Я хочу быть ветром... - Ронда Гарднер

— Давайте сразу внесем ясность, мистер Раффер. — Сара упорно отказывалась обращаться к нему по имени. — Моя дочь не беременна.

— Тогда зачем вы мне голову морочили? Почему же вы сразу…

— Почему я вам сразу этого не сказала? — Сара вызывающе посмотрела на него. Ее бесило это отсутствующее выражение на лице Мартина Раффера. — Потому что мне было любопытно узнать, как вы стали бы решать подобную проблему, если она вдруг возникла.

— И судя по вашему виду, мое решение вам не очень понравилось?

— Не очень, мистер Раффер.

— Меня зовут Мартин! Прекратите меня называть «мистер Раффер». Я с вами не собеседование провожу о приеме на работу.

Сара покраснела и не нашла, что сказать.

— Могу я полюбопытствовать, а какого ответа вы от меня ждали? Что я, по-вашему, должен был бы предпринять?

— Это пустой разговор, ведь Эллен не беременна.

— Вы опять уходите от ответа. — Мартин резко подался вперед, испытующе глядя на Сару. — А мне действительно интересно узнать ваше мнение.

— Н-не знаю.

— Неужели вы и впрямь рассчитывали, что я заставил бы сына жениться на вашей дочери и взвалить на себя бремя отцовства — и это в семнадцать-то лет?!

— Всегда предпочтительнее, чтобы у ребенка были и отец, и мать.

— А ваша дочь, как я понял, росла без отца? Исходя из того, что вы не замужем…

Сара отвела взгляд. Она себя чувствовала не в своей тарелке и не знала, как уйти от неприятной темы.

— Я и не собиралась замуж, если это вам так интересно.

Мартин Раффер ничего не ответил, но Сара прекрасно понимала, о чем он сейчас думает.

— Просто все получилось немного не так, как я себе это представляла, — зачем-то добавила она, словно оправдываясь.

— Все понятно.

— Неужели, мистер Раффер?

— Я действительно все понимаю. — Он на мгновение умолк, а когда заговорил снова, его голос звучал очень серьезно и даже угрюмо: — Я вижу перед собой молодую мать, которая беспокоится за свою дочь, потому что не хочет, чтобы дочь повторила ее судьбу. Стремление вполне оправданное. Но, честно говоря, я не думаю, что вы правильно разобрались в ситуации. Поведение вашей дочери вас беспокоит. И вы вините в этом моего сына. Интересно, почему вы решили, что это именно Брайан плохо влияет на вашу дочь?

Итак, они поменялись ролями. Сначала она собиралась обвинить мистера Раффера в плохом выполнении отцовских обязанностей. Потом надеялась вызвать у него хотя бы сочувствие к ее проблемам. Но, похоже, само понятие «сочувствие» чуждо этому человеку. Более того, теперь уже он обвинил ее в том, что она возводит напраслину на его сына.

— Я никого ни в чем не виню. — Сара на мгновение умолкла, борясь с раздражением, и даже сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Раз уж она встретилась с мистером Раффером, надо хотя бы с ним поговорить, только без нервов. — Вы правы. Я так беспокоюсь за дочь, что даже решилась пойти к совершенно незнакомому человеку. — И слава Богу, что у меня нет таких знакомых, подумала она. — Я не знаю, кто виноват в том, что сейчас творится с Эллен. Ваш ли сын или кто-то другой…

— Но вы тем не менее сделали определенные выводы.

— Просто я соотнесла некоторые факты! — Голос Сары едва не сорвался на крик. Она снова выдержала паузу и продолжила, уже спокойнее: — Я вижу, что жизнь моей дочери катится по наклонной. И я понятия не имею, как мне ее удержать. Вот почему я хватаюсь за любую возможность…

Сара вновь замолчала. Ее одолевали самые противоречивые чувства. Ей хотелось расплакаться. Но еще больше — наорать на мистера Раффера, — наорать так, чтобы пробить броню его холодного насмешливо равнодушия.

— За последние несколько месяцев Эллен очень изменилась. — Саре все же удалось овладеть собой, и ее голос зазвучал спокойно и без надрыва: — Она стала совсем другой. Постоянные вечеринки, киношки. Домой возвращается поздно ночью. Занятия забросила. Оценки в школе все хуже и хуже. Еще немного, и она решит, что ей вообще незачем продолжать образование. — Она посмотрела прямо в глаза Мартину Рафферу. — У Эллен нет таких денег, которые позволили бы ей ни о чем не думать. Если она чего-то добьется в жизни, то только своим умом. Но ум — ничто, если у человека нет настойчивости и желания пробиться наверх…

— Я все-таки не понимаю, почему вы обратились ко мне, мисс Литгоу?

Теперь в голосе Мартина Раффера было что-то еще, помимо обычного равнодушия. Вот только Сара никак не могла понять, что именно. Его лицо оставалось абсолютно непроницаемым. У него на уме могло быть что угодно. Но он, похоже, был готов хотя бы выслушать ее.

— Я думала, что вы могли бы поговорить со своим сыном, мистер Раффер. Меня Эллен просто не слушает.

— И вы полагаете, что это как-то поможет?

— Надеюсь, да, мистер Раффер. Сейчас у меня такое ощущение, будто у меня дома идет постоянная война. Бывают, конечно, перемирия. Но в последнее время они делаются все короче.

— Вы так мне и не объяснили, почему считаете, что во всем виноват мой сын. У вашей дочери наверняка много друзей. Откуда вы взяли, что именно Брайан, а не кто-то другой сбивает ее с пути истинного?

— Я знаю всех друзей Эллен.

— Всех до единого?

— Во всяком случае, тех, с кем она общается чаще всего. Я еще раз повторяю, мистер Раффер, у меня нет никаких доказательств того, что ваш сын подстрекает ее к непослушанию. Я не видела никаких писем, в которых он советовал бы ей наплевать на мать и всегда поступать по-своему. Но она постоянно упоминает в разговорах его имя. И началось это именно тогда, когда… когда у меня с ней возникли проблемы.

— Вас послушать, так мой сын просто исчадие ада. — Мартин Раффер коротко хохотнул, и у Сары почему-то возникло ощущение, что в его словах прозвучала издевка. — Вы его знаете лично?

— Нет, но…

— Тогда как же вы можете судить о человеке, которого даже в глаза не видели?! Вы можете внятно мне объяснить, что происходит с вашей дочерью? В чем конкретно заключается проблема?

— Нет, не могу, — неохотно призналась Сара. — Просто мне кажется, что ваш сын очень влияет на мою дочь.

— Вы думаете, они спят друг с другом? — Вопрос был задан спокойным, даже каким-то будничным тоном.

Сара с негодованием взглянула на собеседника, но ей все же пришлось сказать:

— Считаю, что это не исключено.

— А если бы они спали, разве дочь не сказала бы вам об этом?

— Не знаю. Мне хотелось бы думать, что она бы мне все сказала, но я, право, не знаю.

Сара смутилась. Только теперь она начала понимать, что агрессивный настрой Мартина Раффера был оправдан. Ей тоже было бы не очень приятно, если бы к ней заявились родители какого-нибудь приятеля Эллен — при этом совершенно незнакомые люди — и стали обвинять ее дочь в том, что она совращает их милого, наивного мальчика.