два дверь открывалась и на пороге появлялся отец. Он звал ее или мать, и они обе стремглав бежали к нему, бросались в его объятия. Отец излучал тепло, от него пахло сигарным дымом и бренди, он нежно целовал их обеих, ерошил волосы Нерины, спрашивал, почему они сидят такие хмурые, словно в доме похороны.

— Мама тревожилась о тебе, — отвечала девочка с упреком.

— Я опоздал? — невинно спрашивал он и, повернувшись к жене, объяснял: — Прости, дорогая, что я задержался. Друзья предложили сыграть партию в картишки; ты же знаешь, как трудно от них отделаться.

— Да я и не слишком тревожилась, — отвечала мать, и Нерина смотрела на нее с легким недовольством, удивляясь, почему та не скажет отцу правду.

Уже тогда она поняла: все мужчины, даже самые лучшие, самые добрые из них, — бездумные эгоисты. Им ничего не стоит причинить боль даже тем, кто их нежно любит!

Происшествие, после которого Нерина осиротела, случилось целиком по вине ее отца. Его предупреждали, что надвигается шторм, и не советовали выводить яхту в море. Но отец поспорил на двадцать соверенов, что проплывет две мили вдоль берега и вернется в гавань до захода солнца.

Когда он рассказал об этом споре матери Нерины, та в ужасе воскликнула:

— Как мы можем позволить себе потерять столько денег?

— Но мы их вовсе не потеряем! Мы их выиграем! Ты отправишься вместе со мной. Ты умеешь управлять лодкой лучше, чем кто бы то ни было. А когда мы выиграем двадцать соверенов, ты сможешь купить тот золотой медальон, который на прошлой неделе видела в лавке ювелира.

— Но это же безумие! — воскликнула мать Нерины.

— Я люблю безумствовать, — ответил ей муж, поднимая Нерину и целуя ее в щеку. — До свидания, крошка. Мы вернемся через два часа.