Ставка на проигрыш - Оксана Обухова

– Я требую, чтобы ваша спутница незамедлительно сошла на берег.

Наивный, наивный контрразведчик Сидоров. Слово «требую» он выбрал зря.

Человек-топор мазнул по удостоверению глазами, стрельнул недовольно в мою перетрушенную персону и сосредоточил бойницы глаз на переносице разведчика Сидорова:

– Господин капитан, по какому праву вы что-то требуете от Софьи Николаевны? – Голос Туполева звучал совсем тихо, но мне показалось, что от его тона тихонько завибрировали пустые фужеры на журнальном столике и легкие шторки пошли легчайшей рябью. – Я повторяю. По какому праву…

– Это в интересах безопасности государства, – гипнотически произнес Сидоров, оказавшийся капитаном.

– Вы имеете письменные предписания? Или особые полномочия? Я требую объяснений. – Голос потихоньку набирал обертоны.

– Я имею особые полномочия, – вскинул голову контрразведчик, и мне почему-то стало жаль его погоны с четырьмя крошечными звездочками. Эх, капитан, капитан, смотри, допрыгаешься и никогда не станешь майором…

– Назар Савельевич, – тихонько мяукнула я, – тут, знаешь ли, какое дело…

– Не встревай, Софья! Капитан, я повторяю, на чем основаны ваши требования?

Многомудрый делец Туполев тоже копытом особенно не бил. Пока ситуация оставалась для него неясной, и если бы не прозвучало слово «требую» – а на него у олигархов особенная непереносимость за годы вырабатывается, – он, вероятно, вообще бы удила не закусил, а поспрашивал вдумчиво.

– На судне проводится операция.

– Какая? Кем?

Сидоров насупился и сосредоточил взгляд на окне за спиной человека-топора. Рассказывать всем подряд, налево и направо, о подоплеке проводимых мероприятий он, судя по всему, уполномочен все же не был. По шпионским боевикам и книгам в ярких обложках я отлично знала, что разведки и контрразведки всего мира неукоснительно соблюдают основное правило – не втягивать гражданские лица в свои разборки. Не вовлекать и «корочками» перед гражданскими носами особо не размахивать.

То, что я оказалась случайно втянута в их проблемы, – это одно. Этого, как говорится, из песни не выкинешь. А вот новое лицо – магнат Туполев – дело другое.

– С вами свяжутся и подтвердят мои полномочия, – монотонно объявил бедолага капитан и, даже не обозначив кивком прощания, вышел за дверь.

– И как ты это объяснишь? – едва за контрразведчиком чавкнул замок, отчеканил Туполев.

– Никак, – огорченно разведя руками, отозвалась я. – Все глупость какая-то…

– Это глупость?! – синим порохом вспыхнул Туполев.

– Да! Я сидела в кафе. Никого не трогала. А там облава. Ловили какого-то мужика в клетчатой кепке, и я одна, поверь, я одна видела его в лицо! Ну вот они и привязались, – опишите этот… объект, Софья Николаевна, да опишите!

– Описала? – разозленно буркнул Туполев.

– А куда мне было деться?! – горестно проблеяла я. – «Интересы государства»…

Назар отошел к окну, повернулся ко мне спиной и застыл в любимой позе для раздумий – руки в карманах брюк, шея набычена, на спине незримая табличка «Не влезай! Убьет!».

– Назар, – проскулила я, – ну в чем я виновата, а? Я просто случайно оказалась в том кафе…

– Почему с тобой всегда случайно что-то происходит? – глядя на мирный пейзаж левого берега, поинтересовался Туполев. – Почему?

– Ну я же не виновата! Хочешь, я сойду на берег? Ну хочешь?! – Назар молчал, и я всхлипнула: – За что ты меня наказываешь? Я же ни в чем не виновата!

Не сказав ни слова, даже не взглянув в мою сторону, Туполев быстро прошел на свою половину. Дверь он прикрыл медленно, и я какое-то время с надеждой смотрела на нее. Потом села на кровать и едва слышно заплакала. Пароход еще не покинул акваторию порта, а мы уже поссорились…

Четвертый день круиза обещал быть особенно жарким. Я сидела в шезлонге под тентом на носу корабля и с унылым ужасом представляла еще один день абсолютного безделья. Ночами я, слава богу(!), была занята, а вот с девяти утра до девяти вечера – прошу заметить, полных двенадцать часов! – была предоставлена самой себе и изнуряющей скуке.

Делать на пароходе было совершенно нечего. Только читать, вязать, бестолково пить в баре или смотреть телевизор. А это я с успехом могла бы и дома проделывать.

На бизнес-семинары и прочие денежные толковища я не ходила. Попробовала разочек соприсутствовать, но вид моего старательно не зевающего лица действовал натурально не зевающему Туполеву на нервы, и от посещения деловых толковищ я мудро отказалась. Зачем раздражать любимого бездумным присутствием?

Так что мне оставалась только скука, скука и скука. Зеленая и смертная. Первые два дня хоть капитан Сидоров немного ее развеивал, появляясь то тут, то там с озабоченным лицом настоящего охранника. Он немного взбадривал мне нервную систему и заставлял отвлекаться от ничегонеделания.

Но потом разведчик Сидоров куда-то запропал, и взбадривать мне нервы стало совершенно некому. Мне оставались только унылое любование проплывающими пейзажами и послеобеденный мартини в полном одиночестве. Любезнейший помощник капитана душка Леонид Аристархович попытался развеять эту скуку невиннейшим служебным флиртом, но как-то раз наш флиртующий тандем попался на глаза Назару Савельевичу, и флирт пришлось свернуть без всякого развития, которое, впрочем, и не подразумевалось.

– Это его работа, – с полным знанием дела отмазывала я помощника. – Лео следит, чтоб пассажирки не передохли от скуки.

– Лео?! – прорычал Туполев.

– Да. – Я невинно пожимала плечиками. – Его тут все так зовут.

– Так, значит, ты скучаешь? – нахмурился Туполев.

– Нет, – тут же соврала я, – с тобой мне нигде не скучно.

И быстренько сменила тему поцелуем. Развила поцелуй до накала нешуточных страстей и увлекла любимого в постель. Примерно на час.

А потом снова была скука, скука, скука. С девяти утра до девяти вечера.

А ведь, собираясь сюда, Назар Савельевич говорил, что в принципе ему здесь делать нечего. Все, о чем ему могут поведать на семинарах и лекциях, он самолично изучил на собственном опыте, и как потенциальный контакт его интересует на теплоходе только один человек из подавших заявку на круиз. Так что, по большому счету, мы оба представляли себе эти две недели совершенно иначе. Скука должна была обернуться блаженной ленью в постели – тоска вообще не упоминалась! – безделье виделось окутанным в райские покрывала сплошного праздника единения души и плоти.

А в результате? В результате оказалось, что организаторы круиза отлично подготовились к приему персон вроде Назара Савельевича. Туполев сходил на лекцию, где выступало выписанное из Оксфорда на сутки экономическое светило, и – влип. Сначала в дискуссии и лекции, потом всеми лапами в семинары и толковища. Я попыталась его оттуда вытянуть при помощи эротического белья и шампанского, но получилось плохо. Точнее сказать, никак не получилось. Мое время по-прежнему ограничивалось двенадцатью часами с перерывом на обязательный сон. Я ловила любимого словами и простынями, но он уворачивался:

– Вечером, Софьюшка, вечером, – хватал какие-то бумаги и убегал финансово тусоваться.

Сегодня всю бизнес-тусовку вообще планово снимали с корабля и везли последовательно: на нефтеперегонный завод, оттуда на пресс-конференцию в мэрию и позже на банкет для общения с тамошним начальством.

На нефтяном заводе мне, в отличие от Туполева (энергетика – его сфера приложения), делать было совершенно нечего, на пресс-конференции – тем более, а к банкету меня обещали доставить позже. Как холодную от скуки, слегка заплесневевшую закуску. Как сопровождающее лицо с непонятным статусом.

– Если хочешь, тебя отвезут в картинную галерею, – добривая скулу в ванной перед зеркалом, бормотал Назар. – Или в краеведческий музей…

– Скажи еще – по магазинам, – вздохнула я и стерла ладошкой кусок пены с любимого уха.

– Можешь и по магазинам, – безоговорочно согласился Назар Савельевич.

«А чего я там не видела? В магазинах этих…» – пригорюнилась я, но виду не подала.

– Уж лучше я на завод поеду, – сказала мило и безропотно, так как за эти несколько дней у меня сформировалось некое предположение в форме вопросов: «А не проверяет ли месье олигарх потенциальную супругу на предмет стервозности? Не ждет ли нытья «мне скушно, мне скушно»? Что, если вся его «занятость» – элементарная проверка Софьи в боевых условиях?»

Уже несколько раз я ловила на себе его изучающе-ждущий взгляд и внутренне ухмылялась. В те моменты Назар Савельевич очень напоминал мне Морозко из одноименного детского фильма. Бегает бородатый дед вокруг красной девицы, бегает, морозит как ненормальный да морозит, а потом, заморозивши, еще и спрашивает: «А не холодно ли тебе, девица? Не холодно ли, красавица?» А та ему в ответ: «Что ты, дедушка! Тепло мне!»