Господин Посредник - Алексей Бессонов

– Я, кажется, чуть не вляпался в одну довольно забавную историю, – произнес Энгард, сделав небольшой глоток. – Впрочем, все еще впереди… слушай, ты умеешь играть в ло?

– Совсем чуть-чуть. Я вообще не очень-то азартен к игре. Ты хочешь бросить фишки?

– Фишки будешь бросать ты. Сегодня вечером мы отправимся в один хитрый бордель, где тебе, чтобы не упражняться с девками, придется сыграть парочку партий. Проиграешь полсотни и уйдешь… главное – что ты там услышишь.

– А ты? – прищурился я, ощущая, как привычно холодеет спина.

– А я буду ждать тебя неподалеку. Мне, видишь ли, появляться там нельзя ни в коем случае. Ты хорошо фехтуешь после выпивки?

– Я вообще фехтую весьма средне. По крайней мере, не настолько хорошо, чтобы меня можно было воспринимать как серьезного противника – к тому же у меня совсем не пеллийская манера фехтования… Со стрельбой у меня отношения более теплые. А что, мне придется еще и драться?

– Не исключено: потасовки у них там каждый вечер, так что держи нос по ветру. Если начнется драка – выхватывай свой палаш и беги сломя голову. Получить стулом по башке у них не сложнее, чем заказать себе пива.

– Интересный бордель. А Стража куда смотрит?

– А Стража, – скривился Энгард, – смотрит в задницу. Не переживай, в столице тоже хватает мест, где эта сволочь имеет бесплатный стол…

…С наступлением сумерек дождь почти прекратился. Карета, плавно покачиваясь, мчалась в сторону столицы, а я в последний раз прокручивал в голове полученные от своего приятеля инструкции. Мы молчали. Энгард полулежал на широком кожаном диване, прикрыв глаза, и не подавал ни малейших признаков жизни. По его распоряжению для меня подобрали крикливо-роскошный, но изрядно поношенный плащ и камзол мерзкого ящеричного цвета, с которым весьма гармонировали широченные бархатные штаны, заправленные в короткие сапожки для верховой езды. Глядя на них, я всякий раз испытывал острый приступ морской болезни, но деваться было некуда: по словам моего многоопытного друга, именно так следовало выглядеть юному провинциальному повесе, прибывшему в столицу на поиски жирного куска.

– Вообще, старайся выглядеть повульгарнее, – произнес неожиданно Дериц, не открывая глаз. – Ты у нас невыносимо сдержанный да мудрый, ну так попытайся стать полной противоположностью себе самому. Мой славный внутренний голос говорит мне, что ты справишься.

– У меня уже есть кое-какой опыт, – хихикнул я, вспоминая, как мы с Теллой получали в банке мешки с золотишком…

– Я буду ждать сразу за углом, – перебил Энгард, не обратив на мои слова ни малейшего внимания. – Хоть до утра: главное, чтобы ты услышал…

– А если я не услышу вообще ничего?

Он махнул рукой и вытащил из кармана трубку.

– Услышишь…

Дверь под большим красным фонарем я увидел сразу же, едва повернул налево от грязноватой круглой площади. Карета Дерица осталась там, сзади, полускрытая небольшим двориком с давно высохшим фонтаном. Мутные, наполовину зашторенные окна первого этажа маслянисто светились желтым. Я постоял, раскуривая свою трубку и глядя на давно облупившийся черный лак, покрывавший в древности резную дубовую дверь, и решительно взялся за медную ручку.

На меня пахнуло теплом и уютной смесью из дыма множества трубок и ароматов жаркого. Сбив свою шляпу на затылок, я вразвалку приблизился к солидной стойке, занимавшей почти половину противоположной от входа стены. На высоких табуретах, попыхивая трубками, сидели двое: седой дядька, очень похожий на солидного моряка, и вертлявый хлыщ в зеленой шляпе и длинном неряшливом плаще. Еще несколько человек тискали за столиками хихикающих красавиц. Судя по виду прелестниц, заведение было не из худших; впрочем, это наблюдение не имело для меня никакого значения – тех, кто был мне нужен, в зале пока не наблюдалось.

Я уселся неподалеку от моряка и поднял глаза на виночерпия. Его великолепно отполированная лысина сверкала в ярком свете множества газовых рожков, вделанных в стену.

– Рому! – потребовал я, утрируя южный выговор. – И чего-нибудь пожрать, э?

– Рекомендую вареный окорок, – хозяин стойки многозначительно приподнял указательный палец, – если, конечно, молодой господин знает толк в столичных окороках.

– Еще чего! – фыркнул я. – Давайте сюда ваш окорок, милейший. Увидите, я разделаюсь с ним не хуже, чем акула.

Моряк едва заметно улыбнулся.

– Сегодня будет сыроватая ночь, – сказал он человеку в зеленой шляпе.

Тот кивнул, и я увидел его глаза – хитрые, прищуренные серые глаза, стремительно ощупавшие меня до самых костей и вспыхнувшие короткими огоньками удовлетворения.

Виночерпий поставил передо мной бокал и брякнул на стойку большущую тарелку с горячей свининой, утопавшей в разнообразной зелени. Что мне всегда нравилось в традиционной пеллийской кухне – так это внимание к травкам и соусам. Даже абсолютно постный кусок говядины, поданный в пеллийской традиции, покажется вам настоящим фейерверком ароматов. О вкусе и послевкусиях и говорить не хочется… я всегда считал, что мир потерял во мне великого гурмана. Что толку быть обжорой, если боги не одарили меня талантом написать об этом книгу!

– Молодой господин прибыл с визитом? – участливо поинтересовался виночерпий, глядя, как я орудую вилкой.

– А? Да нет… ну, то есть я пока не знаю, – хохотнул я. – Если найдется тут порядочная скромная девушка за разумные деньги… вообще, я просто хочу провести немного времени, э?

– Как вам ром? – виночерпий подмигнул обладателю зеленой шляпы, и я моментально сообразил, что будет дальше.

– Ром? – я рыгнул и вытер губы носовым платком, торчавшим из манжеты. – Ром… ничего, не столь уж и плох.

– Возможно, молодому господину будет угодно испытать судьбу в игре? – вкрадчиво зашевелился человек в зеленой шляпе. – У нас есть э-ээ… фишки.

«Спешишь, – злорадно подумал я, прикладываясь к бокалу, – переигрываешь. Потому и сидишь здесь, в вонючей дыре, а мог бы… а впрочем, что бы ты мог? Поглядим…»

– Что ж, – я с важным видом отставил пустую тарелку и засунул руку в карман, чтобы позвенеть монетами, – можно и поставить.

– У нас играют по серебряному «птенчику», – оживился игрок, – а то и интерес не тот.

– Отлично, – кивнул я, – ставка благородная.

Я бросил на стол пару золотых орлов, подразумевая, что готов поставить на четыре партии вперед. Мой партнер деланно сконфузился и выволок из недр своего плаща четыре серебряные монетки. Следом в его руках возникла небольшая плоская коробочка. Моряк встал и переместился вправо, освобождая нам место для игры.

Виночерпий сочувственно подлил мне рому.

Бросать фишки я не умел, поэтому первый бросок выпал ходом противника, чем он и воспользовался.

Полчаса спустя я выиграл два орла и тут же спустил один из них. Игра, разумеется, меня не занимала – я попивал ром, оказавшийся на диво приличным, и с нетерпением ждал тех, кто так интересовал Дерица.

Один из них появился тогда, когда карманы моего партнера потяжелели уже на пять золотых и в его глазах появился совершенно постыдный хищный блеск, сразу выдававший в нем мошенника куриного полета. Фишки были подрезаны – впрочем, меня это не волновало: в зал стремительно вошел высокий, тощий, как мачта, тип в короткой темно-красной куртке, обрезанных полусапожках и мятой широкополой шляпе какого-то непонятно бурого цвета. Его широкие кожаные штаны были забрызганы жидкой грязью до колен, из чего я сделал вывод, что он недавно путешествовал под дождем по прибрежным тропам. На поясе у нового гостя висела кобура со старомодным двухствольным пистолетом и длинный кинжал в простых, лишенных украшений ножнах.

Он стрельнул по залу напряженным взглядом больших, чуть навыкате, серых глаз и осторожно, будто боясь раздавить его, опустился на стул подле углового столика. Швырнув фишки – ход наконец-то перешел ко мне, – я машинально отметил выпавшую комбинацию и еще раз осторожно всмотрелся в остроскулое, какое-то костистое лицо человека с кинжалом. Внешность у него была вполне запоминающаяся в основном благодаря густым бровям и длинному, печально обвисшему носу, превращавшему лицо в маску застывшей театральной грусти.

К моей радости, слышимость в зале была превосходная – когда к гостю подбежала сочная девица в передничке, я отчетливо расслышал, как он негромко заказывает вина и какое-то незнакомое мне блюдо из фасоли.

Как ни странно, через пять минут я отыграл аж два орла, чем удивительно расстроил своего партнера. Его подрезанные фишки стоимостью в полгода королевской каторги упорно ложились в мою пользу. Я подбросил на ладони затертые монеты, спросил еще рюмочку рому и потянулся в карман за зельем, намереваясь набить трубку, – и тут дверь шумно растворилась.

Их было двое, хотя я ждал одного, того, что походил на ярмарочного борца, приземистого и широкого, как баржа. Бриджи чуть ли не лопались на его могучих ляжках, на плечи была накинута нарочито просторная куртка, под которой, как мне показалось, находилась пара таких же, как и у меня, многозарядных пистолетов.