Анти-Стариков-2. Правда о русской революции. От Февраля до Октября. Гадит ли англичанка в России? - Петр Балаев

Но меня приводят в бешенство соловьиные трели яйцеголовых «ученых», которые видят причины крушения СССР в распространившейся в массе советского народа болезни потребительства. По их логике, советский народ зажрался, перестал ценить имеющееся у него счастье жить в обществе социальной справедливости, захотел больше шмоток и видиков, поэтому предал идеалы социализма.

Я расцениваю эти утверждения как самое отвратительное оскорбление моего народа. Для меня апологеты такой идеи стоят намного ниже даже самых отъявленных либералов. На уровне подонков. Либералы хотя бы откровенны в своем делении людей на достойных пармезанами и устрицами питаться и на неспособных переваривать эти деликатесы. А те, кто взялся нас учить сути самого времени и показывают фокусы с манипуляцией сознания, лгут и клевещут на наш народ, выкрасив себя, как шпионы во вражеском тылу, в цвета коммунистов.

Может быть, некоторые представители метафизического направления в «марксизме» и зажрались в СССР, родившись в московских профессорских семьях, только 90 % советских людей жили не в Москве, и даже папы-мамы у них не были научными и государственными деятелями, поэтому эти отпрыски привилегированной столичной интеллигенции пусть свои комплексы зажравшихся в СССР распространяют не дальше пределов своей тусовки.

Мне и моим сверстникам, детям рабочих, крестьян, трудовой интеллигенции советской провинции, зажираться было не с чего. И мы не пошли на баррикады бороться за сохранение социализма в СССР не потому, что мечтали о каком-то рынке и американских «Кадиллаках», а потому, что та жизнь в позднем СССР, наполненная отвратительной ложью о народовластии, обрыдла нам до невозможности, а партия, называвшая себя коммунистической, превратилась, за редким исключением, в компанию беспринципных карьеристов и хапуг.

Не за что было на баррикады идти в 1991 году. Такого государства – СССР уже не было, на его месте находилось выстроенное послесталинским партийным руководством образование с логотипом «СССР».

СССР был ликвидирован той сворой, которая убила Вождя советского народа, частью перебила, частью изгнала из партии его ближайших соратников, и реабилитировала всю троцкистско-зиновьевско-бухаринскую сволочь. Вот эта свора, духовные наследники антиленинской и антисталинской оппозиции, прикрываясь марксизмом-ленинизмом, обманывая и терроризируя народ, потащила страну еще с середины 50-х годов прямиком к реставрации капитализма. А мы уже в конце 80-х просто наблюдали завершение этого процесса и финальную схватку партийно-хозяйственных кланов за раздел государственной собственности.

Примерно до 10-летнего возраста, до начала 70-х годов, мои воспоминания о детстве, жизни моих родителей и односельчан сейчас мне представляются чем-то почти сказочным. Такое впечатление, что всё село, в котором я родился, жило одной дружной, доброй семьей. Будучи уже взрослым, я никак не мог освободиться от этого, выспрашивал мать, деда, более старших людей – почему именно так мне представлялся тот период жизни? Почему до сих пор стоит перед глазами эта картина? И почему сразу с 70-х годов начался ощутимо нарастающий кошмар, именуемый «жизнь советского села». Почему уже к 14 годам я стал замечать, что жизнь стремительно меняется к худшему? Только из-за того, что самые ранние детские впечатления всегда окрашены в розовый цвет?

Но и моя мать, и дед, и их ровесники, с которыми я обсуждал это, также подтверждали, что с не только с 70-х, еще раньше всё началось…

Куда-то ушли в начале 70-х, просто канули в небытие, парады совхозной техники после завершения уборки, со звездочками на бункерах комбайнов, гордостью пацанов сопливых за отцов, которые намолотили больше всех зерна… Концерты выпускных групп детского сада, зрители – всё полуторатысячное село в Доме культуры… Вечерние шествия, почти колоннами, наших пап и мам после киносеанса в этом же Доме культуры, с песнями, с гармонистами… Белоснежные стены телятника фермы, где работала мать, ее такой же белоснежный рабочий халат… Управляющий совхозным отделением, катавший на своем ГАЗике нас, мальчишек – дедушка Гуржиев, авторитет безусловный на селе, к которому шли со всеми проблемами, и рабочими, и домашними…

Пионерская моя молодость совпала с начавшейся лавиной пьянства. Оно как-то быстро, буквально за 2–3 года накрыло деревню. Вроде только что трезвые и веселые люди после работы шли на гулянки и в кино, и тут, как будто обрезало всё сразу – мужики вповалку прямо под магазином среди бела дня. И машина медвытрезвителя, периодически собиравшая наших отцов у этого магазина. И пьяные скандалы дома почти по всей деревне. И счастье в семье моей одноклассницы – отец заболел (что-то с почками) так, что не мог уже водку пить. Все бабы ее мать доставали вопросами – что она мужу такое в водку подсыпало, что потом он перестал её лакать? И обижались за то, что она рецепт того снадобья давать никому не хочет… Как-то поразительно быстро совхозные фермы из всегда свежевыбеленных зданий превратились в заваленные по окна навозом вонючие сараи. Мехдвор всё больше и больше стал напоминать стоянку фашистской техники, попавшую под удар «катюш». Совхозные механизаторы из бравых парней и мужиков, вчерашних ударников и гордости их сыновей, стремительно превратились в постоянно синих забулдыг…

Молодежь из деревни начала делать ноги. Самые способные бежали из неё куда глаза глядят. Началась деградация села.

Ау! Исполнители куплетов о колхозно-совхозном рае после хрущевских авантюр и брежневской заботы о народе, вы этот рай в каком качестве посещали? В качестве туристов?

Почему-то буквально в преддверии начавшегося массового запоя у русских мужиков, в нашем сельском магазине исчезли из постоянной продажи шоколад, сгущенное молоко, сливочное масло, соевое масло, консервы из крабов, колбаса, мясо, яйца, сметана, овощи, фрукты… Остались хлеб, рис, пшено, вермишель, бычки в томате, сайра в масле, маргарин и лавровый лист. Дефицитом стал даже лимонад. Куда-то подевалось пиво, хотя Хорольский пивзавод только увеличивал его производство. И, конечно, витрины украшала водка двух видов: «Русская» по 3,62 и «Экстра» по 4,12. Иногда появлялась «Пшеничная». И портвейн был в присутствии.

Теперь без подсобного домашнего хозяйства в селе жить было почти невозможно, если только не было привычки ограничивать свой стол супом из сайры и вермишелью, жаренной на маргарине. Это был уже удар по сельской интеллигенции. В районных центрах еще снабжение с горем пополам, но позволяло жить учителям, врачам, но в селах, центрами не являющимися, нужно было держать свиней, коров, кур, обрабатывать огороды… Сразу стала деградировать сельская школа. Молодые учителя, приезжавшие по распределению, больше трех лет не задерживались, они и три года не задерживались, только самые невезучие, началась текучка преподавательских кадров и… У нас в школе учителя английского языка не было 2 года. Уроки вела учительница пения со мной, учеником, на пару. Химию почти год в 8-м классе преподавал своим одноклассникам тоже я, потому что учительница химии была биологом-географом.

Хорошо хоть средняя школа была в районном центре, там преподавание уровень сохраняло пока, за 9–10 классы подтянули мы знания, а то не видать бы нам институтов…

Что там пиликают старые пердуны из московских интеллигентов о народных здравницах в Крыму и Сочи? Может, они и были для какой-то части народа, только моя мать их не посещала, бабы деревенские, практически все, даже мыслей о загорании на пляже у Черного моря в голове не держали. Потому что – хозяйство приусадебное, будь оно не ладно! Его не бросишь, фиг какую соседку упросишь пару недель твоих коров доить, свиней и кур кормить, да детишкам, если они маленькие еще, варить супы да каши. Мужик еще мог себе позволить на курорт смотаться, да какая же баба его одного отпустит – пропьется же до нитки! Понятно, что совхозный зоотехник в юбке санатории осчастливливал своим присутствием. Зоотехник – это же власть, руководитель, ей мало какая доярка откажет присмотреть за коровой её личной. Только сама доярка, пока ее детишки не выросли настолько, что мать могут по хозяйству подменить, была лишена культурного отдыха на море.

Я не помню до 14 лет, чтобы женщины на селе пили. Была всего одна семья, где бухали муж с женой на пару, как бельмо на глазу они у всех торчали. Но к началу 80-х пьянство начало захлестывать и прекрасную половину, причем, началось с молодых девчонок… К концу 80-х картина уже была жуткой, трезвыми оставались ровесницы моей матери, и то не все…

Возле совхозного парника высились кучи перегноя, метров по 10 в высоту, заросшие травой выше человеческого роста. Одним прекрасным летним днем 1977 года мое село посетила огромная толпа каких-то городских туристов, которая вырвала всю эту траву за один день и увезла с собой в рюкзаках и мешках под хохот местных жителей, не понимавших смысла в собирании гербария из какого-то бурьяна.