Красавчик - Кристен Каллихан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Декс криво улыбается.
— Я бы не хотел визуализировать эту мысль.
— Не мог не поделиться с тобой картинкой, — я расправляю плечи. — Господи, зачем вообще нужна музыка?
— Ты можешь выбрать другую, какую угодно, лишь бы тебе было комфортно. — Он снова пожимает плечами. — Для меня это оказалось на удивление легко.
— Я чувствую себя как кусок говядины на витрине.
— Класс А, высший сорт, задница квотербека. — Это от Ролондо, который выходит из ванной, где нам предложили смыть масло после съемки. Господи.
Он смеется.
— У тебя такой вид, будто ты вот-вот начнешь бросаться своими хлопьями. В чем проблема, Мэнни? Черт, ты же много раз давал интервью.
Да, давал. Дело не в наготе.
— Это из-за твоих причиндалов? — Ролондо сверкает улыбкой. — Беспокоишься, что он не выдержит сравнения?
— Ты же понимаешь, что я видел твое барахло, Ро. Мне незачем беспокоиться о сравнении, для меня это не проблема.
Его ухмылка становится только шире.
— Значит, ты все-таки смотрел.
Декс качает головой.
— Попался, дружище.
При других обстоятельствах я мог бы улыбнуться. Теперь только отмахиваюсь от них.
— Играйте в свои оленьи игры с кем-нибудь другим, мальчики.
— Дерьмо, — говорит Ролондо, растягивая слова. — Ты, должно быть действительно переживаешь, если даже я не могу выбесить тебя.
Я слышу, как в дальнем конце лофта мисс Куппер говорит Джейку, что он проделал отличную работу. А это значит, что Джеймс придет за мной в любую секунду. Мое сердце начинает колотиться, и я провожу холодной рукой по разгоряченному лицу.
— Мне не по себе, ясно? – говорю я. — И мне действительно наплевать, что это говорит обо мне.
Повисает тишина. У Декса и Ролондо мрачные лица.
— Чувак, — наконец говорит Декс. — Если ты не хочешь этого делать, не делай. Скажи «нет».
Я бросаю взгляд на перегородку и переношу вес на другую ногу, желание развернуться и убежать ползет вверх по моим бедрам.
— Команда согласилась, значит и я согласен.
— Вудсон не участвует, — указывает Ролондо. — Он под каблуком у своей жены.
— Вудсон — кикер( Кикер или Плейскикер (англ. Kicker и англ. Placekicker, K) — позиция игрока в американском футболе. ). Я — квотербек. Я скажу «нет», и болельщики разочаруются. Кроме того, я уже дал обещание. Отступать было бы неправильно.
Все равно уже слишком поздно. Джеймс выходит из-за перегородки.
— Мистер Мэннус, — говорит он, уже по-деловому. — Давайте подготовим вас.
— Отлично, — бормочу я.
Я следую за ним в раздевалку, и он жестом указывает на стол, покрытый кусками ткани от бледно-бежевого до темно-коричневого цвета.
— Если вам так будет удобнее, можете надеть вот это.
Я хмуро смотрю на ткань.
— Это?
Джеймс берет светло-коричневую ткань и показывает мне.
К моему гребаному ужасу, это стринги. Мужские стринги.
— О, черт возьми, нет.
— Почему вы все говорите одно и то же?
— Угадай с двух раз. — Я даже представить себе не могу, какое дерьмо парни вывалят на любого бедолагу, пойманного одетым в этот кошмар.
— Мы заретушируем их, — уверяет он, его губы подергиваются.
— Ты думаешь, именно поэтому я возражаю? — я смотрю на стринги в его руке.
Он отбрасывает их обратно к остальным.
— Честно говоря, я на твоей стороне. Однажды пробовал примерить, и не знаю, как женщины это выдерживают. Это худшее ощущение в мире.
Он смотрит на стринги, затем снова на меня.
— С другой стороны, задница в них выглядит великолепно.
Я не совсем понимаю, заигрывает ли он со мной, но что-то в его глазах говорит мне, что он не будет против, если я стану его личной моделью. Это не первый раз, когда парень пытается флиртовать со мной. И вероятно, не последний. Спортсмены и секс всегда идут рука об руку.
— Моей задницы в них не будет, — говорю я, пожимая плечами.
Он криво улыбается мне.
— Тогда ладно, там есть халаты или полотенца, которые ты можешь использовать после того, как разденешься. Когда будешь готов, просто выходи в студию.
Он оставляет меня раздеваться. Тишина в маленьком пространстве давит. Раздается смех ребят, но он лишь увеличивает расстояние между ними и мной. Я стягиваю с себя рубашку и пытаюсь избавиться от ощущения, что меня выставляют напоказ.
Все это чушь собачья. Ролондо прав, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы люди видели меня в чем мать родила. Я горжусь своим телом. Я усердно работал, чтобы усовершенствовать его, и оно усердно работает для меня. Но сейчас я не прошу его выполнить какую-то задачу, сейчас я должен выставить его на всеобщее обозрение.
Год назад меня бы это вполне устроило. Черт, я бы, наверное, прихорашивался, как гребаный петух на прогулке. Слава и обожание могут поглотить человека целиком, если это все, о чем ты думаешь. Пока не убедишься, что все это чушь собачья.
Забавно, как личная трагедия может сорвать завесу так быстро, что закружится голова. Я больше не слеп к этой ерунде, и, честно говоря, часть меня предпочла бы сохранить свое невежество. Потому что теперь я чувствую себя опустошенным, и зияющее пространство внутри меня продолжает расти.
— Господи, — бормочу я себе под нос. — Просто заткнись и делай свою работу.
Я расстегиваю пуговицу на джинсах и говорю себе, что все это не имеет значения. Затем появляется Джеймс, чтобы намазать меня маслом «чтобы камера могла запечатлеть каждую выпуклость и изгиб».
Я на самом деле ненавижу этот день.
ЧЕСС
ЕСТЬ ТАКОЕ ВЫРАЖЕНИЕ: КАМЕРА НИКОГДА НЕ ЛЖЕТ.
Фотографы знают, что это неправда. Камера и, соответственно, фотография — врут все время. Мы заставляем их обманывать посредством манипуляций. То, что выглядит одним в реальной жизни, на фотографии может выглядеть совершенно по-другому. Свет и тень, отрицательное пространство и углы, множество вещей могут повлиять на результат.
Камера меняет понятие красоты. Совершенно обычные люди вдруг оживают перед камерой. Есть что-то в том, как свет падает на них, и внезапно они становятся совершенно прекрасными. Угловатые линии изможденного лица могут быть удивительными, а лица невероятной красоты выглядеть странно плоскими.
Это моя работа — найти историю в лице, в теле.
Я напоминаю себе об этом, когда
