Темная лошадка - Оксана Обухова

— Все относительно. Но, вероятно, — да.

Я положила оливку в рот.

— И тем не менее, появляется другая версия — мотивом послужило что-то личное. Я права?

— Пожалуй, да, — грея в ладонях фужер с коньяком, согласился Андрей. — Деньги в эту схему как-то не вписываются. Мы проверили наследников Коваленко, все сплошь тихие, невзрачные люди, их потолок — кусочек пирога, а не весь пирог.

— Он был женат?

— Очень давно и в браке не было детей. Жена сейчас живет в Австралии, достаточно богата и никаких претензий к погибшему не имеет.

— Конкуренты? Какие-то старые долги?

— Нет, нет и еще раз нет. Пытаясь уйти от суда, Коваленко расплатился со всеми кредиторами, но это его не спасло, так как обидел он государство. Никаких таких следов финансовой вендетты мы не обнаружили.

— Михаил Петрович в этом списке?

— А зачем тогда ты здесь сидишь? — резонно заметил Андрей. Он поднял пузатый бокал на уровень глаз и посмотрел на меня через стекло: — Несколько раз на поселение к Коваленко приезжали женщины. Мы установили всех, кроме двух. Одна дама навещала Коваленко примерно два с половиной года назад, в середине зимы, вторая приехала буквально через месяц. Возможно, и в первом, и во втором случае приезжала одна и та же женщина. Время приблизительно совпадает с переездом семьи Кутеповых на «большую землю».

— Приезжала молодая женщина? — оживилась я.

— Не установлено.

— Но ведь на зону, — начала я, и Андрей тут же перебил:

— Не на зону, а на поселение. Там работают безконвойные, визитеров не регистрируют и не опрашивают. Представь себе такой приличных размеров заводик в чистом поле, к воротам подъезжает машина, из приоткрывшегося на секунду окна высовывается женская рука в перчатке и с купюрой, и подзывает вахтера — старого подслеповатого деда. «А пригласите-ка мне, пожалуйста, господина Коваленко, уважаемый». Уважаемый рысью на территорию, приводит Коваленко, тот усаживается в машину и она отъезжает на двести метров. Все. Потом Коваленко подвозят обратно, машина уезжает.

— Может быть, любовница приезжала? — неуверенно предположила я.

— Может быть. Но оба раза свидания происходили днем, и Коваленко возвращался через полчаса. А надо сказать, что отбывал Яков Семенович в ста пятидесяти километрах от родного города. Путь не такой уж близкий, ради получасового свидания, трястись по ухабам три часа туда обратно? Врядли это была любовница. Это было деловое свидание.

— Для кратких деловых разговоров существуют телефоны, — не согласилась я. — Тут что-то личное было.

— Соображаешь, — уважительно буркнул Андрей. — Мы думали так же. Жаль только получить описание женщины не удалось. Вахтер сказал, по голосу, вроде молодая дамочка была. И рука в перчатке тонкая. Но что такое для деревенского старика тонкая рука, понятие растяжимое.

— Номер или хотя бы марку машины он не запомнил?

— Нет. Говорит, иностранная, вроде черная, но грязная.

— Это могла быть Бьянка?

— Да, — серьезно кивнул Андрей. — Мы разговаривали с ней и с Михаилом Петровичем, примерно в это самое время она летала к новоиспеченному мужу на Дальний. Но, во-первых, она категорически отрицает факт свидания, а во-вторых — посетительницей приехавшей месяц спустя, она никак быть не могла. В то время она была уже здесь и занималась обустройством пентхауза. — И добавил: — Так же остается возможность того, что мы попросту не смогли разыскать неизвестную дамочку. Но круг знакомых женщин Коваленко мы очертили довольно четко. У Якова Семеновича была постоянная любовница, она уверяет, что Коваленко бросили все, кроме нее. Первое время, пока тот был на зоне, и свидания регистрировались, к нему действительно приезжала только она. — Андрей прикурил очередную сигарету, помог прикурить мне, и все в дыму и недоумении, мы продолжили разговор:

— Тем не менее, приезжать к Коваленко могла и незнакомка.

— Да. Но мы старались.

— И теперь ты предполагаешь, что информация, которую Коваленко собирался преподнести Кутепову, могла касаться этих визитов?

— Я могу это предположить, — осторожно сказал Андрей. — Как могу предположить и следующее — эта женщина все же имеет отношение к семейству Кутеповых, она испугалась предстоящего разговора и решила сыграть на опережение.

— Кто из домашних знал о часе свидания в гостинице?

— Все. Михаил Петрович ждал встречи, очень волновался и беспрестанно говорил об этом. Когда и нами, и милицией было установлено, что никто из посторонних не мог похитить оружие, он сразу свернул наше расследование. Думаю, что продолжил он его только потому, что не смог выдержать неизвестности. Так?

— Да, так. Он решил, что лучше знать что предал кто-то один, чем подозревать всех и всю жизнь. Это тяжелое решение.

— Согласен. Но почему он думает, что его кто-то предал? Может быть, как раз наоборот — защитил? Не исключено, что информация, которую готов был сообщить Коваленко, при небольшом извращении становилась совершенно губительной. Я много думал об этом деле, Софья, я с головой ушел в события пятилетней давности, и мне кажется, что ситуация тут обратная — ни Кутепов ненавидел бывшего партнера, а Коваленко собирался отомстить и потому был убит. Как? Кем? Не знаю. Добиться хоть какого-то доверия от домочадцев Михаила Петровича мне не удалось, но вот чует сердце — искать надо там.

— Константин Федорович с тобой согласен?

— Нет. Он старый розыскной зубр и считает пистолет не женским орудием. Тем более, что убийство было задумано и выполнено с абсолютным хладнокровием.

— Насчет пистолета, прав твой зубр. Дамочки стрихнину в кофе подливают, — вздохнув, кивнула я.

— Или, как максимум, подсвечником по голове, — вставил Андрей.

— Скорее сковородой, — добавила я и сняла тему. — Вариант заказного убийства вы рассматривали?

— А как же. Обкатали по все показателям. И если бы не пропавший пистолет Кутепова, эта версия, пожалуй, устроила бы всех. Но в связи с пропавшим стволом, остаются лишь два варианта — либо убийца живет в доме Кутепова, либо имеет там сообщника. Что согласись, для Михаила Петровича почти одно и тоже.

— Тогда поговорим об алиби родственников? — мне уже давно расхотелось называть молодого детектива «Андрюшей». Сидя лицом к лицу, я заметила, что вокруг глаз собеседника собрались морщинки усталости, возле губ залегли тяжелые складки и молодость его, всего лишь видимость. Пожалуй, он старше меня года на три, а то и на четыре.

— Самое занятное, — усмехнулся Андрей, — что алиби есть у всех. Непробиваемое, абсолютное, и даже коллеги из милиции не смогли разыскать ни малейшей дырочки. Все были на глазах у кого-то. В эту минуту, в эту секунду, в этот час.

— Значит в доме сообщник, — убежденно сказала я.

— Значит сообщник, — согласился Андрей. — Но не надо забывать, что никто кроме самого Михаила Петровича крепких связей в нашем городе не имеет.

— А вдруг? Вдруг успели обзавестись или столько денег предложили, что потенциальный убийца не смог отказаться?

— Тогда убийство Коваленко стопроцентный висяк, — мрачно проговорил Андрей.

— Если только мы не найдем человека, вынесшего из дома пистолет, — добавила я.

— Да, — с видимым одобрением, согласился детектив. Мы начинали понимать друг друга, мы почти ровесники, мы пели в детстве одни песни, и взгляды на жизнь у нас одинаковые. Вероятно, мы поладим.

— Расскажи, пожалуйста, подробно об алиби каждого.

— Начну с мужчин, — хлебнув коньчку, сказал Андрей и пошутил: — И с «подвального» этажа. Старший Стрельцов весь день двенадцатого апреля провел на работе. Свидетелей много, машина не покидала стоянку перед офисом ни на минуту. Дмитрий Стрельцов… кстати, ты знаешь, кем он работает?

Я знала. Первым приобретением Кутепова в нашем городе, стала погибающая при советском оборудование мебельная фабрика. Кутепов выиграл торги, купил завод и поставил во главе предприятия племянника. Мите в то время едва исполнилось тридцать, он был образован, энергичен и, как я успела заметить, весьма и весьма умен. Незаурядный молодой человек быстро поправил дела фабрики. Купил новое оборудование, наладил производство «итальянской» мебели и сейчас каждый житель города знает — лучшие шкафы, гарнитуры и кухни производят на фабрике «Кутепов и К*». Сроки и цены назначались разумные, качество соответствовало хитрому обещанию — «итальянская мебель каждому россиянину».

— Дмитрий Стрельцов дважды покидал офис фабрики, но обе отлучки произошли до обеденного перерыва. Потом, с двух до половины седьмого, он не выезжал с территории завода.

— Дырочек в заборе нет?

— Ты знаешь, — нет. И на проходной не бабушка-божий-одуванчик, а три цербера с глазами рептилий. Мимо них шурупа не пронесешь.

— Понятно. Но все же о том, что церберы Митины подчиненные, забывать не стоит.