Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(34), 1985 - Семен Курило

Добрался до литейки. На его глазах умные машины-автоматы превращали порошок в поблескивающие детали. Сноровисто работают мастера-литейщики: невольно засмотришься. Вот из пресс-формы извлекли отлитое изделие, при этом счистили образовавшиеся по краям заусеницы. Кучки отходов лежали около каждого аппарата.

— А это что, брак? — поинтересовался Мачульский у молодого рабочего.

— Почему брак? Это так называемый облой. Собираем его, а затем отливаем по новой.

— А сколько этого облоя вы собираете? За смену, например?

— Да кто его знает…

Ого, такой ответ мог насторожить кого угодно.

Заглянул Вильям к начальнику цеха, представился и после ничего не значащих фраз спросил об учете вторичного сырья. Как ни странно, инженер без тени сомнения уверил, что никому такой учет не нужен, поскольку все идет на дело.

Капитан потребовал показать ему технический паспорт на пресс-форму. Про количество обратного сырья в нем не было ни слова. Как тут не взяться за голову! Да это для жулика прямо клад!

…Настала очередь серьезно заняться и фабрикой. Предстояло найти тот источник, из которого бежал золотой ручеек прямо в карман жуликам. Вильям любил участвовать в следственных экспериментах. В них было какое-то таинство, точно обряд совершали. Только волнения больше, это ведь не спектакль, тут порой человеческие судьбы решаются…

Девушка взглянула на весы — ровно семьдесят килограммов порошка! Ничего себе! Значит, вот какая масса остается неоприходованной у одного только автомата. Из этой-то массы и черпал Манчуков «левые» запчасти.

Находясь в цехе, Мачульский несколько раз ловил на себе взгляд того симпатичного паренька, у которого он спросил про облой. Подошел к нему.

— Вы хотели мне что-то сказать?

— Есть разговор. Только не здесь.

— Жду, заходите завтра в управление.

— Проходите, пожалуйста, садитесь.

— Спасибо. Я хотел сообщить вам, что есть в нашем цехе две подружки. Так вот, они все время тащат с работы детали для авторучек. Вы арестовали Манчукова, а они одного поля ягоды. Вывели бы их на чистую воду. Ходят в эти дни, как в воду опущенные, чуют, что и за них возьмутся.

Тепло поблагодарив за помощь, Мачульский проводил литейщика к выходу. Вернулся назад, задумался. Два дельца и с ними две женщины… Всего — четверо. Так-так… Осененный догадкой, он быстро раскрыл уголовное дело и достал таинственную записку. А рядом положил заключительный акт ревизии в магазине «Культтовары».

…Долго просидел Вильям над бумагами. Твердое решение добиться истины, найти-таки ответ заставляло его трудиться без передышки. Наконец он позвонил Юхимцу.

— Я, кажется, расшифровал головоломку. Зайди, сейчас приглашаю на допрос Манчукова.

Старший оперуполномоченный с любопытством смотрит на допрашиваемого. Тот мрачный и настороженный.    

— Так вот, Иван Лукич, — начал Мачульский, — мы подобрали ключ к вашему шифру. Что за этим шифром? Итак, в июле двое мужчин выехали на Донец на автомашине «Лада». С ними были две женщины. Эта веселая компания прибыла на берег реки, чтобы отдохнуть и обмыть выгодное дело. Ого, я смотрю, вы заинтересовались. Продолжаю. Подвыпив, стали делить «левую» выручку. Вот тогда вы и написали: 1000р/2 = 2200…

Манчуков поднял голову, напряженно слушая следователя.

— Что означают эти цифры? Да вы не хуже меня знаете — стоимость тысячи авторучек 2200 рублей. Вы их разделили так: себе с Варламовым, как мужчинам — 2000 (вот она буковка «М»), женщинам — хотели 200. Ревизия установила, что в июне в магазине было 998 «левых» ручек, то есть на две меньше. Зачем же вы написали тысячу? Нехорошо. Это вначале и меня сбило с толку, но потом понял, что те минус два — как «щедрые» джентльмены вы скостили долю своих дам на сумму стоимости двух авторучек.

— Как? Вы даже и об этом знаете?

— Увы. А о том, что вы писали на листе, вырванном из блокнота Варламова, свидетельствует число «129» — ведь это же номер магазина, которым он заведовал. Как все просто. Не так ли?

Манчуков как-то сразу осунулся, обмяк.

— Жаль, Иван Лукич, что вы, в прошлом прекрасный семьянин, отец двух детей, так низко пали. Увлеклись пьянством, связались с Варламовым, который, по всей вероятности, и втянул вас в эту аферу. А упорствовать и отрицать очевидное бессмысленно. Сами видите, следствием полностью собраны документальные доказательства вашей преступной деятельности. Нашли мы и лазейку, через которую изготовлялась «левая» продукция. Между прочим, и ваши соучастницы — Наташа и Лариса тоже получат свое.

Манчуков, казалось, превратился в восковую фигуру.

— Если вы осознали свою вину перед государством и раскаиваетесь в содеянном, — продолжал капитан, — то должны сами чистосердечно рассказать обо всем. Суд учтет это при определении вам меры наказания.

После долгого молчания подследственный тяжело вздохнул.

— Хорошо. Я расскажу все как было. Только дайте бумагу, мне трудно говорить.

— Вот, пожалуйста, пишите.

На восьми листах написал свою исповедь Манчуков.

— Здесь вся правда, — сказал он, подавая их Вильяму. — Знаете, даже легче стало.

Удалось узнать сотрудникам из этих показаний и кое-что прежде неизвестное. Например, то, что по указке Варламова Иван Лукич отвозил и сдавал крупные партии авторучек заведующим некоторых пригородных сельпо.

Следователь снял телефонную трубку.

— Введите Варламова.

Завмаг нерешительно переступил порог, настороженно поглядывая на своего подручного.

— Садитесь, Марк Александрович, вот сюда, напротив своего старого знакомого. Скучаете, небось, эти дни в разлуке.

Варламов вроде бы взял себя в руки, собрался. С деланным спокойствием уселся на стул, принялся поглаживать подбородок.

— Расскажите, пожалуйста, откровенно, сколько вы реализовали авторучек из деталей, которые похищали на фабрике Манчуков, а также Наташа с Ларисой?

Заведующий застыл с поднятой рукой.

— Какие Наташа с Ларисой? Впервые слышу, — попытался отпарировать он, — а что касается ручек, то я уже двадцать раз объяснял.

Капитан повернулся к Манчукову.

— А вы что скажете, Иван Лукич?

Тот поднял голову и кивнул дружку.

— Вот что, ты не крути. Им все известно, они знают даже про то, как ездили на Донец и делили деньги. Я рассказал всю правду.

— Да ты в своем уме, что ты плетешь? — срывающимся голосом выкрикнул завмаг.

— Теперь-то в своем. Жаль, что раньше плясал под твою дудку…

— Напрасно упорствуете, Варламов, — обратился к бывшему заведующему Вильям. — Не умеете вы извлекать уроки из прошлого. Я имею в виду то дело, за которое вы отсидели восемь лет. Кстати, при обыске в вашем доме, я вам пока об этом не говорил, кроме спрятанных двух сберкнижек на предъявителя нашли бриллиант и золотишко. Так будете говорить правду?