Оживи покойника - (Алексрома) Ромаданов

Ветер усиливался. Внезапно вырываясь из темной пустоты ночи, он неумолимо обрушивался воющим потоком на единственное на всем им же выметенном зимнем небе живое существо. "Что же меня ждет в таком случае, когда я полечу со скоростью звука?!" - Федор начал за себя тревожиться, но в ту же секунду вокруг него образовалось бледно-зеленое свечение, и вместе с этим неистовые порывы ветра превратились в легкий сквознячок. В следующий момент некая невидимая сила развернула Федора лицом вниз, туловище строго вдоль земной поверхности. Море огней колыхнулось, мелькнуло и исчезло из вида. "Е-мое!" - воскликнул Федор, пораженный воочию увиденным вращением Земли.

Внизу стремительно выплывали навстречу и тотчас вновь тонули в темноте, оставаясь далеко позади, слабые пятна света, должно быть, города, но Федору в это мало верилось. Повернув голову лицом вверх, он увидел крупные звезды, и ему показалось, что всякое движение прекратилось: мириады точечных огоньков прочно стояли на одном месте. Чтобы убедиться в своем относительном движении, он снова опустил лицо долу, но земли совсем не стало видно: вероятно, он летел теперь выше пояса облачности.

Температура неуклонно падала, мороз покалывал тончайшими иголочками щеки и все увереннее забирался под телогрейку. Федор совсем продрог, когда до него наконец дошло, что столь сильное похолодание вызвано резким увеличением высоты полета. "Так и в отряд космонавтов попасть недолго", - не без опаски подумал он и, как предписывала инструкция в случае возникновения необходимости в снижении, развернулся на 90 градусов к направлению движения. При этом ровным счетом ничего заметного не произошло, и Федор терялся в догадках, продолжает ли он набирать высоту, стоит ли на месте, или опускается на землю (вот что значит отсутствие перегрузок!).

Наконец, внизу стали вырисовываться темные рваные пятна, вслед за тем на темных пятнах обозначились белые, и в совокупности получился покрытый снегом лес. Роняя зеленые искры при соприкосновении с игольчатыми ершиками веток, Федор, как на парашюте, пролетел в своем светящемся коконе вдоль заледенелых стволов корабельных сосен и опустился на поляне, покрытой островками снега под жесткой шершавой коркой. Приземлился он в затянутую тонкой ледяной пленкой лужу - пленка заскрипела и стеклянно раскололась, на нее из лужи выплеснулась вода, в воде сверкнуло отражение зеленой вспышки. Свечение исчезло, как его и не было, и тут же Федора будто магнитом притянуло к земле он плюхнулся в лужу.

"Проклятье! - злился Федор, выбираясь из лужи. Мягкая посадка, называется!" Он осмотрелся: кругом был лес, довольно редкий, но без широких просветов. Обложив себя, лужу и весь лес крепким матом, Федор двинулся куда глаза глядят в прямом смысле слова, то есть в направлении наибольшей видимости. "Летел я, надо думать, с востока на запад, - пытался сообразить он по дороге, в какое место занесла его нелегкая, - и притом не больше двух минут, значит если принять скорость полета за 1 тысячу км/час, то я должен находиться... находиться должен... где-то в границах Московской области, хорошо, не за границей, ха-ха! Поскорее бы добраться до станции, может, еще поспею на последнюю электричку, - Федор отодвинул толстый рукав телогрейки и всмотрелся в подсвеченное окошко электронных часов: две минуты первого. - Стоят... нет, идут! Вылетел я ровно в полночь, и они точно шли. Тогда получается, что пока я летел, стояли! Черт меня дернул ввязаться в эту авантюру: завтра - на работу, будь она неладна, а тут не знаешь даже, когда домой вернешься. Если на последнюю лепиздричку опоздаю, придется утром ко врачу чапать, больничный выклянчивать, а потом - домой, в кроватку! Однако ко врачу в таком виде не сунешься, бляха-муха: скажет раздевайся, а на мне три свитера, просто укатайка! Придется сперва домой заскочить, переодеться..."

Одолеваемый невеселыми мыслями, Федор шел, не разбирая дороги. Положение его усугублялось тремя "маленькими нюансами", как говаривал проректор института по воспитательной работе. Во-первых, он забыл подзаправиться перед вылетом и теперь страшно хотел есть; во-вторых, передвигаться по пересеченной местности в одеянии, напоминающем капустный кочан, было крайне затруднительно: и, в-третьих, промокшие в луже ноги так закоченели, что готовы были отвалиться. "Похоже, не придется выпрашивать больничный - так дадут, сами", - он принялся подпрыгивать на месте, чтобы как-то согреть нижние конечности.

Вдруг в темноте будто что-то сверкнуло: внезапная мысль остро полоснула Федора по голове. Он все еще подпрыгивал, точно заведенный, но с каждым разом приземлялся все неувереннее, наконец, ноги его подкосились, и он плюхнулся в снег, озадаченный. И ведь действительно, Земля вращается не только вокруг своей оси, но и вокруг Солнца! В девятом классе Федор увлекался астрономией, даже занимался в кружке при Московском планетарии, и теперь он усиленно вспоминал... Земля вращается вокруг Солнца со скоростью, примерно равной 30 км/сек. Следовательно, если какое-либо тело зафиксировать в определенной точке у земной поверхности, то Земля будет удаляться от него с этой скоростью плюс скорость вращения Земли вокруг своей оси (последней в данном случае можно пренебречь ввиду ее относительно малого значения). Это открытие повергло Федора в смятение, ведь если он действительно летел с такой сумасшедшей космической скоростью, то за каких-нибудь пару минут Земля продвинулась под ним на несколько тысяч километров! И теперь он находился чуть ли не на берегу Атлантического океана!!!

Никогда прежде Федор не был за границей, и возможность того, что он пребывает на территории чужой страны, тем паче не входящей в Варшавский договор, да еще и не в составе группы туристов, без денег и документов, здорово его взволновала. Он огляделся по сторонам изумленными глазами, будто только теперь увидел себя стоящим посреди тихого зимнего леса. Деревья, снег, на снегу - лунные тени от ветвей, сплетающиеся в таинственные кабалистические знаки... Знаки пришли вдруг в движение, зашевелились, точно силясь чтото сказать, предупредить о чем-то... Бежать отсюда, бежать! "Ввоон, ввон, вон!" - гудел ветер в ушах.

И вот впереди показался синий просвет. Сил бежать уже не было: ноги подгибались, как пластилиновые, перед глазами толкли мак черные мушки, лицо неимоверно щипало от пота, затекавшего в расцарапанные ветками раны. На последнем издыхании Федор выполз "на четырех ведущих" на опушку. Невдалеке от леса серебрился в лунном свете округлый ангар.

"На последнюю электричку я как пить дать опоздал - придется до утра здесь куковать, - размышлял он на пути к ангару. - Во сколько же я тогда в Москве буду? А если... нет, не во Франции ведь я, в конце концов, НотрДам в Глазго!" Он подошел к двери, постучал костяшкой согнутого пальца и прислушался: в ответ раздалось недовольное поросячье повизгивание. "Анна Иванна, наш отряд хочет видеть поросят и потрогать спинки..." - вспомнился ему детский стишок. Дверь в сарай оказалась незапертой. Федор шагнул в вонючую темноту, наощупь пробрался в угол, опустился на теплые опилки, устроился поудобнее и мгновенно заснул.