В ту же реку 3 - Николай Дронт

но дороговато. Есть хорошая столовая в Доме Профсоюзов. Вкусно, совсем недорого, но нужен пропуск. Хотите, я вам туда проход сделаю?

Конечно, предложение было с благодарностью принято, а значит, за кожаную папку расплатились. В ресторан, на комплексный обед Костя и Богдан решили пойти вместе, заодно поближе познакомиться. Можно было бы доехать на троллейбусе, но по такой погоде и пройтись не грех.

На первом, чуть не подвальном этаже гостиницы, ресторан гостеприимно открыл двери для желающих откушать комплекс. Меню было простое: Салат из свежих огурцов и помидор — 22 копейки, харчо из баранины — 32 копейки, жаркое по-домашнему — 46 копеек, компот из свежих яблок — 11 копеек, хлеб — 4 копейки. Общая цена рубль пятнадцать, недёшево. Но вкусно, порции приличные, и обслуживает симпатичная официантка. Хотя, если быть совсем честным, разница с теми, кто заказывал по меню была — тем давали крахмальную салфетку и столовый нож, вместо осьмушкек бумажных салфеток, как у комплексников.

Саша тоже был бы не против пропуска в Дом Профсоюзов, но ему не предложили. Пользуясь отсрочкой, он вылил из бидона остатки спирта во фляжку. Когда ему вновь доверят раздачу?! Как не странно, но должники разом вернули всё взятое "напрокат". Даже компактный импортный двулучевой осциллограф, чему Илья Иванович был крайне рад.

— Зачем? — удивился Саша, — Константин же согласился его отдать!

— Угу, — пояснили ему, — отдаст, а потом нам заявку на новое оборудование зарежут, скажут, у вас уже имеется. А вы задание не выполнили, потому, как мы прибор отняли. На фиг! Ты за Костей смотри, он тот ещё жук!

Вернувшись с обеда, Богдан с Костей были уже "на ты" и понимали друг друга с полуслова. Марго получила конфету "Красная Шапочка" и под наблюдением завсектора выпила свои таблетки. Иваныч пообедал, вышел из чайного закутка и, как в хорошие "мокрые" дни, рванул к рабочему месту, громко хваля вернувшуюся технику. А комиссия стала проводить ревизию сейфа. На отсутствии дефицитных радиодеталей было сказано лишь: "Спиши." А вот четырёхлитровый жестяной бидон под спирт новый разливающий потребовал заменить.

— Зачем? — поинтересовался Шарик.

— Я с ним позориться не буду. Богдан, сам посмотри — бидон для спирта внутри заржавел!

Кладовщик не поверил, заглянул внутрь и потрясённо промолвил:

— Да! Сказать кому, не поверят! Вот ведь как... Да!

Оба с интересом уставились на Сашу.

— Я сам не видел! Я только четыре месяца врио! Я не разбавлял!

Но кто бы поверил! И анекдот пошёл гулять по институту.

Три дня. Три полных рабочих дня длилась инвентаризация. Обнаружились недостачи дефицитных радиодеталей во вскрытых ящиках ЗИПа. Это было чревато лишением квартальной премии. Персональную надбавку в 15 рублей за временное исполнение сняли без разговоров и сразу. О повышении речь уже не велась. Во избежание бОльших неприятностей, инструменты и запчасти, числящиеся за сектором, но отсутствующие в наличии, Саша доставал по всем знакомым, а кое-что даже пришлось выменивать за спирт. Однако призрак денежного начёта отчётливо маячил над несчастным. Его жалкие возражения: "Я так принял!", разбивались о железобетонные: "Твоя подпись? Зачем ставил её под Актом? Надо было принимать по списку, а не брать на себя грехи всех предшественников."

Впрочем, после головомойки недостающее всё-таки списали. Акт на списание занял пять листов. ЗИП пополнили со склада. Костя поставил печать своей печаткой на принятое, запломбировал пломбиром всё, что только можно было запломбировать, и только после того подписал Акт передачи. Как рассказывали, замдир по хозчасти с умилением ставил его поведение в пример на еженедельной летучке.

Всё положенное было получено и разложено по шкафам и ящикам. Причём, обнаруженные "лишние" неучтённые детали и приборы никто никуда не отдал, хотя многие заходили и спрашивали про "махнуть, не глядя".

Работа

Рыбин окончательно принял должность завсектора, вместе с материальной ответственностью. Как не удивительно было для многих, и Игорь Иванович, и Марго приняли Константина и даже признали начальником. Нынче Иваныч до обеда посматривал на часы, а после еды в своём лучшем стиле сидел за стендом и разбирался с ячейками. Как оказалось, стимулирующее действие на него оказывала плоская фляжка объёмом в сто грамм, которая таинственным образом сама наполнялась и оказывалась в одном и том же месте чайного закутка.

Каждую пятницу Илья Иванович уносил домой четвертинку бодрящего. То есть свой литр в месяц, а точнее, даже больше, он имел, тем и был вполне доволен.

Марго раз за разом получала шоколадную конфету перед приёмом таблеток. Зачем её было подкармливать завсектору, не понятно, она и без того прекрасно паяла.

Костя, как его стали за глаза называть все в машзале, приходил и уходил вовремя, требовал того же от своих сотрудников. Он оказался мужиком пронырливым, однако не шибко вредным. Даже отдал Сашу в аренду Ивану Петровичу, хотя с условием, что никого другого из сектора на овощебазу, дежурство ДНД и подобные мероприятия привлекать не будут.

Сам Рыбин большую часть рабочего времени проводил за кульманом, отрисовывая какие-то схемы. Меньшую, ходил по кабинетам, заводя друзей и знакомых. Гора "ничьей" техники в кабинете быстро уменьшилась, затем исчезла вовсе. Зато количество печатных плат для разработки, причём под единственную серию "золотой жук", превысило ёмкость полки в шкафу. Сами "жуки" появлялись коробками. Серия была не бытовая, а потому не особо дефицитная. Редкая — да, но нужная только для работы и бесполезная для дома и семьи.

Через пару недель, когда гора неразобранных ячеек была починена и разложена по местам, Марго начала паять схемы зубодробительной сложности, а Иваныч стал переделывать незанятый стенд под проверку этих схем. Оказалось, что Рыбин в армии не только служил, но и работал над темой будущей диссертации. Сейчас начал писать статью, а в соавторы пообещал взять Игоря Ивановича. Тот, не избалованный такими любезностями от других научных работников, теперь пахал на Костю не только за выпивку, но и за научный интерес.

Отец Марго, как-то заглянув к дочери, посмотрел на кульман и спросил о чём-то у Константина. Тот ответил, его поправили, Рыбин пояснил. Слово за слово, окружающие не поняли как, не поняли почему, но доктор наук и вчерашний лейтенантик сцепились на смерть. Весь лист ватмана оказался сплошняком исчерчен графиками и исписан формулами. Среди адресуемых друг другу эпитетов стали встречаться вовсе