Нокс - Максим Смирнов

   Тошнота давит на горло, а на зубах чувствуется запах гнили. Мозговая рвота, выворачивает наизнанку; если это и есть плата за выход, то это справедливая плата. Мимо проезжают вагоны замедляя ход, свет бьющий из окон завлекает внутрь и двери с шипением открываются: ДАВАЙ ДЕТКА, ЭТОТ ПОЕЗД ПРИЕХАЛ СПЕЦИАЛЬНО ЗА ТОБОЙ! Я недоверчиво оглядываюсь на пустой вагон и вхожу. Двери за мной закрываются и я еду. Еду неизвестно куда. Проезжаю три остановки, пока еще две живых души не поднимаются в вагон.

   Гребаные легавые! Точно. Взгляд шакала! Будь, проклят "Нокс" самим собой. Где же Скольд когда он так нужен? Черная форма, взгляд карающей десницы. Они изучают меня. Я выключаю плеер, и смотрю в окно. Метро движется, и я вижу, как проносятся стены, провода коммуникаций, реклама. Ветер гудит между вагоном и стеной. Вскоре чернота тоннеля сменяется ночью города: метро выезжает из-под земли, открывая картину детища "Нокса" под покровом вечной тьмы. Длинные дома, огромные фонари освещают улицы, магазины и реклама. ЭЙ, ДЕТКА, КУПИ МЕНЯ! Боковым зрением видно, как подходит один коп. Он вынимает жетон. Мне страшно, без Скольда я вляпался в дерьмо.

   - Будьте добры, посмотреть на меня, - говорит коп и слегка касается меня рукой. Второй смотрит на все это из другого конца вагона.

   Я что-то нарушил, спрашиваю копа не оборачиваясь, я еду домой.

   - Мне плевать на твой дом, поверни ко мне свою голову.

   У меня чума, еще немного и меня вырвет, держитесь от меня подальше, предупреждаю я копа, и чувствую, что мои колени дрожат, и зеленая слизь снова закипает в моих кишках.

   - Наглая мразь! - коп дергает меня за плащ, и я отлетаю на поручень.

   Метро безучастно едет, ему все одно, что я, что сам "Нокс" снизошедший в его вагон. Я валяюсь на полу и мысленно зову Скольда, Катрин, хоть старого Сэма. Мне плевать кого, лишь бы мне помогли. Коп достает пистолет и стреляет мне в ногу. Быстро, без слов! Отходит назад и бросает мне наручники. Кровь растекается, а я смотрю на лужу. Вспоминаю 357-й и мой рот.

   - Одевай! Мы идем в участок!

   За что это все, спрашиваю я копа. Он смеется и оборачивается на вторую тень, что затаилась на сиденье в самом конце вагона. Второму это неинтересно! Второй видел много смертей.

   - У тебя кровь на воротнике, ты даже не подумал смыть ее? - удивляется коп.

   Это кровь от стекла, я порезался в ванной, отвечаю я. Скольд, отзовись.

   - Здесь творится что-то странное, и ты мне не нравишься, и чем больше мы будет трепаться, тем больше у тебя шансов сдохнуть от потери крови. Вставай, я знаю, что ты все равно сможешь идти!

   Кровь растекается. Она похожа на томатный сок из дешевого вестерна. Я опускаю ладонь в кровь и размазываю ее по полу. Она теплая, совсем знакомая, и так хорошо липнет. Лужа становится больше и остывает на холоде. Подо мной стучат колеса. Гипнотический ритм, пульсация железных колес. И я понимаю, что пора убраться или умереть в чреве вагона.

   - Твое лицо мне кажется знакомым, - коп потирает подбородок пистолетом, уже не направленным на меня, - "Нокс" все знает! Мы тебя раскусим. - Он продолжает наблюдать за мной, но я делаю то, что коп не ожидает от меня. Я вскакиваю, хватаю его руку, в которой зажат пистолет и засовываю его в рот. Стреляй, говорю я искаженным от дула голосом и поднимаю свободную руку к верху. Его кисть дрогнула. В динамике вагона, прокручивается реклама: ТОЛЬКО СЕЙЧАС ВЫ БУДЕТЕ СЧАСТЛИВЫ, ВСЕГО ЗА 15 КРЕДИТОВ - ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ МАЛЕНЬКИЙ ПУДЕЛЬ, ЧТО СКРАСИТ ВАШЕ ОДИНОЧЕСТВО...

   Коп ошарашен. Второй бежит на помощь первому, но сейчас я скрутился в комок своих нервов, и так четко реагирую на каждое изменение этого вагона. Я все вижу: как второй легавый тянется за подкладку пиджака за оружием; я вижу, как наш поезд пересекает мост через реку "Слеза тряпичной куклы"; я вижу, как первый коп поскальзывается на моей луже крови и теряет равновесие, а пистолет, направленный на меня дулом, и поцарапавший мне губы, остается у меня в руке. Второй коп стреляет, но промахивается, разбивая только окно за мной. Свежий воздух, а не затхлое удушье вагона врывается и обдает потоком ночи, и рана на ноге холодеет. Кровь больше не течет. Но коп направил на меня ствол.

   - Хватит валяться, - говорит коп лежащему на полу напарнику, - ты не можешь справиться даже с допотопным сталкером.

   Я не сталкер, отвечаю я. Но это не имеет значения. Из окна виднеется река, что разделяет "Нокс" на две части; глубокая река, в которой много прожорливой рыбы. Метро мчится по мосту. Высокому, монолитному. И я, недолго думая, перебираюсь через мягкое сиденье и выпрыгиваю из окна, Лечу в эту самую ночь. Все похоже на замедленную съемку, копы выглядывает из разбитого окна и стреляют, а я приближаюсь к воде, и метро что стучит по мосту, уже высоко под небом. Я ударяюсь о воду.

   Собачий холод и мрак жидких кукольных слез. Никто не знает, почему эту реку "Нокс" прозвал так по-детски. Возможно "Нокс" ребенок, но кто об этом знает. Гребу воду под себя, и тянусь всеми силами на берег. Брызги оседают, и шум воды перекатывается до самого берега. Но нога саднит. Рана заполняется речной водой. Слишком горячо! Печет, как йод на разбитой коленке. Выползаю на берег и стаскиваю плащ полный воды. Плеер высохнет от воды, это не страшно. И плащ высохнет. Он стал похож на два мокрых крыла, что пригвоздило к земле. Вдали все еще мчится метро. Его огни отдаляются, а в одном вагоне разбито окно, и два копа смотрят на реку. Следующая остановка дикие трущобы. Будьте готовы, что вас съедят бомжи.

   Идти, несомненно больно. Черт бы побрал, этих легавых. Проклятая кровь на воротнике, я не понимаю, откуда эта кровь. Хоть плащ и закрывает нижнюю одежду, это может быть и кровь на плаще. Коп видел меня насквозь. Он стрелял без предупреждения!

   Я не купил безделушку Катрин, зато получил свинцовую брошь от копа. Скольд будет сердиться, Скольд будет так зол на меня! Нагуляться по "Ноксу" мне еще никогда не удавалось. Я возвращаюсь в нору, черт бы побрал легавых вместе со мной. Скольд оторвет мне голову!

*

   Урсула безумными глазами, полными ужаса смотрит на нож, что торчит из ее груди! По самую рукоять. Пятно крови медленно расползается по кофте, и теплая красная жидкость стекает к животу. Она прислонилась к стене и смотрит на них. Они орудуют в ее квартире.

   - Эта сучка здорово живет, - говорит первый человек в грязном плаще с капюшоном, низкий с грубым голосом, - жрать рыбу три раза в неделю!

   - У нее должно быть много кредитов! - говорит второй, вываливая содержимое шкафов на пол. - Ты где их прячешь?

   Маленький, грязный наркоман с пустым взглядом ковыряется в вещах Мэнди. Его тонкие пальцы трогают ее белье, он вытирает им свое лицо. Извращенец, будь ты проклят! Урсула плачет, и слезы скатываясь по ложбинкам морщин, остаются на губах. Она их слизывает, и снова плачет. За пеленой слез, Урсула уже ничего не видит, только два грязно-коричневых пятна, что присутствуют в квартире.

   - Я не ем ничего кроме похлебки, оставьте меня умереть! - просит Урсула, но ее вопль тонет в шуме двух копошащихся Нокс-наркоманов.

   Она это сосредоточие боли, где эпицентром является грудь, из которого торчит нож. Кровь обжигает и течет вниз. Старая женщина медленно сползает на пол, и пытается выдернуть нож. Ее руки слишком слабы, она дергает один раз, но невыносимая боль отдается по всему телу. Нож торчит там же, куда его с силой всадил подонок в плаще с капюшоном. Все крутится как в кино: звонок в дверь - наверное, мистер Борге решил отведать ухи, ему следует деликатно отказать - она подходит и открывает - два грязных, изможденных, больных лица, синие глаза - наркоманы от ломки одурели, один бьет ее по лицу кастетом; второй, высокий, делает резкое движение - что-то острое, слишком острое, как показалось Урсуле, разрывает ткани ее тела, и ломает кости - противный хруст и она отлетает к стене - двое закрывают дверь. Тепло расползается!

   - Мы следили за тобой старая сука, ты таскаешь рыбу! У тебя слишком много кредитов, как для тебя одной! Скажи где они, и мы вызовем для тебя докторов!

   Но Урсула повторяет одну только фразу: Я не ем ничего кроме похлебки, оставьте меня умереть! Наркоман в плаще с капюшоном бьет ее по лицу и с силой вырывает нож из груди. Потом бьет еще раз, с большей силой, но кажется, старуха уже не реагирует. Лишь стеклянный взгляд, который буравит преступника. Слеза застывает на глазнице, и больше никуда не стекает. Слезы остаются на глазах. А Урсулу принимает "Нокс". Ей так кажется, она чувствует смерть! Она скоро воссоединится со своей дочерью, мертвой дочерью, чьей могилой стала "Слеза тряпичной куклы" и ненасытные брюха рыб. Мэнди, мама любит тебя! Мама хоронила бедных рыбок, чтобы и ты могла почувствовать землю, а не загрязненную токсическими отходами реку. МЭНДИ, ДЕТКА ТЫ ПОСТУПИЛА В ГАРВАРД! "НОКС" СЧАСТЛИВ ЗА ТЕБЯ, КАК И ТВОЯ МАМА. МОЙ ПОДАРОК ЭТО 5000 КРЕДИТОВ. ТЫ ЗАСЛУЖИЛА ЕГО! В голове всплывает открытка, которую прислал "Нокс", ведь Мэнди такая умная девочка, она заслужила хорошее образование, и она будет хорошо учиться. Ей там восемнадцать лет, с косичками за ушами, в голубом платье. Она там улыбается, она там живая. Урсула еще так молода, морщины только от улыбки и радости за Мэнди! "Нокс" подарил девочке надежду. Она держит открытку, и знает, что через неделю Мэнди погрузится в знания. Но через три дня ее убьют и бросят в реку...