Октябрь 1917-го. Русский проект - Вардан Багдасарян

Естественной мерой в ситуации финансового кризиса является, казалось бы, понижение ставки кредитования в банках. Именно таким образом реагируют на кризисную ситуацию банковские структуры во всем мире. Банки Российской империи действовали принципиально иначе, повышая ставку кредитования в ситуации кризиса. В результате кризисное состояние только усугублялось.

Другая стратегическая ловушка – долговая зависимость. Российская империя в преддверии своей гибели все более взваливала на себя долговое бремя от Запада. Занимая четвертое-пятое место по объемам промышленного производства в мире, она была первой по внешним долгам. Погашение долговых обязательств имело разорительные последствия для экономики России. Современники говорили о ежегодной дани, выплачиваемой Российской империей мировому капиталу. Указывалось, что каждые шесть лет она выплачивает по долгам сумму, равную той, которую выплатила Франция в качестве репараций после поражения в войне с Германией 1870–1871 гг.[40]

В правительстве традиционно существовали группы, проводившие западнические либеральные идеи. Наиболее либеральным среди министерств являлось Министерство финансов. Оно традиционно оппонировало придерживавшемуся в большей степени государственнической линии Министерству внутренних дел. Российскую империю не принято характеризовать в качестве либерального государства. Но его финансовая политика осуществлялась в соответствии с канонами теории либерализма. Безусловно, это был специфический либерализм – с ограничением политических свобод и автократией. Но специфичность явления не упраздняет его родовой принадлежности.

Баланс между реформаторами и охранителями был нарушен с выдвижением на пост главы МВД либерально ориентированного П. Д. Святополка-Мирского. Его министерский срок характеризовался в оппозиционной печати как «эпоха доверия», «весна русской жизни», «министерство приятных улыбок». Именно тогда начались переговоры властей с земской оппозицией о создании всероссийского органа управления. Для царя приемлемость его связывалась с нарочитыми аналогиями с исконным допетровским земским представительством. Проект едва не был принят, и только вмешательство К. П. Победоносцева изменило в последний момент царское решение. Однако сама линия компромисса стала катализатором активности оппозиционных сил. Сочувствующий требованиям оппозиционеров министр внутренних дел нес значительную ответственность за начавшуюся революцию. Характерно, что уже 18 января, т. е. по прошествии недели после «кровавого воскресенья», он был отправлен в отставку.

«Странные принимали капитаны российской финансовой системы. Переход в 1897 году к золотому рублю, сам по себе ошибочный шаг, усугубляемый контекстом таможенных войн с Германией, привел к рублевой девальвации и оттоку золота за границу. Введение в 1897-98 гг. С. Ю. Витте золотого рубля само по себе свидетельствовало о достигнутом экономическом потенциале страны. Но начавшийся ввиду утраты государственного контроля обращения золота его отток за границу приводил к ослаблению национальной экономики. За русским «золотым рублем» шли целые контрабандные потоки галицийской бедноты. Даже продав товар ниже себестоимости, иностранец, получив золото, оказывался в финансовом выигрыше».[41]

Российская империя инвестировала Запад через вклады в западный банковский сектор. Масштабный перевод финансовых ресурсов Российской империи за рубеж происходил во время Первой мировой войны. Если к 1914 году за рубежом хранилось только 8 % российских золотовалютных резервов, то уже к началу 1917 года – почти 60 %. Создается впечатление, что кто-то знал о предстоящем крахе и к нему готовился.[42]

Занятие иностранным капиталом ключевых позиций в экономике страны объективно снижает ее суверенные потенциалы. Российская империя совершила эту стратегическую ошибку. По представляемому императору мнению министра финансов С. Ю. Витте, привлечение иностранных капиталов являлось единственным способом обеспечения ускоренного развития России. В итоге доля иностранного капитала в акционерном капитале в Российской империи на рубеже XIX–XX веков составляла почти половину. Особо ощутимым было поражение суверенности России по ряду стратегических отраслей, таких, как нефтедобыча. «Нефтяными королями» Российской империи стали представители клана Нобелей.

Экспортно-сырьевой характер современной российской экономики является притчей во языцех. Экономическое и финансовое благополучие зависит исключительно от экспорта нефти и газа. Колебания мировых цен на энергоресурсы способны привести государство к краху.

Но ровно в такой же зависимости находилась Российская империя. Роль нефти и газа выполнял хлеб. Современный образ «нефтяной иглы» корреспондентен с образом «хлебной иглы», на которую была подсажена царская Россия. На экспорт зерновых приходилось около половины всех экспортных поступлений. Тренд снижения цен на зерно на мировом рынке обескровливал российскую финансовую систему, ведя по наклонной к катастрофе 1917 года.[43]

И эта установка на экспорт не была объективно продиктована. Продажа на внешние рынки должна осуществляться тогда, когда насыщен рынок внутренний. В Российской империи было иначе, действовал принцип, сформулированный министром финансов А. В. Вышнеградским, «не доедим, а вывезем» – он сохранял свою актуальность[44]. Производимый хлеб в Российской империи мог бы быть направлен на внутренний рынок. В то время, как помещики торговали зерном в Европе, сама Россия недоедала, оказывалась не единожды поражена пандемиями голода. Голод повторялся в 1891-92, 1897-98, 1906-07, 1911 годах. Голодные смерти уносили тысячи, а в отдельные периоды – миллионы жизней.

Структура импорта Российской империи определяла тенденцию архаизации. Вывозили главным образом хлеб и сырье, ввозили – промышленные товары. Результат – усугубляющееся технологическое отставание. Импортная зависимость от Запада дала о себе знать в Первую мировую войну. В 1914 году обнаружилось, что Россия зависела от Германии – своего противника в войне, по многим комплектующим военной техники.

Экономика Российской империи характеризовалась разительными региональными диспаритетами. Ее чертой, в сравнении с другими ведущими странами мира, являлась сверхвысокая территориальная концентрация производства и капитала. Развитая промышленность и банковский капитал в Петербурге и Москве – и архаизированное пространство провинции. Европеизированные анклавы – в сочетании с сохраняемыми в регионах феодальными укладами. В. И. Ленин, писавший о многоукладности и военно-феодальном характере капитализма в России, акцентировал внимание на ее внутренней противоречивости как благоприятном основании для революции.

Региональные диспаритеты не шли ни в какое сравнение с диспаритетами социальными. Социальное неравенство было закреплено законодательно через сохраняемое сословное деление общества. Представитель дворянского сословия был уже в силу рождения выше человека сословия мужицкого. Фактическое поражение большинства населения в правах касалось образования, суда, государственной службы, выборов в органы управления. При расчете коэффициента Джини для Российской империи получается, что, при воображаемом существовании ее сегодня, она с показателем 64 условных единицы занимала бы абсолютно первое место в мире по уровню социального расслоения.

Наряду с тем, что сохранялось сословное разграничение, либеральные реформы катализировали расслоение среди народа. Разбогатевшие крестьяне-«кулаки» становились эксплуататорами труда обедневшего большинства односельчан. Искусственно разрушалась властью основанная на идеалах равенства община. Разрушение соборной модели общинного мира было особо болезненно воспринято в народной среде. Ответом на насаждение порождавшего социальное неравенство капитализма явилось принятие народом идеологии революционного социалистического преображения.

Говорят, что в Российской империи в начале двадцатого века рос ВВП, росли совокупные доходы населения. И вроде бы, если судить по этим данным, социальные основания революции отсутствовали. Но дело в том, что рост производства заметно отставал от роста численности населения. В результате уровень среднедушевого потребления продуктов питания снижался. В потребительской корзине возрастала доля зерновых и картофеля, указывая в целом на снижение благосостояния населения.[45]

Российская империя являлась автократическим государством. Даже после учреждения Государственной Думы сохранялась модель самодержавной монархии. Автократия дает преимущества, когда необходимо действовать быстро и решительно. Слабой ее стороной является зависимость судьбы страны от профессиональных качеств и даже эмоционального состояния правителя. Стране везет, если на троне оказывается гений. Но ее может ожидать катастрофа в случае слабого автократора. Таким слабым правителем оказался Николай II. Будучи хорошим семьянином, любящим мужем и отцом, он явно не соответствовал статусу российского самодержца.