Не тихоня (СИ) - Май Лаванда

В помещении становится более шумно, я вижу, как заходит ещё несколько одногруппников. Многие из них смотрят в мою сторону с не понятным мне удивлением.

— Смысл в том, что я тебе уже сотню раз сказала отстать от меня. Что ты носишься за мной, как собачка! Ещё хвостом вилять начни!

— Ай! — кривлюсь, словно от боли или кислого лимона во рту. — Ну и слова ты подобрала! Прям неприятно стало. Твоя взяла: отчаливаю!

— Ура! — слышу себе в спину, когда иду на своё место, где уже сидит Рыжков.

Староста, поправляет на носу очки в чёрной оправе, приподняв вместе с тем свои брови. Он тоже смотрит на приближающегося меня удивлённо и даже с долей скепсиса. Усаживаюсь рядом, протягиваю руку. Даня пожимает её в ответ.

— Не фортануло? — спрашивает.

— Вроде того. Странная она у вас.

— Ты подкатить что-ли пытался?

— Не сказал бы. Просто бесит игнором своим.

— Так забей тогда, говорил же.

— Что с ней не так?

— Я не болтун особо, — пожимает плечами. — Да и не знаю многого. Титул главного сплетника не я ношу.

— Не Ермолин случайно с титулом таким? — спрашиваю, бросая взгляд в толпу у доски, где громче всех как раз Кирилл вещает.

— И как ты догадался? — посмеивается Даня.

— Я хоть и новенький, но не мог не заметить, что рот у этого парня, как люки во дворах нашего города.

— Не закрывается, — с усмешкой кивает староста. — Ты с ним осторожней будь. Много не выбалтывай, а то всё автоматом в голову Ермолина архивом записывается.

— Да, я это уже понял, когда он вчера начал мне рассказывать какие сексуальные фантазии в голове у Алины Ивановой.

— Вот, а о них тем более не рассказывай, — предостерегает меня староста. — А то не то что к Крыловой, вообще ни к кому подкатить после не сможешь. Кирилл в таких красках всё преподнесёт, что не отмоешься.

— И не собирался.

— Подкатывать? — Даня изгибает бровь, бросая при этом взгляд на стайку девчонок сбоку от нас.

— Делиться своими сексуальными фантазиями с Ермолиным. Странная затея — не находишь?

— И правда.

Вскоре начинается пара, и мы все дружно хватаемся за наши ручки и тетради, так как пришло время записывать лекцию под шуструю диктовку преподавателя. То и дело поглядываю на Одарию с сидящей рядом Мартыной, и думаю: не бывает ведь такого, чтобы такая эффектная внешность оставалась невостребованной. У Крыловой слегка припухлые губы, выразительные глаза, тонкий нос, длинные блестящие волосы, стильная одежда, гордая осанка… Список достоинств можно перечислять бесконечно, но всё это не имеет значения. Девушка ведь на полном серьёзе не желает общаться с теми, кто учится вместе с ней в одной группе.

Просто потому что не хочет? Какой-то особый подвид человека, который не нуждается в социальных контактах? Она всех ненавидит? Боится?

Я перевожу взгляд на впереди сидящего Кирилла. Лекцию он не записывает, а лишь болтает в пальцах ручкой, изображая бурную деятельность. А сам в телефон косит и пальцем другой руки тычет по экрану. Может, этот болтун сможет дать ответ на мой вопрос? Уж он-то всё, похоже, знает.

Таки решено! Во время перемены прилипаю к Ермолину:

— Ты в буфет идёшь? — ловлю его у выхода из аудитории.

— Иду, — кивает, забрасывая свою сумку через плечо.

— Пошли, разговор есть.

— Ну, пошли, — парень выглядит заинтригованным.

Вместе мы приходим в буфет и встаём в ещё пока немногочисленную очередь. Кирилл берёт себе винегрет и яблоко, я ограничиваюсь колой.

— Рассказывай, уголёк, — заговорил Кирилл, когда мы усаживаемся за небольшой круглый стол со своим перекусом. — Ничего, что угольком называю?

— Лучше по имени, — отвечаю.

Знаю я, к чему такие прозвища ведут: несерьёзное и милое «уголёк» спровоцирует легкомысленное отношение ко мне. А я новенький, и допускать такое мне никак нельзя.

— Ладно, понял, — басит «медведь», как мысленно я его называю.

— Я новый человек тут, — начинаю, — и много не знаю. За эти три дня заметил, что в нашей группе есть одна странная персона… Которая ни с кем практически не общается, и никто не общается с ней. Она почти, как невидимка. Я бы подумал, что она забитая скромняша, но, исходя из наших с ней немногочисленных разговоров, что-то сомневаюсь в этой теории… Что с ней не так, Кир?

— Скромняша? — усмехается, откусывая следом едва ли не половину своего яблока.

Я жду пока он прожуёт фрукт. Спустя секунды Ермолин продолжает:

— Одария не скромняша. Только новичок такое и мог о ней подумать! Ха! Мне даже смешно. Ты видел сколько дерзости в её глазах?

— Видел. На язык тоже ничего.

— Про язык не знаю точно, — Кирилл принимает деловитую позу, как если был адвокатом, консультирующим своего клиента. — Но её бывший у неё на поводке был. Крылова всё время смеялась и грозилась, что если Ванёк хотя бы просто посмотрит налево, то та сразу его отстрапонит в наказание.

— Вот как… — удивляюсь.

— А то! Реально думал, что она зубрилка и библиотечная мышка?

— Ну, примерно так…

— Наивный, — тычет пальцем в воздух в моём направлении.

— А кто её бывший?

— Парень со второго курса. Они разбежались год назад примерно. С тех пор Рия и ушла в себя. Говорит, не трогайте, не приставайте. Мы и отстали.

— Из-за парня? Не пятнадцать же лет… Реагировать так на расставание.

— Я слышал, — Кирилл загадочно понижает голос почти до шёпота, — что в семье кто-то умер у неё. Не знаю, правда, кто.

— Кто-то из родителей? — мне даже не по себе становится, когда задаю этот вопрос.

— Не знаю, Артём. Но с Ваньком она после и разошлась. И перестала быть весёлой задирой. А раньше, как помню, зайдёшь в аудиторию, а там Крылова то над Алинкой издевается за мозги блондинки, то на доске половые органы рисует, то старосте косы плетёт с его кудрей…

— Неожиданно, — натурально округляю глаза.

— А то! Ты новенький, наивный ещё. Обращайся, если что!

— Обязательно.

Я, конечно, подозревал, что Одария не тихоня, но чтобы настолько… Испытал ли я отторжение после такой информации? О, нет. Скорее наоборот: заинтересовался ещё больше. Похоже, игра под названием «Когда же мы познакомимся, наконец?» обещает быть весёлой.

Глава 7

Одария

Суббота для меня всегда особенный день. А сегодня ещё более особенный, так как это первый день недели, когда я не увижу ухмыляющейся морды Угольникова. В прошлые два дня он не пытался вновь «познакомиться со мной», но его взгляды продолжали преследовать, прожигая во мне дыры.

Я снова вхожу в стены главного учебного корпуса, но на этот раз не в качестве студента. Сегодня я библиотекарь. Студенческая библиотека работает ежедневно, и в выходные дни радостно принимает желающих подработать. Конечно, я желала. Теперь все выходные я имею полный доступ ко всем имеющимся книгам, которых слишком много для того, чтобы я могла довольствоваться лишь пятью или шестью экземплярами в будние дни.

К тому же график работы для меня достаточно комфортный: с девяти утра до шести вечера. И зубрил, желающих позаниматься в выходные не так уж и много. Бывают такие дни, когда всего человек пять придёт посидеть за компьютером. Чаще всего эта либо пугливые первокурсники, либо учащиеся четвёртого курса с квадратной головой от мыслей о дипломной работе. Вторые как раз и любят часами здесь сидеть.

Я сижу на работе уже час, обед ещё совсем не скоро. Зря не позавтракала — теперь жалею об этом. Смотрю на кудрявую голову первокурсницы, что бродит между стеллажами книг и думаю: «Вот зачем тебе это, девочка?». Большинство студентов взятые книги так и не читает в итоге. Ну, мне так кажется.

Дверь библиотеки отворяется, и я готовлюсь встречать второго посетителя за утро. Только вот оказалось, что это не просто очередной нуждающийся в новых знаниях.

Артём Угольников. Она удивлённо задирает свои густые брови и следует к стойке библиотекаря, то есть — ко мне.