Дом. Байгильдинские сказки - Алсу Флюровна Исмагилова

собирается смотреть на него. Но потом эти мысли сменялись паникой. Что, если это не сон? Что, если она и вправду отсюда не выберется? “Нет, – говорила она себе, – нет, я хоть прошибу это стекло, но выйду отсюда”.

И она вновь и вновь билась об него, пытаясь вырваться наружу. Но всё было тщетно. Лишь болело тело и ныло сердце. А в голове пульсировала безумная жажда жизни.

Прошел день и прошла ночь. Утро второго дня встретило её радушным солнцем, пославшим разбудить её своего младшего сынишку:

– Вставай! – весело забарабанил Лучик в окно ее тюремной камеры.

Она еле разлепила веки и уставилась на него, ничего не понимая, забыв, что произошло вчера. Но стоило ей поднять глаза вверх и увидеть старый облупленный потолок, как всё сразу вспомнилось.

Обессиленная, она молча смотрела на солнечный лучик.

– Выходи, соня! – засмеялся он.

Но она закрыла глаза, подумав, что над ней издеваются. Лучик пожал плечами и побежал дальше будить других божьих тварей.

Весь день она лежала. Сил биться в окно не осталось. В какой-то момент воздух ее тюремной камеры показался ей спертым, тяжелым и удушающим, и она стала задыхаться. Ей показалось, что жизнь утекает из нее, но усилием воли она взяла себя в руки и сделала несколько глубоких вдохов. Приступ паники прошел, и она снова смогла дышать. Приоткрыв глаза, она наблюдала за палисадником, в котором кипела жизнь. Этот вид за окном стал её фикс-идеей, она только смотрела и смотрела в окно, не замечая ничего вокруг. К концу второго дня вера в будущее была полностью утеряна ею вместе со способностью соображать. Кроме желания очутиться снаружи в голове не было ничего.

Солнце уже клонилось к закату, как и её собственная жизнь, когда вдруг кто-то бесцеремонно схватил её за крылья:

– И что ты за бабочка такая странная, два дня торчишь у окна на этом крыльце?!

Она почувствовала, как её развернула неведомая сила и подбросила в воздух. И тут же она увидела, что было у нее за спиной, – густую зелень деревьев, кусочек голубого неба, белую стену и маленькую девочку в смешной растянутой футболке.

– Глупая! – воскликнула девочка. – Тебе всего-то надо было обернуться!

И, развернувшись, спрыгнула с крыльца и убежала по своим делам.

◊◊◊◊◊

Дом очень любил Озеро. Он был к нему привязан как к матери или отцу. Озеро было свидетелем его рождения, юности и зрелости. Они любили поговорить на восходе солнца, пока все спали, в час, когда одинокий пастух, ещё не до конца проснувшийся, гнал на пастбище сонное стадо коров. Солнце лениво потягивалось и зевало в это время, а Дом и Озеро уже вели свой неспешный диалог. Настолько разные, они имели всё же одну схожесть: в них жили. В Доме – люди, в Озере – всякая живность. И Дом, и Озеро любили своих обитателей, переживая за судьбы каждого из них.

Стрекоза

Она поняла ещё вчера: влюбилась в него по уши. По свои стрекозиные уши. Что теперь делать с этим, она не знала. Как жить дальше – и не представляла. Она могла только заламывать руки и горестно восклицать время от времени.

А ведь как хорошо начиналось. Он влюбился первым. Робея, подошел к ней, и пригласил на свидание. А она только фыркнула! Посмотрела на него оценивающе: не её, принцессы, уровня! Не так богат! Не так хорош! Не столь силен! Не столь умен! Она ли не ждала лучшего варианта?! Ну как минимум стрекозиный “Форбс” бы хотелось. Вот там – да. Там оно. Все принцы. Ей в самый раз.

А этот?.. Ну что с него взять. Даже его влюбленные глаза не пронимали её ни на йоту. Он таскался за ней целый месяц. Дарил цветы, пел песни под гитару на закате дня у её окна, выкладывал лепестками признания в любви, но она воротила свой стрекозиный нос.

– Эх!.. – вздыхала её мама. – Присмотрись, хороший парень. Работящий.

– Он недостаточно красив! – говорила Стрекоза.

– Никогда у тебя не будет спокойствия с красивым. – качала головой мама.

– Он недостаточно богат! – парировала ей дочь.

– Чужое богатство не принесет счастья, – предостерегала мама.

Дочь лишь фыркала и закатывала глаза.

Она издевалась над ним. Соглашалась на встречи и не приходила. Иногда опаздывала на два часа и смеялась втайне над ним.

Он многое ей прощал. Думал, что любовь нужно завоевать. Считал, что проходит экзамен. Всё ожидал, что вот-вот пройдет его, и она начнет вести себя по-другому. Однако она не торопилась и клянчила у него доказательства его любви:

– Достань мне звезду с неба, если любишь!

Он пожимал плечами:

– Ты же понимаешь, что это физически невозможно.

– А ты достань! – топала ногами Стрекоза.

– Это смешно! – заявлял он и в самом деле смеялся.

– Так вот как ты меня любишь! – верещала она в ответ и убегала домой.

Потом, смеясь, пересказывала подружкам, что она придумала в этот раз.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивали они. – Как же он достанет тебе звезду? Он всего лишь стрекоза, живущая на Земле, а звезды в миллиардах световых лет от нас. Как ты себе это представляешь?

– Ах! Ну какие же вы все непонятливые! – кривлялась Стрекоза. – Ясно ведь, что он должен совершить некий поступок, который я могла бы сравнить со звездой.

– Ааа… – тянули подружки в ответ.

Каждую встречу с ним она продолжала требовать звезду.

– Не принес? До свидания!

– И сегодня не принес? До свидания!

Он пытался втолковать ей, что это всё глупости, но она гнула своё:

– Без звезды даже не приходи!

Но он не понимал намеков. Какую звезду? Зачем звезду, если он готов положить к её ногам весь свой мир, свою любовь и предложить ей свою руку?

На следующий день после очередного отказа, он не пришел. С утра она ещё была уверена, что к обеду объявится, но нет. Не пришел он и в обед. И вечером тоже. И на следующий день. И через два дня. И через неделю тоже не пришел. Сначала она думала, что возможно он улетел по делам. Быть может, заболела его мама. Или он помогает бабушке с переездом – вдруг она решила перебраться в новое жилье?

Она снисходительно улыбалась самой себе и бубнила под нос:

– Ну-ну. Испытать меня решил.

На третьи сутки она проснулась глубокой ночью. Что-то было не так.

В окне копошился одинокий лунный луч, он то скользил по её подушке, то пропадал внезапно, то вновь появлялся и трепал её по щечкам. Она сонно