Осознанное сновидение - Стивен Лаберж

Блаженный Августин рассказывает, что все сомнения сновидца были полностью развеяны. Убедительность таких аргументов (если бы они не сопровождались осознанным сновидением) весьма слаба. Юноша, утешавший Геннадиуса, мог объяснить природу глаз, которыми тот видел во сне, не лучше самого Геннадиуса. Несмотря на все доводы Аристотеля, для Геннадиуса и большинства его современников «видеть» означало «верить». Что-то увиденное во сне было для них не просто образом, а реальным объектом, существовавшим где-то вне сновидца. Поэтому все эти видения пытливый ум человека объяснял реальным существованием глаз сновидения.

Аналогичные размышления приводили к предположениям о наличии у тела сновидения, как и у реального физического тела, органов чувств. Это второе тело, тело сновидения, могло нормально функционировать, когда физическое тело оставляло все дела и засыпало. Из всего этого легко было заключить, что эти два тела полностью независимы.

Теперь переместимся на несколько веков вперед и станем свидетелями удивительного развития утонченной техники сновидения. Тибетские буддисты еще в VIII веке и. э. практиковали разновидность йоги, созданную для сохранения бодрствующего сознания в состоянии сна. Они были первыми людьми, которые располагали экспериментально подтвержденным и ясным пониманием того, что сновидения являются творением исключительно ума сновидца. Такая концепция полностью согласуется с открытиями современной медицины и психологии. Во многом восточные мастера далеко опередили современную западную психологию. Например, древнее руководство для будущих йогов утверждало, что некоторые упражнения по контролю над сновидениями развивают способность переживать по сне любое воображаемое событие. Однако, вырабатывая в себе такую силу, йоги-сновидцы преследовали цели, далеко выходящие за рамки тривиального развлечения. Для них осознанные сновидения были инструментом познания, благодаря которому он» постигали субъективную природу как состояния сна, так и бодрствования. Считалось, что такое постижение имеет глубочайший смысл. С помощью осознанных сновидений йогин учится понимать, что материя или форма, в ее размерных (большое-малое) и количественных (множество-единство) аспектах, полностью субъективна для того, кто заметно развил в себе силу ума с помощью йоги.

Другими словами, используя психические эксперименты, йогин на реальных переживаниях учится тому, что характер любого сна можно изменить или преобразовать усилием собственной воли. Продвигаясь дальше по пути обучения, он понимает, что разнообразие сюжета сновидений – это лишь игра его ума и что оно является зыбким миражом. Еще через некоторое время ученик постигает, что сущность формы и всех вещей, воспринимаемых в состоянии бодрствования органами чувств, настолько же нереальна, как и их отражение в сновидениях. Оба эти состояния являются проявлениями сансары. Последний шаг приносит Великое Постижение: внутри сансары ничто не может быть реальнее сновидений.(3)

Те читатели, для которых эти слова нуждаются в дополнительных объяснениях, возможно, найдут их в главе 10. Там мы вернемся к этой теме. Очевидно, аналогичная практика примерно в то же время существовала и в Индии. Несмотря на то что тантра была в основном устной традицией, передававшейся от учителя к ученику, сохранился, датированный Х веком тантрический текст, посвященный методам сохранения осознанности после засыпания. Однако описание их очень непонятно и почти не поддается расшифровке. Например, в тексте говорится о достижении власти над сновидениями через «промежуточное состояние», возникающее в результате погружения в «глубокое созерцание» и перехода в «состояние слияния сна и бодрствования».(4)

Через несколько веков, в период расцвета ислама, появляются новые упоминания об осознанных сновидениях. В XII веке известный арабский суфий Ибн-аль-Араби, известный под именем Величайший Мастер, утверждал, что «во время сна человек может управлять своими мыслями. Тренировка подобной бдительности... приносит личности огромную пользу. Каждый должен пытаться развивать у себя эту полезную способность».(5)

Столетие спустя св. Фома Аквинский вскользь коснулся темы осознанных сновидений, цитируя предположение Аристотеля о том, что иногда во время сна чувства не исчезают полностью. Он утверждал, что это случается «в конце сна у спокойных людей, наделенных сильным воображением». И далее: «... но не одно лишь воображение сохраняет свободу, отчасти свободен и здравый смысл. Иногда во время сна человек способен понимать, что видит сновидение, и различать вещи и их образы».(6)

У нас есть доказательства того, что в средневековой Европе осознанные сновидения были хорошо известны. Однако репутация сновидений была в то время не из лучших, нередко их рассматривали как проделки бесов. Поэтому открытое обсуждение осознанных сновидений могло стать поводом для аудиенции у местной инквизиции.

В XIX веке пришло понимание, что мозг способен на гораздо большее, чем мы думаем, что за светлой, но ограниченной областью сознания открывается огромное и непроглядное поле бессознательного. Явное знание – то, о чем мы можем подробно рассказать, – является лишь небольшой частью нашего разума. Большая часть является бессознательной – подразумеваемой, скрытой, не поддающейся описанию. Бессознательное – это фундамент, на котором зиждется сознание. Ментальные процессы, такие, как сознательно направленное мышление, развиваются из первичных структур бессознательного мышления и в значительной степени зависят от них. В девятнадцатом столетии снам перестали приписывать сверхъестественную природу, их больше не считали вестниками мира мертвых или обители богов. Теперь мы знаем, что мир сновидений, «подземелье» человеческого разума, – это мир бессознательного. С пониманием этого психологи и физиологи получили возможность начать научное исследование сновидений. Многие ученые для проникновения в мир бессознательного изучали состояние сна.

Однако мне хотелось бы обратить внимание читателя на тех из них, кто откликнулся на призыв Рихарда Вагнера превратить бессознательное в сознательное и занялся исследованием осознанных сновидений. Ярким их представителем является Маркус д'Эрви де Сен-Дени. Днем он был профессором-китаистом, а ночью – настойчивым и самоотверженным экспериментатором, усердно записывающим свои сны (записи велись им с тринадцати лет). Зигмунд Фрейд, родившийся в день тридцатичетырехлетия Сен-Дени, называл его «самым энергичным оппонентом тех, кто выискивал уничижительные физические объяснения сновидениям».(7)

Его замечательная книга «Сновидения и как ими управлять», вышедшая в 1867 году и недавно в сокращенном варианте переведенная на английский(8), является документом, повествующим о более чем двадцатилетних исследованиях.(9) К сожалению, оригинальное издание никогда не было широко доступно. Фрейд, например, упоминает, что ему не удалось достать копию, «несмотря на все усилия».

Остается только сожалеть, что основатель психоанализа был лишь поверхностно знаком с возможностями осознанных сновидений и управления ими. В первой части книги Сен-Дени описывает последовательное развитие своей способности управлять снами: сначала возрастала способность вспоминать сновидения; затем появилось понимание того, что происходящее – сон; затем шло обучение просыпаться усилием воли, и, наконец, была выработана способность направлять ход сна. Во второй части автор описывает существовавшие ранее теории сновидений и предлагает собственные идеи, основанные на многочисленных экспериментах с самим собой. Приведенная ниже цитата поможет получить некоторое представление об идеях Сен-Дени:

Я спал и отчетливо видел все мелкие детали, украшавшие мой кабинет. Мое внимание привлек фарфоровый пенал, в котором я держал ручки и карандаши. На нем был необычный рисунок... Внезапно я подумал, что в реальной жизни всегда видел этот пенал только целым. А что, если я разобью его во сне? Как разбитый пенал будет выглядеть в моем воображении? И я немедленно разбил его вдребезги. Подобрав все кусочки, я внимательно осмотрел их. Края разлома были остры, а в нескольких местах трещины пересекали декоративный рисунок. Очень редко мне приходилось видеть сновидение подобной яркости.(10)

Возможно, многие эксперименты Сен-Дени терпели неудачу из-за недооценки силы намерения. Наши исследования в Стэнфорде показывают, что намерение является очень важным детерминантом того, что происходит как в осознанном, так и в обычном сновидении. Если, проводя сновидческий эксперимент, вы намереваетесь получить определенный результат, то очень вероятно, что вы его получите. В эту ловушку обычно попадался и этот исследователь. Тем не менее, никакая критика не способна преуменьшить его вклад в описываемую область. Сен-Дени продемонстрировал возможность сознательного переживания сновидений. Не каждый, кто предпринимал попытки развить подобную способность, добивался такого же успеха. Фредерик У.-Х. Майерс, классический ученый из Кембриджа и один из основателей Общества психических исследований, жаловался, что, несмотря на «настойчивые усилия», лишь во время трех из трех тысяч ночей ему удалось осознать, что он видит сон. И все же он внес в общее дело свою скромную ленту: пример Майерса всегда будет напоминать о необходимости не «старательных», а эффективных усилий.