Ли Бо (В переводе В М Алексеева) - Ли Бо

"Небесный Брод", т. е. звезды, лежащие поперек Млечного Пути. Этим именем государь династии Суй, Ян Ди (606-617), перенеся столицу в Лоян, назвал роскошно построенный плашкоутный мост, соединявший берега реки Ло, и, таким образом, уподобил свою резиденцию небу, а реку Ло - "Небесной Реке", т. е. Млечному Пути. Впоследствии этот мост был укреплен на каменных быках, но в просторечии сохранил свое название "плавучего моста". Рассказывают, что он был укреплен, между прочим, и железными цепями, перекинутыми с берега на берег. Кроме того, по четырем углам его были башни. Его от времени до времени чинили, поддерживали, как историческую достопримечательность.

"Живущих в Лояне", т. е. лоянских дев.

Юноша в пути

"Пять Гор", т. е. древних (ханьских) императорских могил, устроенных в природных холмах, которые являются в данном случае, так сказать, естественными курганами. Эта местность была облюбована богатою знатью, как

место для постройки вилл. "Золотой Рынок" - людное место города Лояна.

"Хуская (иностранка) дева" - известная в свое время привлекательная пятнадцатилетняя гетера Лояна, о которой часто упоминается в поэзии.

Критики указывают на образцовое описание наружности и поведения юноши, находящегося как в весеннем ветре, так и в весенних чувствах.

Конь с белой мордой

Парчовая по зеленому полю попона - историческое воспоминание об украшении знаменитых скакунов, пригнанных с далекого запада победоносными китайскими генералами в подарок государю.

Гаогюйли

Гаогюйли - название народа, обитавшего у границ Кореи. Ли Бо поэтизирует известные ему из исторических описаний особенности этого народа.

Думы в тихую ночь

Это стихотворение, помещаемое во всех хрестоматиях, как образцовое и характерное для Ли Бо, является, тем не менее, одним из обычных для Ли Бо перепевов старых мелодий. Так, в стихотворении императора династии Вэй Вэнь Ди (220-227 нашей эры) читаем нечто, очень похожее, и даже с тою же рифмой:

- Вниз гляжу: волны чистой воды...

Вверх смотрю: светлой луны сиянье...

Клубом склубилось много горьких дум,

Свитком свились думы о крае родном.

Песнь о купце

Эта песнь имеет своим прототипом песнь, составленную императором У Ди династии Ци (483-494 нашей эры), в воспоминание тех дней, когда он был простолюдином. Монах Бао Юе положил ее на музыку. Ли Бо дал, по обыкновению, нечто совсем новое.

Переправа в Хэнцзян

а. Гавань и переправа, называемая Хэнцзян ("Поперек реки"), на Янцзы-цзяне играла в III в. нашей эры большую историческую роль, как важный стратегический пункт для сражающихся между собой претендентов на престол.

Вагуань гэ - название башни при монастыре того же имени, стоявшей на самом видном месте и пленявшей взоры, так что гребцы приостанавливались, чтобы на нее взглянуть. Она была очень высока, будто бы до 35 сажен.

б. Нючжу, "Воловья мель" - переправный пункт против Хэнцзяна. У этой переправы лежат в воде опасные камни, и, кроме того, река в этом месте крайне беспокойна, так что один поэт сложил о ней следующие стихи:

Вечерний ветер вздымается в тростнике,

А на осеннем цзяне уже рождаются чешуйные латы.

У другого поэта по этому поводу читаем:

Стоит подуть слабому ветру, как тысячам кораблей беда.

Мадан - гора, сильно вдавшаяся в Янцзы и представляющая серьезную угрозу кораблям, тем более, что около нее находятся наиболее опасные пенящиеся водовороты. Суеверные корабельщики построили на горе храм, в котором приносятся жертвы духу горы, покровителю страждущих.

в. Западный Цинь - древнее, и потому литературное обозначение части западного Китая (Шааньси).

г. Небесные врата - горы, сжимающие Янцзы.

д. Здесь, по-видимому, несколько проясняется доселе непонятная причина, вызвавшая описание переправы Хэнцзян. Ли Бо сам был здесь в своих скитаниях по озерам и рекам. Очень возможно, что эта простая сценка, не содержащая никаких признаков поэзии, должна быть понята иносказательно. Комментатор делает догадку, что Ли Бо намекает на бурные теснины придворной жизни, своего рода Сциллу и Харибду, - из которых он только что вырвался на волю. Таким образом, и подводные камни, и грозные водовороты, и весь ужас переправы, хорошо известные литературному миру тогдашнего Китая, создавали весьма смелое и яркое сравнение, которое для всякого иного читателя стало уже, конечно, неживым и лишь вяло восстановляемым в примечаниях.

е. В этой заключительной строфе дело выясняется окончательно. Начальник советует поэту не переходить стремительных и опасных теснин, а уйти домой, как ушел от тягот чиновничьей, официальной жизни знаменитый поэт Тао Цянь (IV-V в. нашей эры), написавший известную с тех пор каждому образованному китайцу поэму в прозе: "Уйду прочь, домой!" Поставив в конце шестой строфы эту всем знакомую и богатую яркими сопоставлениями фразу, Ли Бо окончательно придает всему стихотворению характер притчи, которая особенно энергична в последней строфе, где в мутной луне нетрудно узнать омраченного невероятной страстью своей к фаворитке государя; в тумане - общую растерянность, за которой не видно надвигающейся грозы; в китах - алчных чиновников, вызывающих волны народного гнева, которые идут крушить все, сотрясти даже горные твердыни - само государство и т. д. При этих порядках что-либо делать - безумие. Надо уйти в незаметную жизнь, полную лишь для себя.

Древняя поговорка: если вокруг луны мутные полосы - быть ветру.

- Второй стих - парафраз старой поэмы "Море", написанной высоким одописным стилем в ярких, гиперболических красках и причудливых выражениях. Эта ода входила в "Сборник литературы" Сяо Туна (VI в. нашей эры) и поэтому была всем известна. В этой оде читаем: "А рыбы - так вот кит (цин), лежащий поперек моря, что гора. Двинется - обломит высокие скалы; прижмет огромную волну, съест гигантскую черепаху, проглотит корабль, величиной с дракона. Вдохнет - и волны неподвижны; выдохнет - и сотни рек текут вспять".

"Три горы" - название гор у одной из переправ через Янцзыцзян.

Критики относят эти четверостишия к высшим типам подобных форм творчества, как вызывающие "откатные и перекатные" впечатления, все возвращающуюся и возвращающуюся мысль.

Осенняя заводь

(С пропуском строф, написанных иным размером).

г. "Парчево-горбатая птица", по описаниям древних китайских географов, обладает зеленым и желтым опереньем, выглядит словно опущенная кисть. Она водится как раз в этих местах.

"Горная курочка" обладает чудесным опереньем и целыми днями любуется собой в воде. Затем, у нее иногда глаза застилает туман, и она тонет. Таково ее описание в тех же источниках.

д. Обезьяний вой наводит тоску, ускоряет старость.

ж. Шаньсянь, Чанша - моя родина, мои излюбленные места.

з. О пьяном Шань Цзяне верхом на коне сказано в примечаниях к стихотворению 4, б.

Древний человек Нин Ци (VII в. до начала нашей эры) пас вола и пел:

Южные горы скалисты,

Белые камни сверкают...

В жизни своей не видать царя Яо, Шуню царство

отдавшего.

Шапку свою я обрежу, одежду скрою до колен...

Долгая ночь темна, темна... Скоро ли, скоро ли день?

Удельный князь Хуань услышал из своего экипажа эту песнь и возвеличил Нин Ци, сделав его своим министром. Нин Ци, по его мнению, понимал идею истории, хотя сам князь отнюдь не держался идеалов Яо и Шуня, отдававших престол достойнейшему.

и. Гора Шуи цзюй, "Водяной Постав", причудливой формы.

"Живого чужим", т. е. паразита-плюща.

м. Ложэнь - один из утесов, торчащих из вод Янцзы.

"Птичьи пути" - недоступные людям горные тропы.

"Рыбьи Мосты" - название города.

о. "Простая", т. е. бесцветная, как только что вымытые шелковые нити.

"Лин" - водяной каштан.

Свидания молодых людей с девушками на юге допускались значительно свободнее, чем на пуританском севере, где был в силе ригоризм проповеди Конфуция. Поэтому в старое время на юге обычай разрешал молодым людям принимать участие в собирании водяных каштанов вместе с девушками.

п. По-видимому, здесь дело идет о добывании и выплавке горной руды. Есть и другие мнения, предполагающие, одни - добывание пилюли бессмертия подвижниками, у Осенней Заводи спасающимися, другие - рыбачьи огни. Однако гипербола была бы слишком явна в таком случае и неприятна.

р. "Выражение "Три тысячи сажен", - пишет критик, - у людей, распинающихся за форму и приклеившихся к следам вещей, возбуждает недоумение. На самом же деле это просто поэтическая свободная фантазия, крайняя изобразительность. Читателю не следует, как говорит Мын-цзы (IV в. до начала нашей эры), "из-за буквы портить выражение и из-за выражения - всю мысль". Я уже не говорю, - продолжает критик, - о том, что второй стих дает видеть всю мысль целиком".

Другой критик говорит, что число "три тысячи" надо понимать, как круглое число и принятую традицией гиперболу (напр., как "три тысячи" учеников Конфуция).