Порочная игра - Кристина Уэллс

В отчаянной попытке утихомирить не на шутку разыгравшееся воображение, она перебралась в маленькую мансарду, которую домовладелица позволила превратить в небольшую домашнюю мастерскую по производству духов.

Сара повязала фартук и принялась за работу. Но пока ее руки словно сами собой отмеряли и смешивали, мысли просто отказывались обрести спокойствие. Снова и снова они возвращались к той мимолетной встрече с Вейном.

Воздух в комнате был наполнен густым ароматом роз, и у случайного посетителя от него могла закружиться голова. Сама Сара давно привыкла к этой немного сладковатой духоте. Розовая вода пользовалась спросом у постоянных посетителей аптеки. Самой Саре, которая чуть ли не все время занималась ее изготовлением, давно уже расхотелось даже нюхать розы. Она оглядела ряды горшочков, выстроившихся на полке у противоположной стены. Если бы только ей удалось вытащить их из трясины долгов Бринсли, она сполна бы смогла насладиться подбором самых разных сочетаний всех этих дразнящих ароматов. Конечно, прежде всего, цветочные эссенции, но ведь есть еще и такие экзотические вещи, как ваниль, сандал, палисандр, серая амбра, пачули, пряности… То, что везут с Востока, конечно, стоит очень дорого, но, кто знает, может быть, однажды…

Мысли ее снова вернулись к запаху Вейна. Аромат едва уловимый, да еще на том расстоянии, на котором она сегодня держалась от него. Впрочем, она узнает этот аромат везде и всегда. Сандал, необычное сочетание каких-то трав, возможно, чуть-чуть лимона. Она рассеянно задумалась, сумеет ли это воспроизвести. Скорее всего, это мыло для бритья, сваренное по домашнему рецепту, так что повторить будет не очень сложно… Господи, ну что за глупости лезут ей в голову! Как она умудрилась додуматься до такой тошнотворной мысли! Как будто она сохранит рядом с собой Вейна, если сумеет удержать его запах.

Сара приложила ладонь ко лбу, почти уверенная, что у нее жар. Однако лоб был разве что не ледяной, слегка влажный из-за ароматичных паров, витавших в комнате. Хватит грезить о Вейне, пора приниматься за работу!

Она установила в проволочное кольцо свернутый из пергаментной бумаги конус и, стараясь, чтобы не дрожала рука, стала осторожно, тонкой струйкой лить в воронку приготовленный заранее отвар из лепестков розы. Ни единой капельки драгоценной жидкости пролить нельзя. Теперь, когда она потеряла все свои сбережения, нужно продать всю эту партию духов, чтобы заработать на покупку новых ингредиентов.

Благодаря продажам духов Саре удавалось последние несколько лет поддерживать семейный бюджет. Ее единственный закупщик, знакомый аптекарь, знать не знал о ее связях с людьми знатного происхождения. Честно говоря, он не особо интересовался торговлей косметикой. Однако покупательницы буквально с ума сходили по духам Сары, и он регулярно заказывал ей новые поставки. И конечно, назначал за каждый флакончик более высокую цену, чем та, которой он расплачивался с Сарой.

«Да, я замужем за Бринсли. И только смерть разлучит нас». Сара зажмурилась и сглотнула комок в горле. Вейн. Разве можно сходить с ума от тоски? Сара желала его с такой страстью, что всякий раз пугалась. О Господи, лучше бы они никогда не встречались! Если бы она могла забыть его — этот чувственный рот, влекущий изгиб губ, обжигающий взгляд. Крупное, ладно скроенное тело, за которым, казалось, можно укрыться ото всех жизненных передряг… И те слова, что он сказал сегодня… Как будто ему и в самом деле было до этого дело…

Покончив с процеживанием, Сара вытерла руки о передник. Она широко расставила пальцы, заметила, что они мелко дрожат, и поспешила опустить руки. За те годы, что она занимается духами, ладони огрубели, кожа стала сухой и кое-где даже покрылась незаживающими мелкими трещинками. Какой контраст с теми давно позабытыми днями, когда кожа у нее была шелковистой и нежной до полупрозрачности, а единственным беспокойством могли стать сломанный ноготь или неожиданная веснушка на носу. Сара поджала губы. Теперь она зарабатывает себе на хлеб собственным трудом.

После сегодняшней злосчастной поездки ей придется работать еще больше. Без денег она ничего не сумеет исправить в ситуации с Томом. Она попыталась прикинуть, как быстрее раздобыть деньги, но все, что можно продать, уже давным-давно распродано. Разве что…

Сара сняла фартук и повесила его на крючок около двери. Она вышла из мансарды и заспешила вниз по лестнице, в комнаты, которые они снимали. В спальне, спрятанная в нижнем ящике левой тумбы письменного стола, лежала шкатулка красного дерева. Сара достала ее и откинула крышку.

Внутри по-прежнему лежали ее пистолет, пули к нему, рожок с порохом, кремень и маленький стержень для чистки ствола. Это был элегантный дамский пистолет, который обычно носят в муфте. Она взяла его и поднесла к зажженным свечам. Пламя заиграло на серебристом стволе, высветило сложный рисунок гравировки на рукоятке.

Пистолет подарил ей на семнадцатилетие отец. И научил, как им пользоваться. Особенно ей нравилось стрелять по мишеням — непередаваемое чувство точности и мощи, заключенных в таком миниатюрном оружии. Те дни, проведенные с отцом, навсегда остались для нее самыми дорогими воспоминаниями. Потом в ее жизни появился Бринсли, и от его неотразимого обаяния она потеряла не только голову, но и отца.

Теперь она с тем, кого боготворила, виделась нечасто. Несмотря на холодную отчужденность в отношениях с матерью, Сара могла бы приложить больше усилий для сохранения близких отношений с графом. Но ей было не по силам выносить горькое разочарование, которое она видела в его глазах всякий раз, когда они встречались. Отец был человеком светским. Более чем кто-либо, он догадывался, чем стала ее жизнь с Бринсли. От этого Саре становилось стыдно и больно.

И хотя все ее драгоценности и шелка один за другим были распроданы, этот пистолет она сохранила, хорошенько спрятав от жадных рук мужа.

Сара вынесла шкатулку в гостиную. Нет, доверить Бринсли продажу пистолета она не сможет. Она сама найдет подходящий ломбард, в котором хотя бы не обманут. Расстаться с этим пистолетом означало одно — порвать последнюю ниточку, которая все еще связывала ее с семьей. Но разве может даже дорогое сердцу воспоминание быть важнее благополучия несчастного мальчугана?

Папа поймет. Граф никогда не уставал подчеркивать, что выполнение обязательств — это прежде всего дело чести. Ведь он же удочерил внебрачную дочь своей жены. И она стала младшей сестрой Сары, и он любил их абсолютно одинаково. Ее отец — самый лучший на свете.

Стук в дверь вернул Сару к действительности.