Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего - Ватутин Денис

Но меня уже никто не слушал… Туристы послазили со своих дромадеров, стали кучкой вокруг геолога, наперебой предлагали ему свои сухпайки и начали с ним фотографироваться на фоне поселка его обитания. Крис Паттерсон пытался выяснить, как называется его религия и какие обряды в ней приняты, а главное — нет ли ритуальных человеческих жертвоприношений и нельзя ли это снять на видео.

Мы с Ириной растерянно смотрели друг на друга и глупо улыбались — мы сейчас были лишними для всех, и это нас объединяло.

— Нет, ну ты посмотри на них, а? — Я не мог сдержать усмешки на своей физиономии. — А говорят, Охотники Марса — суровые люди! Любимая женщина для них — автомат, подковы гнут усилием воли, супермены пустынь и плоскогорий! Мать их разэдак! А ведут себя как дети, честное слово. Я извиняюсь, Ирина, за поведение своих людей…

— Да ладно, — она, рассмеявшись, махнула рукой, — мои-то еще хуже: как в зоопарке… особенно этот… Паттерсон. Я его, честно говоря, на дух не переношу — полный имбецил!

— Мне он тоже не очень, — признался я. — Американец?

— Скорей всего. — Ирина покачала головой.

Я поднял ствол автомата вверх и нажал на спусковой крючок. Бахнул одиночный выстрел. Эффект был предсказуем — все вздрогнули.

— Встречу с дружественными аборигенами из племени Геологов объявляю закрытой! — крикнул я. — Настает минута прощаний и слез!

— Очень жаль! — сказал действительно растроганный итальянец Джованни Муррей. — А я хотел…

Тут взгляд геолога уперся в меня.

— Вам повезло, путники! — воскликнул он, тыча в меня пальцем. — Вас ведет за собой Воин Света! Он — Избранный! От его автомата исходит священное сияние предков! Я вижу его Путь! Он приведет вас к Зеркалу! В Зеркале есть все! Там хранятся КЛЮЧИ! Следуйте за ним и за этой женщиной! Она отражается в нем, а он в ней! В них есмь Начало!

— Да-да, — подтвердил я, — и мы еще поженимся, и у нас будет тройня, и мы завоюем Вселенную! По коням, граждане отдыхающие, — поезд отправляется!

Боковым зрением я заметил темное пятно, напоминающее Черную Дыру, — это были глаза Ирины, в которых неожиданно сконцентрировалась вся марсианская ночь.

— Что-то не так? — спросил я.

— Вы иногда бываете не менее циничны, чем ваши люди, — кинула она небрежно и, дав шпоры своему дромадеру, поехала вперед.

Мысленно назвав себя кретином в кубе, я рванул за ней и только на полдороге спохватился: стоп! Это что же получается? Первые разборки у сладкой парочки? Нет, так не годится. Здесь не институт благородных девиц. Я — веду группу… От меня все зависит… я — за всех отвечаю! Я — я!!! Один я везде! Оставалась бы на своей кафедре! Сидела бы в своих архивах, если такая нежная!

И все равно внутри было как-то неприятно… только-только мы, кажется, начали понимать друг друга…

Тихо и без особых происшествий продолжался наш путь. Взошла вторая луна — Деймос, то есть «ужас», но ужаса я никакого не чувствовал. Мерно покачивались дромадеры, Йорген негромко включил через внешние динамики какой-то свой сборник «Deep Purple», а Сибилла требовала поставить Мерлина Мэнсона. Йорген пытался доказать ей, что ее «Мэнсон полное дерьмо по сравнению с настоящим хард-роком», а Сибилла в сотый раз называла его «ретроградом, безвозвратно ставшим на якорь прадедушкиных ценностей». А когда их культурологический спор переключался на транс и рэйв — культуру и ее значение в революции синтетических наркотиков, — мой канал восприятия просто отключался. Туристы негромко переговаривались, тихо смеялись, а над гигантскими гребнями барханов раздавался тоскливый вой церберов, которые, подобно своим земным предкам, не оставляли луны без внимания, тем более что их тут целых две! Где-то очень далеко эхом отдавались одиночные выстрелы, но, зная, как в барханах передаются звуки, можно было предположить, что это за много километров отсюда.

Я сдвинул вбок кислородную маску и закурил сигарету, периодически прикладываясь к заветной фляге и борясь с острым желанием подъехать к Ирине и попросить прощения (я иногда действительно совсем себя не понимаю). Ирина ехала на корпус впереди и казалась совершенно отчужденной, а я делал ставки сам на себя — сколько я выдержу без общения: дорога длинная. Расчетная точка нашего прибытия была, по моим подсчетам, еще в пяти стандартных часах нашего маршрута. Это старый горнодобывающий автономный мини-завод, уже давно заброшенный и разграбленный, но с уцелевшим бытовым сектором и сносно работающим реактором. Он стоял на границе песков и каменистой равнины, переходящей в многокилометровое плоскогорье, тянущееся далеко на север.

Я проиграл сам себе сто пятьдесят эргов[7] и с чистой совестью проигравшего подъехал поближе к Ирине.

— А вы знаете, что по инструкции гид должен следовать вторым, за лидером смены? — спросил я.

Ирина промолчала: она что-то записывала в свой электронный планшет.

— Вы на меня сердитесь? — вновь спросил я, напоминая самому себе кота, трущегося о ноги хозяина.

— Нет, не сержусь, — ровным голосом ответила она.

— А можно узнать, что вы там записываете? — Я уже тихо ненавидел себя за то, что вообще заговорил с ней.

— Да… так… личные заметки… — Она отвернула планшет так, чтобы я не мог ничего на нем прочесть. Но я успел уловить пару слов: «…аномалия № 42. Форма — треугольник…»

— Вы пишете о глюках? — удивился я.

Она резко повернула голову в мою сторону, смерила меня взглядом — скорее оценивающим, нежели гневным.

— Да, — наконец ответила она, — я веду классификацию аномалий, виденных мною лично.

— Это у вас задание такое? — спросил я как можно непринужденней.

— Почему? — искренне удивилась она. — Я интересуюсь Марсом, мне нравится эта планета, и я хочу здесь многое понять. Может, эти заметки пригодятся кому-нибудь, даже если это буду и я.

— И как вы классифицировали сегодняшний глюк? — спросил я не без иронии.

— Пожиратель Избранных Воинов Света, — ответила она, хищно улыбнувшись.

У меня было ощущение, что я получил в солнечное сплетение.

— Ладно, — я как-то очень комедийно хрюкнул, — один-один.

И она УЛЫБНУЛАСЬ! Я купался в лучах этой улыбки, как идиот, которому подарили новый фантик! Боже — я определенно себе не нравился. Я стал социально опасен!

— А скажите мне, — спросила Ирина, — про какое «зеркало» бредил этот безумный геолог? Ну, помните? Он сказал, что в зеркале есть все, какие-то ключи, и что вы нас туда ведете.

— Это такая старая марсианская байка, — ответил я, затягиваясь сигаретой, — про то, как когда-то, очень давно, при Первой Волне колонизации, когда на Земле бушевали ураганы и жарило солнце, а на Марсе не было вообще ни хрена, даже такой жиденькой кислородной атмосферки, одна из первых экспедиций на Марс была целиком военной и до потери пульса секретной. Она-то и заложила первую Марсианскую базу под видом установки подпочвенного сканера пород. Сделана она была суперкруто — по технологиям, опережающим свое время на добрую сотню лет. Проект назывался «Зеркало-13», почему — никто не знает. И говорят, эта база до сих пор существует и в состоянии привести в действие какие-то секретнейшие устройства, которые могут сделать жизнь на Марсе земным раем, но без приказа — ни-ни. И вообще они в курсе всего, что тут происходит, могут они все, и инопланетяне у них в корешах числятся. Во как! Но месторасположение ее сверхзасекречено, десятью степенями высшей секретности, потому что… мало ли что… Ищут ее уже третье поколение колонистов, да не могут сыскать! В общем, бред отчаявшихся, своеобразный эквивалент местной религии… А вы разве не слыхали? Или деды вам только обо мне рассказывали?

— Очень любопытно, — пробормотала Ирина, что-то быстро набивая на планшете.

И вновь повисла пауза — несколько напряженная, но ни к чему не обязывающая…

Клекот я услышал, но сильно не напрягся: максимум, на что способен марсианский гриф, именуемый в народе «гарпия», — это сбить с седла. Они вообще редко нападают на людей, только с большой голодухи. Покалечить могут того, кто без шлема, но шлем, по инструкции, снимать можно только в бытовых блоках. Грифов завезли на Марс в качестве детритофагов[8], в надежде воссоздать экологическую земную цепочку. Ну тому гению, кто их выпустил полетать и освоиться, я бы в глаза посмотрел, со значением… В общем, я уже отчетливо слышал свист перьев и легкое повизгивание и был готов наклонить голову сантиметров на двадцать, а он бы и промахнулся. Ирина слегка отстала, так что гарпия ее и не задела бы. Но пока нагибался, я успел заметить расширившиеся от ужаса глаза Ирины и ее молниеносное движение к бедру, потом — яркую вспышку, и, не пригнись я пониже, меня снесло бы огромным кровоточащим куском птичьего тела. Запахло паленым мясом, и по моей спине потекла свежая горячая кровь грифа-мутанта, а на песок рядом шлепнулась отличная дымящаяся деталь цыпленка-табака. Кто-то вскрикнул. И — тишина…