Проклятие старого ювелира - Борис Бабкин

– Так и сюда могут заявиться, – перепугалась Клавдия.

– Сюда вряд ли, – попробовала успокоить ее Людмила. – О тебе же не знает никто. Но если я не ко двору, – она поднялась, – давай мои бабки и…

– Живи, – поспешно откликнулась толстуха.

– Она ничего не знает о деле Отмычки, – сказал по телефону Станислав. – Скорее всего люди Воеводы хотели узнать у нее об этом воре.

– Ясно, что ничего не ясно. Постарайся купить Сурикова. Уж он-то все знает. Но сделать это надо осторожно. Если Исак прознает, будут неприятности, а к ним мы пока не готовы. Кстати, сработали твои люди замечательно. Хорошо, что я не последовал совету Аркадия.

– Это совет не Аркаши, – усмехнулся Станислав, – а Элеоноры. Она хочет все сразу и…

– А вот это уже не твое дело, – недовольно прервал его абонент. – Занимайся тем, что тебе поручено. И как только появятся новости, я сразу хочу их знать.

Услышав частые гудки, Станислав усмехнулся и аккуратно положил трубку. Потянулся.

– Вот так всегда, – пробормотал он. – Как раньше – приказы не обсуждаются, а выполняются, – так и теперь то же. Но если тогда я был солдатом, то сейчас шестерка. А вообще ведь все может перемениться в один момент.

– Что я тебе говорила? – насмешливо спросила миловидная женщина с короткой стрижкой. – Не верю я этому Горцу. Надеюсь, ты не забыл, кем он был?

– Как и то, – усмехнулся склонный к полноте немолодой мужчина, – кем был я, да и ты тоже, – рассмеялся он. – И если Стасик просто…

– Сколько можно об этом говорить? – недовольно перебила женщина.

– Перестань, Эля. В конце концов, позволь мне принимать решения. Ведь мы уже не раз говорили об этом. Постарайся понять: мы занялись непривычным для нас делом. Так сказать, совершаем первые шаги. И я не желаю, чтобы эти шаги были направлены к откровенной уголовщине. А то, что предлагаешь ты, иначе не назовешь. Конечно, можно показать свою силу, втянуться в разборки. И что дальше? Внимание правоохранительных органов и множество врагов. Ведь там уже давно все отлажено. Сколько лет занимаются этим, и проколов не было ни разу. Дважды были арестованы посредники, но это ничего милиции не дало. Никаких зацепок…

– Ты знаешь, на какую сумму был товар в дипломате курьера? – осведомилась Элеонора.

– Триста двадцать две тысячи шестьсот пять долларов. Предположим, мы бы взяли это. И что дальше? Продавать, не привлекая внимания к себе, мы бы не смогли. Рынок подпольного оборота драгоценностей давно знает товар каждого продавца. И представь, как бы мы выглядели в глазах…

– Но согласись, Лев, такие деньги…

– Это уже речь налетчика, – рассмеялся он. – Взять куш, лечь на дно и широко погулять. У нас в обороте сейчас около миллиона долларов, товара на двести тысяч по нашему ценнику. А следовательно, при самом плохом раскладе мы можем получить за товар около миллиона. Но для этого надо выйти на рынок чистыми. Это непременное условие рынка, где крутятся большущие деньги и клиенты со всего мира. С запачканными кровью руками там не принимают.

– Но тем не менее кое-кто из них спонсирует террористические организации и финансирует ваххабитов в Чечне.

– Это уже другое. Заимев имя, ты волен распоряжаться деньгами как угодно.

– В таком случае постарайся объяснить мне все так, чтобы я поняла. Как именно ты хочешь выйти на этот самый рынок?

– Боюсь сглазить, поэтому позволю себе не ответить.

– Суеверным ты стал.

– Есть немного. А может, и более осторожным.

– Ты мне не доверяешь? – поразилась Элеонора.

– Я не хочу в тебе сомневаться. Ведь если что-то вдруг пойдет не так, я стану делать выводы и мысленно могу обвинить тебя. А я этого очень не хочу. К тому же в последнее время ты стала проводить слишком много времени в обществе одного человека…

– Господи, – улыбнулась она, – ты, похоже, ревнуешь меня к Аркадию. Неужели ты думаешь…

– Если бы хоть на одно мгновение я подумал об этом, вы оба сдохли бы как собаки. Я выразился ясно?

– Вполне.

– Долго ты еще будешь парить нам мозги? – раздраженно спросил дознаватель сидевшего перед ним Алимова.

– Не имею чести знать уголовную терминологию, – усмехнулся тот, – но догадываюсь, что вы изволили говорить о том, будто я вам…

– Слушай, умник! – вспылил дознаватель. – Завтра будет санкция на твой арест. И мой тебе совет – не строй из себя идиота. Ты же прекрасно понимаешь, что сядешь. А сколько ты получишь, зависит от тебя. На помощь извне тебе рассчитывать не приходится. Вполне возможно, что твои работодатели сумеют нанять уголовника, который прирежет тебя заточенной алюминиевой ложкой, задушит скрученным полотенцем или просто…

– Я уже двое суток, – перебил Алимов, – прошу предоставить мне возможность увидеться с прокурором. Мне не дают бумаги, чтобы я смог написать жалобу. Но смею заверить вас, гражданин начальник, обо всем этом я обязательно напишу в краевую прокуратуру.

– Пиши хоть самому Господу Богу. В камере тебя не обижают?

– Вы удивитесь, но нет.

– И все-таки подумай о моих словах. Завтра увидишься со следователем, и после этого каждое сказанное тобой слово будет влиять на решение судей.

Алимов усмехнулся.

– Как дела? – спросил Ларионов вошедшего в кабинет Отмычку.

– Как сажа бела, – вздохнул тот. – Ненавижу эту сучку! Дважды меня сдавали дамы, но я винил себя. А сейчас… – Он выматерился.

Капитан внимательно посмотрел на него. Отмычка явно нервничал.

– Может, скажешь, – капитан подвинул ему пачку сигарет, – зачем ты приехал в Хабаровск? Неужели решил, что тут сможешь…

– Если бы я поехал для работы, – огрызнулся домушник, – то вряд ли сказал бы этой шкуре!

– Тоже верно. Но ты взял у Торбы не только то, что изъяли у Люсьен. Где остальное?

– Не понимаю… о чем ты? А что Торба говорит?

– Отказывается. Говорит, что у него никогда ничего подобного не было, а Люсьен просто на испуг взяли.

– Я ей, шалаве, говорил не раз – не нацепляй на себя эту хренотень по крайней мере полгода. А еще лучше загони кому-нибудь из приезжих с Кавказа, и все дела. А она, паскудина… Прибил бы сучку!

– Но это не твой стиль! – Милиционер засмеялся.

– Сукой буду, – Отмычка чиркнул себя по горлу, – дай мне ее сейчас, изуродовал бы! Чем бы попало товарил… Сучка гребаная, все поломала! Я впервые в жизни себя полноценным человеком почувствовал, а она… – Он шарахнул кулаком по столу.

– Погоди, – остановил его капитан, – что-то ты загадками говоришь. Может, объяснишь?

– А тебя, мент, это не касается! – отрезал вор. – Я же просил у тебя хотя бы пару часов. Потом бы… – Не договорив, Отмычка прикурил и жадно затянулся.

– Скажу честно, я проверял всех твоих знакомых. Некоторые за бабки дали наводку на других, которых мы не знали. Но тебя никто не ждал, и друзей у тебя в Хабаровске нет. Так что… – Капитан покачал головой.

– Какие, на хрен, друзья при моей жизни, – хмуро проговорил Отмычка. – В зоне – кенты, земляки. А на воле лучше одному быть, надежнее и спокойнее. Знать бы об этом раньше, – в его глазах Ларионов увидел боль и сожаление, – наверное, все по-другому было бы.

– Может, все-таки поделишься? – осторожно поинтересовался капитан. – Все-таки…

– Да иди ты, ментяра! – отмахнулся Отмычка.

«Что-то у него сломалось, – мысленно отметил Ларионов, – и не потому, что взяли. Ведь рассказал он о деле, как всегда, совершенно спокойно. Но если сначала на Люсьен была маленькая обида, то сейчас он ее ненавидит по-настоящему. Что же с ним произошло?»

– Алимов, слава Богу, молчит, – вздохнул Леонид. – Хотя, откровенно говоря, страх не отпускает.

– Поэтому держишь пистолет под подушкой? – насмешливо спросила Илина.

– Я в тюрьму не пойду, лучше застрелюсь.

– Хамелеон что говорит?

– Не видел я его. А сам он не звонит, опасается, что меня на прослушку поставили.

– Знаешь, я абсолютно уверена, что все будет хорошо. Кстати, что ты решил с индийцем? Не отложил?

– Конечно, отложил. Представляю, что было бы, если б еще этот раджа заявился.

– Идиот! Он привез бы очень хорошие деньги. Это раз. Во-вторых, он бы вывел нас…

– В этом положении, – холодно улыбнулся Леонид, – не хватало только засветиться на международном уровне.

– Отдай мне это дело, – предложила она, – и я все устрою сама. Отдай, Леонид.

– Была бы ты моей соседкой по даче, может быть, и рискнул бы. Но сейчас не проси. Ты же сразу переведешь стрелку на меня: просил Леонид Ермолаевич Кутрич. Так что даже не мечтай.

– Плохо же ты обо мне думаешь!

– Кроме того, я сворачиваю все дела с добычей и с поставкой. И советую тебе на некоторое время закрыть цех. В противном случае я буду вынужден прикрыть твое производство сам.

– Ты не сделаешь этого! – вскочив, воскликнула она.

– Даю тебе сутки. Если ты не сделаешь этого, я закрою твой цех сам. А как это умеет делать Коновал, ты знаешь.