Берег динозавров - Кейт Лаумер

В ту ночь мне не спалось. Когда я проснулся, не было шести, хотя сеанс очистки памяти назначен на восемь утра. Съев легкий завтрак, я отправился погулять по пляжу. Порадоваться в последний раз мыслям о Лизе — и заодно усомниться в мудрости наших методов. Не упускаем ли мы чего-то важного?.. На такие вопросы не бывает ответов, но за размышлениями я незаметно отошел от станции на милю, а то и на две. Полчаса я просидел на песке, глядя на море и лениво размышляя, что делать, если из первобытных зарослей позади появится кто-нибудь большой и голодный. Оказалось, тема меня не трогает.

Такие мысли до добра не доведут, сказал я себе. Самое время вернуться и привести в порядок мозги. Скоро начну думать, как легко было бы шагнуть в камеру хронопорта и отправиться обратно в тысяча девятьсот тридцать шестой год — через десять минут после ухода…

Мои размышления прервал звук выстрелов.

Любопытно, как в моменты величайшего напряжения рассудок занимает себя пустяками. Оказалось, я уже бегу, разбрызгивая соленую воду там, где волны лизали берег на моем пути.

«Не будет тебе кондиционированного воздуха, не будет тихой музыки; не будет горячего обеда, не будет ни ультрасауны, ни воздушного ложа… И не будет, никогда не будет Лизы…»

Зарываясь в песок, я рванулся прямо через невысокий барханчик, миновал, спотыкаясь о корни, пальмовую рощицу на вершине и замер, глядя на станцию.

Не знаю, что я рассчитывал увидеть — взрывы больше всего напоминали орудийную стрельбу древней эры, — но на белом песке, в нескольких сотнях ярдов от станции, обнаружились две грязно-серые машины на гусеничном ходу. Тяжелые, тонн по пятьдесят, если судить по виду; явно бронированные. Ни пушечных стволов, ни порохового дыма — но без артиллерии тут не обошлось: угол станции сильно пострадал. Гладкая лобовая броня ближайшего танка плюнула огнем; раздался грохот. С другим танком не все было в порядке: гусеница разорвана, а в нескольких местах откуда-то из-под брони выползал дым. Тяжелая машина внезапно вздрогнула, будто думая подпрыгнуть; там, где выходил дым, появились языки почти невидимого огня. Я едва успел рухнуть лицом вниз. Взрывная волна ударила по ребрам: последний пинок поверженного гиганта.

Вскочив, я побежал вперед, плюясь песком и задыхаясь. Не скажу, чтобы я хорошо соображал, но в одном не сомневался нисколько: единственный хронопорт по эту сторону плейстоцена там, внутри станции. Чем ближе я успею подбежать, тем легче будет смерть, когда меня подстрелят…

Но ни мои честолюбивые замыслы, ни героические усилия никого, похоже, не интересовали. Оставшийся танк — третья эра, как сообщил наконец старый добрый вычислитель промеж ушей, — так и полз прямо на станцию, стреляя на ходу. Ярд сумел-таки прикрыть здание защитным полем, хотя бы частично: при каждом выстреле над станцией вспыхивала радужная корона. Другое дело, что защитный комплекс рассчитан на бронтозавров, а не на танки. Долго не продержится…

Оставив размышления и пригнувшись, я вложил все силы в последний рывок. Язык огня лизнул землю впереди и погас; волна горячего воздуха сдула меня, как старую газету. Я покатился, думая, что оно, может, и к лучшему: труднее угодить под случайный выстрел. То есть будто я сам придумал лечь на землю… В конце концов пришлось встать на ноги — в десяти ярдах от гостеприимно распахнувшейся дыры в восточной стене. Там, где раньше не было видно бетона из-за зеленой шпалеры. Самые длинные десять ярдов в моей жизни, не скрою. Внутри виднелись остатки картотеки, потроха кресла-восстановителя и почерневшие металлические листы там, где раньше были солидные и спокойные дубовые панели… Но как я ни бежал, печальная картина отказывалась приближаться. Ноги вязли, будто по колено в столярном клее, а вокруг бушевала адская топка.

В пролом я красиво нырнул головой вперед, издалека. Не могу сказать, во что я врезался головой; может, кто-то забыл в штабной комнате наковальню?

Когда я вынырнул из густого тумана, полного ярких огоньков и ревущих чудовищ, на меня смотрело мокрое от пота лицо Нелла Ярда, старшего хрономастера и начальника станции.

— Держись, парень! — прокричал он. Кричать приходилось из-за обстрела. — Остальные ушли! Тебя жду! Я знал, что ты внутри защитного поля. Тебе надо знать — я должен был…

Остальное утонуло в могучем грохоте — предшествующая канонада показалась легкой разминкой. Я так и не узнал, что Ярду надо было мне сказать.

Все рухнуло и смешалось. В горле першило от запаха озона — это если не говорить о дыме, бетонной пыли, раскаленном железе и пролитой крови. Нелл Ярд скрылся за дверью штабной комнаты; на подгибающихся ногах я двинулся следом. Переступив через порог, я увидел, как старший хрономастер набирает что-то на клавишах консоли. Загорелся красный маячок, взвыла и замолкла аварийная сирена; обернувшись, Нелл Ярд встретился со мной глазами.

— Нет! Уходи отсюда, Равель!.. — Он даже замахал руками. — Ты что, ни единого слова не слышал? Ты должен!.. Координаты…

— Не слышу! — прокричал я в ответ и действительно не услышал собственных слов.

Без особой деликатности ухватив за руку, Ярд толкнул меня в сторону служебного туннеля:

— Не понимаешь? Мне надо перевести станцию в нулевую фазу! Нельзя позволить, чтобы ее захватили!..

Крышка люка отошла в сторону, и Нелл Ярд перебросил меня через комингс, будто куль с тряпьем. В голове немного прояснилось — от удара об пол, наверное.

«Так-то ты обращаешься с больным человеком», — подумал я.

Слишком быстро, не успеть…

— А теперь беги! — Голос Ярда доносился издалека — за миллион миль, наверное. — Успей как можно дальше… Удачи, Равель!..

Обнаружив себя стоящим на четвереньках, я, как сумел, поднялся на ноги и побежал, шатаясь. В конце концов, мне приказано, а Нелл здесь пока что главный.

Мир ушел из-под ног и опрокинул меня в чистилище; сверху улеглась тысяча тонн горячего песка, запечатывая навсегда.

«Может, и не навсегда», — произнес негромкий голосок деловым тоном.

«Правда?» — удивился я.

Рот мне тут же забило песком. Я попробовал набрать воздуха, чтобы отплеваться как следует, но только набрал полный нос того же песка. Тут, похоже, сами собой включились дремучие инстинкты: я заработал руками и ногами, пытаясь выплыть, — и скоро оказался на поверхности, где кроме удушающего жара и вони горелого пластика был еще и воздух. Насыщенный пылью и дымом, но пригодный для дыхания. Откашлявшись и отплевавшись, я огляделся.

Я по-прежнему лежал в служебном туннеле, только стены покоробились, будто кто-то пытался их расплавить и едва не преуспел в этом. На пол нанесло песку, около фута — оттуда-то я только что и выплыл. Что же случилось?..