Убийство в прямом эфире - Мэри Кларк

Он работал по двадцать четыре часа в сутки, жертвуя выходными и отпуском. Его возлюбленная, которой опостылели обманутые в последним момент надежды и отмененные планы, порвала с ним. Бойд уже год не мог нормально выспаться: он просыпался среди ночи и валялся без сна до рассвета, всем своим существом ощущая, как внутри прокручивается очередное унизительное замечание Констанс или какое-нибудь ее безрассудное требование. Доктор сказал, что у него начинается язва, а глядя в зеркало, он видел, что на голове у него стало заметно меньше волос, чем год назад.

Зазвонил телефон. Бойд вежливо ответил, поставил аппарат на паузу и связался со своим боссом.

— Стюарт Уитакер на линии два, Констанс.

Бойд услышал, как она раздраженно вздохнула.

— А этому что еще нужно? — резко спросила Констанс. — Неужели он до сих пор ничего не понял? Ну ладно, просто скажи ему, что я свяжусь с ним, как только смогу.

«Какого черта! — подумал Бойд. — Она все равно уходит, и я больше не буду работать на нее».

— Он уже десять раз звонил, Констанс. И я не собираюсь больше врать этому несчастному парню.

Он положил трубку и посмотрел на пульт многоканального телефона. Лампочка линии два перестала мигать, это означало, что Констанс ответила на звонок. Бойд встал из-за стола и вышел в коридор. Войдя в мужской туалет, он увидел перед умывальником Би Джея Д'Элиа, который мыл руки.

— Выходит, это ее последний день, так? — ухмыльнулся Би Джей. — Держу пари, что ты будешь скучать по ней.

— Это точно. Мало она ко мне придиралась. — Бойд взглянул на свое отражение в зеркале и изумленно покачал головой. — Я забирал ее вещи из химчистки, записывал ее на прием к врачу, кормил кошку и чистил ее чертов туалет всякий раз в выходные, когда Констанс уезжала в город. Я даже не знаю, зачем ей нужна эта самая кошка. Она совсем не уделяет ей внимания. С таким же успехом можно назвать это животное моим. — Бойд повернулся и взглянул на Би Джея. — Я записывал ее на разные благотворительные мероприятия, а потом врал за нее, когда ей приходило в голову от них отказаться. Я выслушивал ее жалобы на людей, с которыми она работает, на мужчин, с которыми она встречается, на родственников, на так называемых друзей. Я постоянно думаю о ней и пытаюсь ее защитить. Ради бога, я даже не сказал ей, что сегодня утром сюда звонил парень из компании, обслуживающей бассейны, и сообщил, что нашел мертвую собаку в ее загородном доме. Хотел оградить ее от этих неприятностей в последний день.

— Это скверно, — сказал Би Джей.

— Да, я просто сказал чистильщику бассейнов, чтобы он немедленно избавился от этого пса. Я пахал на Констанс Янг как лошадь, и что я получил взамен? Пощечину по роже и следующую стерву вроде нее, которая приходит на ее место в качестве нового босса.

— Ты поосторожней, брат.

— Ты понятия не имеешь, что такое работать на Констанс день ото дня.

Би Джей вытянул из ящика на стене бумажное полотенце.

— Ты прав, и я считаю, что мне повезло, — ответил он. — Но я понимаю твои чувства. Мне пришлось работать с ней над очень большим количеством сюжетов. Она может стать настоящим кошмаром. Она находила огрехи во всех материалах, которые я снимал, и в любом интервью, которое я брал. Констанс ни разу не бывала довольна. — Он швырнул смятое полотенце в корзину для мусора.

— А еще я слышал, что примадонной может стать Лорен Адамс, и теперь я стану ее мальчиком для битья. — Бойд застонал. — Еще одна бывшая королева красоты, ставшая телезвездой. Она наконец перестала непрерывно курить, поджигая новую сигарету от предыдущей, но зато теперь постоянно надувает пузыри из жвачки. Она точно сведет меня с ума. Чем я заслужил все это в прошлых жизнях?

— А почему ты не завяжешь с такой работой? — спросил Би Джей.

— Обязательно завяжу, как только найду что-нибудь другое, уж можешь мне поверить, — ответил Бойд. — Но до этого момента я застрял здесь. Нужно платить за аренду жилья, да к тому же это все-таки «КИ Ньюс». А я с детских лет хотел работать в отделе телевизионных новостей.

— А ребенком ты был… хм, минут десять назад?

— Я не так молод, как тебе кажется, — сказал Бойд.

— Тебе года двадцать три?

— Двадцать семь. Мне не сразу удалось найти здесь даже работу пажа.

— Ты прав, Бойд. Ты уже ветеран, — сказал Би Джеи, направляясь к выходу. — А я в свои тридцать четыре вообще ветхий старец.

Констанс поднесла трубку телефона к уху и, положив голову на спинку своего удобного эргономического офисного кресла, уставилась в потолок.

— Как ты могла, Констанс?

— Как я могла — что?

— Ты же обещала мне, что никогда не наденешь единорога на публике, ты обещала, что он будет на тебе только тогда, когда мы с тобой остаемся вдвоем наедине.

— О, Стюарт, не будь смешным. Мы с тобой больше никогда не будем оставаться наедине, так что если бы я выполнила свое обещание, то вообще больше никогда не смогла бы надеть амулет с единорогом, разве не так?

— Прошу тебя, дорогая, я хотел бы забрать его назад.

— Я никогда не считала тебя человеком, способным требовать свои подарки обратно.

— На самом деле он не был моим настолько, чтобы я мог отдать его тебе, Констанс.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда ты восхищалась им в витрине экспозиции в Клойстерсе, я твердо решил, что он должен быть у тебя.

— Ну да, и еще ты сказал, что заказал для меня копию.

В трубке повисла тишина.

Констанс села прямо.

— Это было не так, Стюарт?

Он не ответил.

— Только не говори мне, что это подлинник — тот самый единорог из слоновой кости, которого король Артур подарил Гиневре. Не говори мне, что ты украл его!

— Я предпочитаю считать, что добыл его для своей возлюбленной. Героический поступок ради того, чтобы завоевать сердце своей дамы.

— Ты с ума сошел, Стюарт! Этот единорог должен быть центральным экспонатом приближающейся выставки в Клойстерсе. Ему цены нет!

— Да, моя дорогая, боюсь, что я действительно сошел с ума. Мне пятьдесят два года, но с тобой я веду себя словно влюбленный подросток. Я просыпаюсь утром с мыслями о тебе, думаю о тебе, когда вечером ложусь спать, в течение дня я каждую минуту помню о тебе. При всем том фуроре, который поднят вокруг тебя прессой, было совсем нетрудно отследить, чем ты сейчас занимаешься.

— Ты пугаешь меня, Стюарт. Рассуждаешь, как маньяк, охваченный навязчивой идеей преследования.

— Ох, Констанс, прости меня. Меньше всего мне хотелось бы пугать тебя. Ты — дама моего сердца, и единственное, чего я хочу, — это чтобы ты чувствовала себя в полной безопасности.

— Если бы ты на самом деле так думал, то не звонил бы мне постоянно, — с раздражением сказала Констанс — Давай будем помнить лишь хорошее о времени, проведенном вместе, и останемся друзьями.

— Разумеется, я хочу быть твоим другом, Констанс. Благородный рыцарь заверяет тебя в своей вечной преданности.

— Послушай, Стюарт, мне сейчас нужно уходить. У меня назначена встреча, а до этого нужно еще кое-что уладить.

— Я знаю, куда ты направляешься, Констанс. Сегодня в твою честь организован большой званый обед. Я читал об этом в газетах.

— Да, все верно.

— Я надеялся получить от тебя приглашение.

Констанс заерзала в своем кресле.

— Стюарт, это просто деловой ленч. Большинство людей, которые там будут, просто представители нашей индустрии, а не мои друзья.

— Ну хорошо, Констанс. Мне нужно поверить, что ты никогда не стала бы мне лгать. Но позволь все-таки еще раз попросить тебя: пожалуйста, отдай мне амулет обратно.

Констанс потрогала небольшую вырезанную из слоновой кости фигурку, которая висела на шелковом шнурке у нее на шее.

— О, Стюарт, я очень не хочу расставаться с ним. Этот единорог — мой талисман. Я постоянно надевала его на переговоры по поводу своей новой работы, и посмотри, какую удачу он мне принес.

Голос Стюарта взвился на целую октаву выше.

— Так хочешь сказать, что надевала его на люди не только сегодня утром?

— Не беспокойся. Никому и в голову бы не пришло, откуда он мог взяться.

— Боюсь, что ты слишком наивна, моя дорогая. Кто-то — кто угодно, — встречавший тебя лично или видевший по телевизору сегодня утром, обязательно узнает этот амулет.

— Ты слишком беспокоишься об этом, Стюарт, — сказала Констанс, хотя мысли ее уже понеслись вперед. Если кто-то действительно узнал этого похищенного единорога, она может сказать, что понятия не имела, будто эта вещь краденая, и просто указать на Стюарта. Но если она вернет его Стюарту, а потом амулет начнет искать кто-то, видевший его на ней, Стюарт, без сомнения, тут же заведет свои патетические речи о том, как он взял эту вещь, потому что именно она, Констанс, восхищалась ею, а он только хотел сделать ее счастливой; но потом она отдала амулет обратно, когда узнала, что он был украден. Копы решат, что Констанс должна была сообщить им об этом, а в прессе поднимется невообразимый крик — только держись. Такая антиреклама разозлит новых боссов: за те деньги, которые они платят, вокруг ее имени не должно быть никаких скандалов.